- Ты просто богатая сука, Глория! - сердито ворчал Джек, но несмотря на это, он шустро снимал свой комбинезон.
- Прекрати болтать чепуху, Джек! - мать тоже была раздражена, но при этом застилала чистой простыней старую лежанку.
- А думаешь, меня не задевают твои слова про моих детей?! - продолжал Джек. - Я же не говорю, что твоя дочка просто изнасиловала моего Майки. А мог бы.
- Что за чушь ты несешь?! - нервничала мать. - Лучше помоги мне расстегнуть бюстгальтер. И не порви мне там ничего своими лапами.
Джек что-то начал бурчать в ответ, но я ничего не разобрала.
Между тем мать присела перед Джеком и стала весьма профессионально делать ему минет. Вот тебе и "папочка - мой единственный мужчина!" Просто лицемерная сука!
Я дождалась финала минета, когда Джек спускал свою сперму в рот матери, наверное, несколько минут. Она же, не мудрствуя лукаво, и с видимым удовольствием проглотила кончину своего кобеля.
На этот раз мать легла на простынь, постеленную на лежанке. Джек устроился между ее высоко поднятыми вверх ногами в черных туфельках на высоких каблуках. Аристократка, черт побери! Джек начал лизать половую щель матери так интенсивно, что я бы не удивилась, если бы его чавканье при этом было слышно на улице. Мне даже показалось, что он разбрызгивает смесь своей слюны и выделений матери во все стороны.
Картина была чрезвычайно увлекательной. Но я решила, что мне надо немедленно сделать очень важный звонок.
Я так же тихонько выбралась из подвала. Нашла самый дальний телефон в доме и набрала номер папиного оффиса. Услышав голос папиной секретарши, я представилась и попросила ее переключить мой звонок на него. Через пять секунд я услышала энергичный голос отца.
- Привет, моя малышка! Что случилось? Почему ты звонишь мне?
Я как могла очень тихо попросила его приехать домой, как можно быстрее. Мой тихий и озабоченный голос взволновал отца и он пообещал быть дома в течение двадцати минут.
Я положила трубку и стала думать, как мне поступить далее. С одной стороны мне очень хотелось посмотреть, как моя лицемерная мамаша дрючится с Джеком. Но с другой я понимала, что надо бы встретить папочку подальше от дома, чтобы не вспугнуть совокупляющуюся парочку. Наконец было принято решение посмотреть представление еще минут пятнадцать, а затем идти встречать папу.
Я опять спустилась вниз, где мать с Джеком блестяще финишировали в кунилингусе. Она верещала так, что я даже не представляла о существовании подобных звуков в природе. При этом Джек вовсю шуровал своими толстыми пальцами-сардельками не только в ее влагалище, но и в заднице. Еще один балл можно добавить в провозглашенную высокоморальность моей лицемерки-мамаши.
Теперь любовнички стали ублажать себя позицией 69. Причем Джек был сверху. Это давала ему большую свободу проникать в рот моей матери. Его член был средней длины но довольно толстым. Мне иногда казалось, что мать непременно вывихнет челюсть, принимая в рот агрегат Джека.
Я взглянула на часы. Еще минут пять и надо бежать для встречи папочки. Моя сладкая парочка продолжала издавать дикую какафонию звуков, сопровождающую их разнузданные ласки.
Ну, все! Пора встречать папу. Я тихонько выбралась из подвала и побежала в ту сторону, откуда он должен был ехать.
А вот и его машина. Я подняла руку, чтобы остановить его. Машина скрипнула тормозами возле меня. Папа выбрался из нее и подбежал ко мне.
- Что случилось, моя девочка?! Почему ты дрожишь? - он держал меня за плечи и взволнованно заглядывал в мои глаза. Меня действительно слегка потряхивало от волнения и возбуждения.
- Я думаю, папа, что ты сам должен все видеть, - пробормотала я, уткнувшись ему в плечо.
Окончательно решившись, взяла его за руку и повела к дому.
Надо было видеть папочкино лицо, когда он увидел безобразную картину совокупления предательницы-жены и Джека. Его лицо смертельно побледнело и он сжал челюсти так крепко, что мне показалось, что я слышу скрип крошащихся зубов. А на лежанке тем временем Джек во всю сношал мать. Та уже металась из стороны в сторону и кричала, что-то несвязное. По-моему эта была дикая матерщина, которая обычно в ходу у представителей самых маргинальных слоев общества. Было удивительно слышать такие слова от той, которая становилась пунцовой, если в ее присутствии употребить слово "менструация".
Я решила оставить папу одного с бешено-совокупляющимися любовниками и поднялась наверх. Немного подумала и позволила себе достать из холодильника бутылочку пива. Но передумала и налила себе бокал красного калифорнийского вина. Так и сидела в ожидании отца. Он поднялся наверх через минут пятнадцать после меня.
Его походка была какой-то шаркающей, как у старика. Куда девался еще молодой, цветущий мужчина? Передо мной стоял старик неопределенного возраста с совершенно пустым взором.
Он ничего не произнес и пошаркал в направлении своего кабинета, который находился на третьем этаже в одной из мансард. Я слышала, как он тяжело поднимался по лестнице.
