Теперь Анисим Матвеевич заваливал подарками «младшенькую», та с радостью их принимала, словно бы не понимая их значения.
Ее муж и сын наших стариков Александр тоже ничего такого не видел, похоже, он и в мыслях не мог допустить, что отец способен на … в общем, вы понимаете.
Расположение Анисима Матвеевича он считал обычной, родительской заботой, а меж тем этот коварный родитель плел и плел свою липкую паутину вокруг его жены, постепенно сужая круги.
И вот как — то он улучил момент, когда младшая сноха осталась в доме одна, что бывало крайне редко, и притворился, что его прихватило сердце.
Он лежал на диване, в расстегнутой на груди льняной косоворотке с васильковой вышивкой, Марина стряхивала с пузырька в стакан тяжелые, ароматные капли валерьянки.
- Что — то совсем плохо у меня с сердечком, - кряхтел старый. - Пощупай, Мариночка, сам не пойму, бьется ли.
Сноха приложила руку к чужой груди и подкатила глаза, словно считая удары.
- Стучит и прямо как часы, - хохотнула она.
- Вот ты смеешься, девонька, а мне не до смеха, когда такая красоточка в доме моем обитает.
- Как это? - Еще ярче улыбнулась проказница.
- А так, што из — за тебя болею, а может и инфаркт разобьет.
- Да я - то причем?
- А притом, что даже не даешь мне себя поцеловать по родственному, а я не железный. Дай я поцелую тебя в губки.
- А вы, папа, шалун!
- Ага, я шалун, но ласковый и добрый.
Оба засмеялись.
- Ну, дай мне свои губки, птичка моя, - горячо тискал руку снохи снохач.
- Нет, не могу.
- Ну, поглянь что ты со мной сделала,- свекор, вильнув тазом, приспустил штаны, выпустив а волю свой оголодавший, уже вовсю стоящий член. Гордо кинул взгляд на него, на Марину, как бы подчеркивая, как он неотразим:
- Видишь, какой у меня гипнотизер? Нравится?! У твоего мужа Сашки не то, не в меня пошел, так что пользуйся моментом.
- А почему «гипнотизер»? - Заинтересовалась «медсестра».
- А потому — ни одна еще от него не ушла, - хвастался дед.
Манина вскочила, прошлась по комнате, выглянула в окна, заглянула за дверь, села к старику на диван, снова положила ему руку на грудь:
- Вы, Анисим Матвеевич, я гляжу, мужчина без комплексов.
- Да, я такой. Ну, дай свою ручку, я познакомлю ее со своим охальником.
- Нет.
- Не дашь?
- А что мне за это будет?
- А что ты за это хочешь? Ну, не томи, видишь, я сам не свой.
Молодка сделала вид, что задумалась:
- Ну, ну, ну, например, вы скажете мне, где зарыли свой клад.
- А ежели скажу, ты мне дашь прямо тут?
- Ага.
- Прямо счас?
- Да.
Старик взбодрился, приблизил свое лицо:
- Ну, ладно, слушай, только никому. В роднике он.
- Как это?
- А я золотишко в пластиковую бутыль загрузил, да и опустил на самое дно родника. Там его никто искать и не догадается. И миноискатель никакой не возьмет. Я ведь умный, хоть и академиев не кончал.
- Я вам не верю, этого не может быть.
- Может, не может, а я тебе правду сказал. Ну, иди ко мне, моя ласточка.
- Я вам не верю, Анисим Матвеевич, вы, я гляжу, выдумщик, не стыдно вам обманывать глупую девчонку?
- Да правда, я тебе говорю, Богом клянусь.
- Все, я на вас обиделась, я думала вы честный человек, а вы подлый врун, - и, надув губки, сноха вышла из комнаты.
- Ты, кобель, я гляжу, и к младшенькой уже клинья подбиваешь, - снова корила супруга в постели Анисима.
На этот раз он был не разговорчив. Он зло повернулся спиной к своей бабке, натянул одеяло на плечо, и, глубоко и с присвистом вздохнув, вскоре захрапел.
- Дед, просыпайся, - толкала его Пантелеевна ни свет, ни заря.
- А, что случилось? - Испуганно очнулся тот.
- Вставай. Саша с Мариной уезжают.
- Как, куда такую рань, зачем?!
- А за тем, что намеки твои похабные им надоели, образина ты не умытая, сына из дома выжил.
Бабка с дедом стояли у широко раскрытых, железных ворот, со двора выкатывалась машина их младшего сына Александра. Когда она выехала, наследник запер ворота и снова сел за руль, Анисим стукнул крючком своего пальца в дверь со стороны пассажира.
- Как же так, доченька? Мы же в карты не доиграли, оставайтесь, сходим по грибы, я тебя в домино играть научу, с «гипнотизером» своим ближе познакомлю, а?
Марина приопустила стекло, и, показав свекру средний палец, задорно крикнула чуть ли не на всю деревню:
- Да пошел ты, старый козел! - И выплюнула жвачку.
Долговязый Сашка, ссутулившись над рулем, ехидно улыбался.
- Ну, получил свое, образина?! - Ликовала бабка, когда машина как утка, лениво перебравшись через ухабы, скрылась за углом, - так тебе и надо, кобелине шелудивому. И деньги твои поганые не понадобились.
Дед, сгорбившись, смотрел во след автомобилю, он как - то разом постарел, погас, он жалел, что много средств истратил на эту подлую Марину, думал, что больше и ноги ее не будет в его доме. И вдруг его всего окатила кипятком страшная догадка!
Схватив багор, он кинулся к роднику.
Клада там не было.
