— Что вы делаете? — Наконец, выдавила она.
— Собираюсь отлично поебаться. Откуда ты ее знаешь, кобылка?
— Она моя Госпожа, — Тане не смогла ответить по-другому.
Григорий прыснул шампанским.
— Она?! Эта шалава? Ты бы знала, сколько и как я ее трахал. Госпожа! Ха-ха-ха.
Он взял со стола свой кошелек и, достав еще несколько купюр, бросил обратно.
— Вот. За шампанское. Скажешь… ха-ха… госпоже. — И он засунул деньги прямо в бокал с лагером.
Таня осталась в одиночестве, тупо уставившись на кошелек этого подонка, который он так и не взял с собой. Она сидела и в прострации разглядывала высунувшиеся оттуда банковские карты, купюры, визитки. Какая-то бумажка торчала из кошелька почти наполовину. Рядом с Таней лежал, выданный ей клатч, с так и не понадобившимся «дамским набором». «Он будет трахать мою Госпожу» — не могла перестать думать Таня.
* * *
Таня шла по длинному красному коридору. Коридор был освещен только нижними слабыми светильниками, отчего потолок почти терялся во тьме, а воздух казался густым и тяжелым. «Меня ждут в Июле», — сказала Таня на входе администратору, и тот пустил ее внутрь, внимательно оглядев с ног до головы. Таня шла вдоль глухих массивных дверей, выкрашенных в розовый цвет. По шесть дверей с каждой стороны. Над каждой дверью были таблички: «Январь», «Февраль», «Март»… Из-за дверей доносились приглушенные стоны, мужские и женские. Тане казалось, что стонут сами двери и стены. Голова шла кругом, ноги казались ватными. Она шла в самый конец коридора, к двери с табличкой «Июль». Она видела, что дверь приоткрыта. Оттуда не доносилось ни звука. Тане было страшно, ей хотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого места.
Время замедлилось. Ей стало казаться, что не она идет по коридору, а он плывет сквозь нее. Приоткрытая розовая дверь приближалась. Еще два бесконечных метра и она сможет заглянуть внутрь. Зачем все это произошло? Госпожа дала ей свое же имя и хотела сделать настоящей шлюхой. Так ей и надо, значит. Таня не могла всерьез так думать. Госпожа хотела сделать ее шлюхой и Таня готова была ею стать. Если этого хотела Госпожа.
Таня остановилась перед дверью в «Июль». Она боролась с собой, пытаясь не идти дальше, но приоткрытая дверь будто засасывала ее. Не в силах противиться, Таня незаметно заглянула в комнату и увидела Госпожу.
Госпожа стояла на четвереньках на чем-то вроде длинного, обшитого черной кожей, постамента. Ее платье было задрано почти до груди. Таня смотрела на нее в профиль, видела, как тусклый свет отражается от кожи бедер, убранных в светлые колготки. Между задранным платьем и колготками белела полоска кожи.
Подонок тоже был там. Он в одной футболке, полностью голый снизу, запрокинул бутылку вверх и, слегка покачиваясь, пил из горла, второй рукой зажимая Госпоже нос. Он стоял вплотную к ее лицу. Волосы Госпожи были собраны в пучок на затылке, от глаз до подбородка пробежали черные дорожки туши. Щеки Госпожи были странно раздуты, на напряженном горле были видны вздувшиеся вены. Лицо Госпожи в тусклом свете, отражавшемся от красных стен, казалось пунцовым. Хотя нет. Таня поняла, что оно и было пунцовым. Голова Госпожи мелко дрожала.
Подонок оторвался от бутылки и опустил лицо вниз.
— В глаза мне смотри, свинка. — резко сказал он.
Госпожа, не меняя положения головы, подняла глаза вверх, насколько это было возможным.
— Я все еще не вижу твоих глаз, шалава.
Вместо ответа, Госпожа издала утробный хрип. Ее горло странно задвигалось, а тело затрясло. Подонок сделал шаг назад. Таня будто в замедленной съемке, увидела, как изо рта Госпожи вышли его яйца, а потом и весь член. Между ртом и головкой блестящей паутинкой протянулась слюна. Госпожа шумно вздохнула и, не выдержав, опустила голову, жадно глотая воздух.
— В глаза мне смотреть! — скомандовал подонок, не переставая прикладываться к бутылке. — Рот открыть!
Госпожа подняла голову, отрешенно и без выражения смотря на лицо подонка.
— Скучала по мне, свинка?
— Да, сэр. — задыхаясь ответила Госпожа.
— Расскажи, как ты любишь мой член у себя во рту.
— Мне очень нравится. Когда вы. Засовываете мне в рот. Свой член. — Госпожа говорила прерывисто, шумно глотая воздух ртом. — Сэр. На всю длину. Вместе с вашими пиздатыми яйцами.
Подонок резко наотмашь отвесил пощечину Госпоже.
— Ты что сказала, сука?
Лицо Госпожи, несмотря на непроизвольные слезы, оставалось мертвенно спокойным.
— Пожалуйста, сэр. Засуньте мне в рот ваш член. Прямо в горло.
