…Навалив мертвого гостя – на тело в юбке, мы помогли дамочке прикрыть тяжеленную дверь холодильника. Пока она возилась с ключами и с навесным замком, Саня Поруб деловито сказал:
— Ангелов, тебе придется остаться… Короче, Андрюха, я край спешу, у сына седни днюха, вкуриваешь! А после смены — меня с этим трупом запрягли, мать его… и здеся проваландались… короч, всё понял?
— В общих чертах, дядя Сань, — философски усмехнулся я. В Кукуево такого рода просьба, между почти друзьями – ментом-завхозом и некриминальным бухарём, — обычное дело!
— Вот и отлично! – в радости зашевелил своими рыжими усами Поруб. – Пузырь с меня! Завтра утречком прибегай до отдела. — Поруб повернулся к врачихе. – В общем, Светлана… эээ… Батьковна… ну, мы поехали, а документ о приёме тела отдадите Ангелову.
— Жека, пошли!
Через пару-тройку секунд дополнений, прояснений и вздохов Жеки – мы с дамочкой остались наедине. Не считая покойничков. В закутке у морговского холодильника.
Я – для Неё обычнейший алкаш, коих дамочка наверняка повидала немало, как у себя на прозекторском столе, так и в качестве похожих разгружателей криминальных трупов, с оказией от ментовок. Засаленный и вонючий после 5 суток в КПЗ.
Она – для меня, самодовольная самочка, не менее грязная в силу профессии мясника. Впрочем, так глубоко я не думал, единственным желанием на тот момент было получить справку и свалить отсюда. Протекло ещё две-три секунды.
— Ангелов – это твоя фамилия? – спросила дамочка. Рассматривая меня своими высокомерными синими гляделками.
Я лишь усмехнулся. Но кивнул. Возможно, всё-таки, я бы и сам поразглядывал Светочку, но мешали руки. Которыми только что трогал труп.
— Где можно вымыть?
— Классная фамилия, — краями губ улыбнулась медичка. – Пошли.
Мы прочапали пустую секционную (там, где режут покойников), потом по другому коридорчику, и оказались в кабинете. Без таблички.
Минуту заняло тщательное мытье рук и вытирание их о свои спортивные штаны, пользоваться чужим полотенчиком — я постеснялся.
После я присел напротив докторши, которая сосредоточенно заполняла справку для Поруба. Разумеется, «от руки». Незаметно загляделся на Её правильные черты лица, и декольте с разрезом от сисек – под коим топорщились аппетитные округлые бугорки.
Мой болт полувыпрямился, а яйца – заныли. В КПЗ вместо постели – голые доски, а вместо ежедневной святой домашней дрочьбы – воздержание. Организм скопил в себе комок напряжения, каковое требовал выплеснуть. А тут… в полуметре – белокурая самочка в самом соку, которая природой обязана быть инструментом для слива мужской похоти.
Тем паче, мы здесь наверняка – одни, не считая бездушных тел. Исходя из контекстов, что вспыхивали в голове отдельными возбуждающими мизансценами.
— Прикольная у тебя фамилия, — вдруг подняла голову Светочка, заглатывая голодный блеск моих глаз снисходительной полуулыбкой. Она выдержала паузу.
Кажется, я улыбнулся в ответ.
Медичка отложила ручку и опустила глазки. Подумала немного. Достала из-под стола бутылку вина. Початую. Вот так вот просто. Поставила на столешницу.
— Пей, Ангелов!
Кто мне только не наливал. Для тебя такое – кино, а для меня – обычнейшая жизнь, более похожая на выдумку, чем кино. Вот – бутылка, а вот – баба, всё просто.
— За… тебя! – я хорошо глотнул из горла. Передал бутылку, из которой дамочка тоже глоточек отпила.
— Светочка, — краешком губ улыбнулась медичка.
Во время наступившей небольшой паузы – мы разглядывали друг дружку. Две симпатичные морды с признаками сладострастия, ничуть уже не скрываемого.
— Покажи член, – просто сказала Светочка, вставая. Ни просьбы, ни приказа – обыденным тоном, как говорят о дереве за окном.
К 1999 году я видел две лишь порнухи: «Дэбби отправляется в Даллас» и «Распутин», а до прихода ко мне мистера Интернета — оставалось около 10 лет. Но наша доморощенная доинтернет порнушка – наверняка круче. Знал бы заранее, притащил бы видеокамеру, из будущего, хех.
Вино изменило сознание – у обоих и одновременно. Собственно, с данной целью вино и было когда-то придумано.
— Может ты сама мне покажешь? – осклабился я, также вставая со стула. Хотя внутри распирало показать, доказать и насадить эту сучку. По самый корень 20-сантиметрового ствола, изнывающего без женской ласки.