Налив себе еще один бокал, решила, что не стоит оставлять папу одного. Слава богу, что отец не увлекался оружием и у нас дома не было ничего огнестрельного. Я пошла вслед за отцом в его кабинет.
Он сидел на кушетке, откинувшись на спинку и низко опустив голову. Я села рядом и взяла его руку в свою. Мне казалось, что любые слова утешения будут звучать фальшиво и поэтому без всяких слов только гладила его руку.
- Налей мне виски, пожалуйста. Бутылка есть в правой тумбочке моего стола, стакан в бюро за стеклом, - это были первые слова, которые я услышала от него с того времени, как покинула его в нашем подвале.
Встала и поставила свой бокал с вином на письменный стол. Достала стакан и бутылку и наполнила стакан на четверть. Потом подумала и плеснула еще. Получилось чуть больше половины стакана.
Дала стакан в руку папы. Он не глядя, отпил половину виски одним большим глотком. А вторым прикончил его. Опять без слов ткнул мне стакан с немой просьбой налить еще. Я выполнила его желание. На этот раз он не стал торопить события и время от времени отпивал маленький глоток.
А потом мы стали разговаривать. Темы были самые разнообразные: его бизнес, моя учеба, куда я буду поступать на следующий год, гольф, американский футбол, Том и его учеба в UCLA и так далее и тому подобное. Не говорили мы только про его жену и мою мать. Мне суеверно казалось, что стоит нам зацепить эту тему и весь окружающий мир разлетится вдребезги.
Мне показалось, что папа даже стал понемногу улыбаться. Но когда я увидела его глаза, то обнаружила, что они у него полны безысходной, какой-то собачьей тоской. И я не знала, как изменить эту ситуацию.
7
Вечером мы опять все сидели за столом. Но на этот раз папа сидел на своем месте в слегка помятом костюме, в котором он приехал домой, и без галстука. Верхние две пуговицы рубашки тоже были непривычно расстегнуты. Мать была одета в то же самое простое платье, которое было на ней в злополучном подвале.
Никто еще не притронулся к еде, которая лежала и остывала на тарелках. Папа непрерывно отхлебывал из стакана свое виски, бутылка которого стояла на столе, справа от него.
- Пусть все идет дальше, как и предполагалось, - папа говорил чуть более глуховатым голосом. - Том через несколько дней едет на свою учебу. Вики идет в свою школу. Я для себя тоже ничего не собираюсь менять. Буду работать, как и раньше
Он помолчал. Мать уткнулась взглядом в свои руки, лежащие на коленях и не поднимала головы.
- Я не собираюсь разводиться. Для окружающих пусть все идет, как и раньше. Но..., - здесь он замолчал и глотнул свое виски. - Ты, Глория, будешь спать в комнате для гостей. Забери все свои вещи из нашей спальни и перенеси их туда. Том тебе поможет, если будет надо.
Том мало что понимал и поэтому уставился на меня с немым вопросом. Я показала ему гримаской, что объясню все позже.
Честно говоря, я торжествовала. Назовите меня сукой, дрянной, бессердечной девчонкой, но все же высшая справедливость существует на свете. Я победила первый раз в серьезной борьбе, почти не имея никаких шансов.
Отец поднялся и ушел, прихватив с собой бутылку. Он даже не притронулся к своей тарелке. Том что-то поклевал у себя и тоже умчался в свою комнату.
Я сидела и снова пила маленькими глотками свое красное вино. Еще вчера мне бы явно светила нудная нотация, что порядочная девушка не должна пить так много вина и как алкоголь вредит организму, начиная от цвета лица и заканчивая рождением уродов-детей.
Мой взгляд почти не отрывался от матери. Она же боялась взглянуть на меня. Попробовала сделать это только раз, увидела мою улыбку и более не поднимала глаз.
Я поставила бокал с остатками вина на стол и вышла из столовой. Мне надо было рассказать более или менее приличную версию происшедшего у нас моему братцу Тому.
- -----------------------------
Том на удивление воспринял мою очень облегченную версию морального падения нашей матери довольно спокойно. Он не задавал никаких вопросов, просто выслушал мой рассказ и кивнул головой в знак, что все понял.
Но я и так не очень беспокоилась за психологическое здоровье брата. Гораздо больше меня тревожил папа. Поэтому я решила найти его и побыть с ним. Но сначала зашла к себе, скинула всю одежду, кроме трусиков, и одела свой любимый белый халатик.
Потратив довольно много времени, обнаружила, что папочка оккупировал хозяйскую ванную комнату, вход в которую идет прямо из спальни родителей. Вернее, сейчас это спальня папочки и только его.
Я постучала в дверь.
- Убирайся отсюда! - раздался голос отца. Он уже основательно набрался.
Опять стучу в дверь.
- Иди к черту, Глория! Я не хочу тебя видеть, лживая сука!
Ну, я не Глория, поэтому вряд ли нарвусь на вспышку ярости, если зайду без разрешения. Открываю дверь и захожу. Запираю дверь ванной за собой и подхожу к отцу, сидящему в ванне с водой.
