Сквозь недвусмысленные звуки порой были слышны вполне осмысленные реплики светской беседы. Чтобы не кончать раньше времени и продлевать своё удовольствие, хитрая девчонка повадилась задавать зеркалу вопросы, которые не давали ей покоя, пока она была в школе.
- Интересно… А от тебя ведь нельзя залететь, правда?
- Залететь? – не понял баритон в зеркале.
- Ну… В смысле, забеременеть. Или «понести», как в старину говорили.
- Ах, нет! За это не опасайся…
Алисе очень нравился голос незнакомца. Её почему-то особенно возбуждало, когда он говорил с ней, пока его орган глубоко введён в её естество. За это время она успела привыкнуть к нему и изучить в достаточной мере, чтобы распознать некую фальшь в его последней реплике.
Но она успела перебороть в себе нахлынувшую было волну неуверенности и лишь глубже засадила себе промеж ног внушительный эрегированный фаллос.
- Скажи, а сколько у тебя до меня было женщин? – не унималась она.
Ожидая ответа, в порыве страсти Алиса присела на корточках так глубоко, что её голые ягодицы коснулись прохладной зеркальной глади, а пухлые половые губки распахнулись ещё шире, покорно пропуская внутрь всю длину и толщину разгорячённого стержня.
- Ох, много! Да разве ж всех перечтёшь? – кокетничал колдовской артефакт.
- Врёшь! Наверняка ты считал! – похотливая девчонка несколько раз особо яростно впечатала зеркало в матрас своей голой попой.
Мужской орган проник в неё гораздо глубже обычного и доставил тем самым сладко-болезненные, но необычайно приятные ощущения.
- Да если бы и считал, давно со счёту бы сбился!
- А я вот просто уверена, что считал! – Алиса накрыла рукой киску и принялась яростно тереть пальцами клитор.
- И откуда такая уверенность? – в тембре незнакомца послышались раздражённые нотки.
Ему явно хотелось как-нибудь проучить норовистую бесстыдницу. Но всё, что он мог – это напрячь свой орган, чтобы он стал на время ещё чуточку толще и твёрже.
- А оттуда… Уф-ф… – Алиса почувствовала внутри себя эти изменения. – А чем тебе ещё заниматься, пока ты сидишь в своём этом зеркале?
- А-а-х! Так ты про тех, что я познал, находясь уже в зеркале?
- Ну, да. А что, были и другие?!
- Конечно же были! Я ведь не всю жизнь тут торчу!
При мысли о том, что по миру ходит целая «армия» женщин, хотя бы раз испытавших оргазм от того самого члена, что прямо сейчас распирает своей твердью её юное лоно, Алису сильно затрясло.
Сначала мелкая дрожь пронеслась по внутренней стороне её стройных бёдер, затем волна прокатилась по животу и спине. А через пару мгновений внутри у неё что-то завибрировало, и школьница почти лишилась чувств. Она без сил рухнула на кровати лицом вперёд, оказавшись в позе распластанной лягушки.
Её нежная попка вскинулась кверху, а рукоять зеркала так и не покинула тесных сводов молодого влагалища. Пленённый сильной мускулатурой огромный пенис ещё долго пульсировал внутри ненасытных чресл, продлевая бесчисленные сладостные спазмы, которые пронизывали парализованное блаженством девичье тело.
- И всё-таки, сколько? – подала снова голос Алиса, немного отойдя от долгой оргазменной дрожи.
Она перевернулась на постели на спину и взяла в руки зеркало. Высунув кончик языка, она лизала им краешек только что удовлетворявшей её массивной елды, не давая тем самым органу опасть слишком быстро.
- Так в зеркале или всего?
- Ну, давай сначала в зеркале.
- Пока я в зеркале, ты у меня одиннадцатая.
- Гм… В самом деле? Как-то скромненько…
Наигранно сочувствуя своему любовнику, Алиса взяла в рот целиком и смачно обсосала всё ещё довольно упругий набалдашник. А потом, ласково чмокнув его в самый торец, спросила:
- Ну, а всего?
- А вот не скажу, сколько всего! Понятно? И вообще!.. Вот выпороть бы тебя как следует за дерзость твою и излишнее любопытство!
- Хах! Ты посмотри-ка, ещё один!.. – безразлично констатировала старшеклассница.
- Что значит «ещё один»?
- Ну, тот, кто в последнее время хочет меня выпороть.
- А кто второй? Почему не знаю?!
- Ревнуешь?
- Нет, просто интересуюсь.
- Ну, помнишь, я как-то говорила тебе про математика нашего?
- А, тот ваш педагог-грамотник, что ль?
- Ну, да. Типа того.
- И чего же тут удивляться-то? Взгреть розгами зад нерадивому школяру – дело обычное. А главное – нужное!
- Ой, средневековье-то какое!..
- Чего-чего?
- Ты в самом деле многое пропустил. – не то с грустью, не то с усмешкой подметила Алиса. – За это время у нас тут, понимаешь ли, случилась школьная реформа, причём даже не одна. А ещё отмена крепостного права, а потом и всех видов телесных наказаний. Ну, понимаешь, у нас тут теперь неприкосновенность личности и всё такое…
- Ух ты! Во дают! Так неужто в школах и розог больше не держат?!