— Легко! – дамочка быстро расстегнула халат и сбросила его, оставшись в белой паре: лифчик и трусы. Инстинктивно замерла, дабы самец её рассмотрел.
Ну что?.. Титьки явненько «не растянутые», не вываливаются из чашечек; и не прыщики – оные сразу видно, если лифон для декора; на месте пирога – четко читается разрезик половой щелочки. 100% натуральная баба!
Болт чуть не порвал спортивные штаны. Топыря пред собой.
Светочка безотрывно вглядывалась в мою половую точку. Ручки тискали резинку белых трусиков:
– Ебацца будем на живую. Если… — в очередной раз она улыбнулась уголками губ. – Если, конечно, ты умеешь это делать.
Она двумя ловкими движениями избавилась от белья, явив пирожок с «прической».
— Полгода без бабы, Светочка, — натурально прорычал я. Шагая к ней, и на ходу стаскивая штаны. Не отрывая вожделенных глаз от пирога врачихи.
Шмонька – вот то, что видят самцы в любой женской сущности, всё иное — бонусы к ней. Важные, но бонусы.
— О, — с глубокой эмоцией сказала медичка, увидев мой распухший агрегат. Она шагнула навстречу и взяла член крепкой ручкой. Сжала до дрожи в стволе. – Хочу такой.
Занятная сценка: чувак с вымытыми руками, но с немытым хером! Что Светочку ничуть не смущало.
Светочка пахла не мертвецами, а вкусными духами. Я поцеловал тростиночкублондиночку в шею, и сжал двумя руками её голую попу. Прижимая мягкой кисой и нежными сиськами к себе. Кайфище, когда сладкая баба прижимается к тебе всем своим голым естеством! Ради таких мгновений и живут мужчины!
Светочка попятилась и села на стол, разведя ножки. Я подтянул судмедэксперта к себе и направил головку в половые губки, еле читающиеся из-под волос.
— О! – вздохнула врачиха, когда после пары неудачных попыток хуй влез в неё головкой. – Большой. О! Определённо большой!
— Это у тебя маленькая, — усмехнулся я. Щелочка была узкой и неразработанной. Мой болт втискивался тяжело, с усилиями.
Светочка откинулась назад, на стол, легла на него спинкой, широко расшеперив ножки. Я запихал таки свою оглоблю до яиц, сжал трепещущие титьки, и начал в девочке качаться – туда и сюда, вынимая и погружая на полствола, и выбивая из себя накопившуюся похоть. Притиралось отлично, стенки пиздочки сжимали мою арматуру очень плотно, взаимный половой массаж — претендовал на призовое место в Конкурсе половых массажей.
Баба есть баба, и если 18-летнюю девчонку нелегко насадить до самых пределов, то через её 10 лет – ты это сделаешь без труда, даже с длинной и толстой оглоблей. Даже если баба не рожала. Чистая биология. Если в «среднем по женской палате».
— Глыбокооо! — иногда подвывала Светочка, явно получая наслаждение и сжимая ноги на моей заднице. Когда чрез полминутки я ускорился, она звонко крикнула, вцепившись коготками в спину:
— В меня не кончай!
— Угу, — я с помощью руки вытащил дрын и спустил приличную лужу на женский лобок. Трясь об него головкой. Кайф случился сказочный, я спускал и спускал. И спускал.
— Классный у тебя член, — сказала Светочка, когда через некоторое время мы выпили ещё по доброму глотку и курили. В том же кабинетике.
— На всех кидаешься? – спросил я. Извечный наивный мужской вопрос от того, кто впервые овладел какой-то конкретной самкой.
— Недоёбушка – она такая, — флегматично ответила Светочка. – Но такого большого члена — давно у меня не было.
«Давно» — это значит «никогда», в переводе на язык правды. Исключения – подтверждают.
Вторая потрахушка случилась через полчасика. Как и в первый раз, животное действие без поцелуев и прочих прелюдий. Чистый слив похоти, грубая физиология без капли эстетики! Забиваем хуй в дырочку до упора и основательно долбим по самые женские пределы, пока измятая матка не заплачет то ли от боли, то ли от счастья... Тогда вытаскиваем свою оглоблю и спускаем сверху на пирог, стоя между расставленных женских ножек. Затяжное удовольствие, без помощи рук.
Вставлялось и принималось легче, ибо сиквел по отношению к оригиналу — дело привычное. Правда, юзалось тяжелее, но и финальный оргазм – был полновесней и детальней ощущаем. Первый втык после долгого воздержания сродни скорострелу, а оргазм может и яркий, но поверхностный. Бабу можно распробовать только после второго раза, в части узости и глубины шмоньки, и её приятности для тебя лично. Ведь каждая пизда – индивидуальна, как и её хозяюшка.
— Я никогда не кончала, — выдала откровение Светочка после того, как я спустил второй разок. — Не получалось в принципе… И только сегодня, что-то похожее…