- Не-а, не держат.
- Так, а чем же тогда этот олух собирался задницу тебе полосовать, позволь поинтересоваться?
- Указкой.
- Указкой?
- Да. И он не олух. Он хороший учитель.
- Хороший… Хороший бы не грозился. А взял, да и выпорол. Чтоб ученица науку лучше усвоила, не пожалел на то бы ни зада её, ни указки своей!
- Да говорю же, не может он. Не имеет права. Теперь…
Оба на минуту умолкли, каждый по-своему обдумывая ситуацию. Наконец зеркало первым нарушило тишину:
- Слушай, а знаешь, в чём между ним и мной разница?
- И в чём же?
- А в том, что он не может тебе задницу подрумянить, а я могу!
- Ты? Ха-ха! Очень смешно. И как же ты это сделаешь? Ты ведь отражение! Или ты выпорешь мою отражённую в зеркале попу?
- Могу и отражённую, конечно. Но это всё не то. – зеркало плавно перешло на шёпот.
- Что значит, не то?.. – Алисе его шептание показались загадочным и многообещающим, и она навострила слух.
- А то и значит, что отражение твоё неосязаемо и бестелесно. И что бы я с ним тут ни делал, это не доставит тебе ни страстей, ни чувствий. А вот если бы… Эх…
- Что «эх»? – коротко и делово переспросила девушка.
- Да нет, ничего. Ты всё равно на это не согласишься.
- Во-первых, с чего ты взял, что можешь судить, на что я соглашусь, а на что нет. А во-вторых… А, ладно, забей!
- Так что во-вторых-то?..
- Забей, говорю! Ты ведь так и не рассказал мне, что значило это твоё «эх».
- Ну, ладно. Будь по-твоему, слушай. Видишь ли, когда колдун тот в зеркало меня заточил, он сделал так, чтобы вся связь с земным миром ограничивалась для меня одной лишь возможностью просовывать к вам туда своего ваньку-встаньку. Да и то поначалу в виде ручки от зеркала. Но стоит разогреть его теплом ладошки жаждущей страсти красавицы вроде тебя, как он обретает вполне осязаемые очертания.
- Да уж! Осязаемей некуда! – Алисе вспомнилось, как совсем недавно этот пенис пульсировал и двигался в ней, а потом мастерски довёл до умопомрачительного оргазма.
- Так вот! Мало кто знает – колдун никому особо о том не сказывал! – но есть один способ мне целиком наружу из зеркала выбраться!
- Чё, реально? И что это за способ? – вопросы Алисы прозвучали с явным недоверием. – Хотя нет, погоди, не говори. Скажи сначала, чем мне это грозит? Какие побочки могут быть от твоего освобождения?
- Что за побочки?
- Ну, всякие там кары небесные, конец света или что-то в этом роде.
- Не-е-е!... Ничего такого не будет. Не переживай. Тебе-то уж точно! – с нарочитой уверенностью ответило зеркало.
- Не-не-не! Так не пойдёт. Выкладывай. Что ты будешь делать, если выйдешь в наш мир? И давай-ка проясним для начала, ты вообще человек? Если человек, которого злой колдун заточил в зеркало, это одно. А если нет…
- Ну… Как и у тебя, у меня одна голова, две руки, две ноги и один член. Ах да, прости, прости! Члена у тебя нет, и этим мы с тобой действительно отличаемся.
- Ну, хорошо. Допустим, что ты почти человек. Но вот выпущу я тебя. А что ты делать тут станешь? Будешь жить обычной жизнью, на работу устроишься, женишься, детей заведёшь, да?.. Что-то не очень я в это верю.
- Да нет же, глупая! Такого не будет. Хотя бы потому, что из зеркала меня можно извлечь только на время.
- А, так это меняет дело! Насколько короткое?
- Ну, обычно с ночи и до рассвета. А с первыми лучами солнца я снова окажусь в зеркале, хочу я того или нет.
- Тогда я не понимаю, зачем тебе это? Какой смысл покидать зеркало, если ты всё равно обречён в него снова вернуться?
- Да, как тебе сказать… Дела у меня тут незаконченные остались. Вот как с ними расквитаюсь – глядишь и зеркало это распроклятое на веки покинуть смогу. Притомился я, признаться, в рамке этой в заточении сидеть! А вот если бы с твоей помощью… Эх!..
- Так. Опять мы вернулись к этому твоему «эх». Давай, договаривай уже, что я должна сделать?
- Да… Всего-то… Пара пустяков…
- Итак, я слушаю: пустяк первый…
- Ну, для начала надобно раздобыть керосина и зажечь ту лампу, что у бабки твоей вместе с зеркалом в сундуке хранилась. Ты её, кстати, не видела?
- Не знаю, поищем. А второй?
- Чего второй?
- Второй пустяк. Выкладывай.
- А! Ну, во-вторых, при свете этой лампы тебе снова придётся заняться со мной прелюбодеяниями. И во время того, как ты будешь тешиться да блаженствовать, флюиды твои женские и выманят моё тело из недр зеркала в ваш мир. Смекаешь? На время, конечно же.