— То-то же, свинка, — ухмыльнулся подонок.
Он подошел и снова вставил Госпоже в рот, зажав нос. Таня видела, как расширяется ее горло, принимая в себя член на всю длину. Они оба застыли на несколько секунд. Госпожа задержала дыхание и боролась с рвотными позывами. Подонок, наоборот, ждал ее непроизвольных судорог, рефлекторных сокращений мышц гортани. Он вытащил член, только когда Госпожа затряслась всем телом.
Потом повторил.
И снова.
— Я скучал, — сказал он, глядя, как Госпожа снова пытается отдышаться. — И мне не понравилось, что вчера ты отказалась приехать ко мне. Отгулы не повод пропускать отсос начальству. Но вот мы здесь, а значит, справедливость существует.
Он присел на уровень лица Госпожи и поднес бутылку ей ко рту:
— Пей, свинка.
— Сэр, я не хочу пачкать своим грязным ртом вашу бутылку.
Подонок снова отвесил Госпоже пощечину:
— Я не спрашивал, чего ты хочешь. Пей.
Он вставил Госпоже в рот бутылку и поднял ее дном вверх. Она стала глотать, но сбитое дыхание не позволило это сделать. Госпожа закашлялась, брызнув шампанским из носа.
Тане силилась отвернуться и не могла. Все происходящее причиняло ей почти физическую боль. Причем таблетка, принятая сегодня, продолжала действовать. Таня была перевозбуждена. Ненависть к подонку толкала ее уйти, чтобы не видеть ничего этого. Но возбуждение не давало даже закрыть глаза. Поведение Госпожи поражало Таню. Она задыхалась, ее трясло, по телу пробегали судороги, но она даже ни разу не пошевелила ни рукой, ни ногой, все так же стоя на четвереньках на этом чертовом черном постаменте.
Подонок обошел вокруг Госпожи и остановился напротив ее зада. Еще отхлебнул шампанского и поставил бутылку на пол.
— Кто разрешил тебе надеть колготки, свинка?
— Простите, сэр. Разрешите мне их снять.
— Ненавижу, когда ты ходишь в таком. — Он резким широким движением обеих рук разорвал колготки. — Так-то лучше.
Медленно и с усилием он провел ногтями по попе, сдвигая полупрозрачную ткань широких трусиков.
— И вот это на тебе явно лишнее.
Подонок дернул рукой, тело Госпожи подалось назад, но швы трусиков выдержали. Григорий яростно зарычал. Резко наклонился, зубами рванул ткань. Послышался треск, лопнула резинка. Подонок удовлетворенно выпрямился, отбросил трусы в сторону. Он подошел и стал нежно гладить попку Госпожи.
— Расслабься, свинка. — Почти ласково произнес Григорий.
Госпожа осталась стоять без движения, никак не реагируя на ласки подонка. Ее лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, свинка? — сказал подонок, продолжая поглаживать попку.
— Я мечтаю, чтобы вы качественно выебали меня, сэр. — Голос Госпожи был ровным и почти спокойным.
— О-о-о. Так просто ты сегодня не отделаешься.
С этими словами он резко ввел внутрь Госпожи четыре пальца. Госпожа чуть дернулась от неожиданности, но не проронила ни звука. Подонок наклонился к попе, облизнул ягодицу, нежно укусил ее. Картинка снова застыла на несколько секунд, подонок замер, приникнув к ягодице. Таня перевела взгляд на лицо Госпожи и увидела, как постепенно напрягаются ее челюсти. Госпожа зажмурилась, обнажив зубы, но молчала. Еще через несколько секунд у нее изо рта вырвался сдавленный крик. Подонок тут же отпрянул, на попе Госпожи проступил бурый кровоподтек.
— Меня забавляет, когда ты так сопротивляешься. — Ухмыльнулся подонок. — Неужели за все годы ты так и не поняла? Если я хочу, чтобы ты кричала, значит, ты будешь кричать. Ты сама себе делаешь больнее. Или на самом деле тебе это нравится?
— Мне нравится все, что вы делаете со мной, сэр. — Лицо Госпожи снова превратилось в подобие маски.
— Тогда продолжу тебя радовать.
Подонок поднял с пола свои джинсы и вытащил ремень и сложил его вдвое. Потом поднял с пола бутылку и поставил Госпоже на спину.
— Если бутылка упадет, ты об этом сильно пожалеешь, свинка. — сказал он, примериваясь ремнем к заду Госпожи.
Он начал порку. Сложенный вдвое ремень издавал громкий хлопок, когда врезался в кожу ягодиц. Первые удары были слабыми и тихими, но подонок почти сразу нарастил темп до максимума. Попа покраснела. Он бил особо не разбирая, куда попадает. Удары шли в нахлест, оставляя отметины на боку, моментально превращавшиеся в синяки. Госпожа снова зажмурилась, сжав зубы, но не проронила ни звука. Таня видела, как с ее нижней губы свесилась капля слюны.
Подонок остановился также резко, как начал, и размял плечи.
— Почему ты молчишь, свинка? Мои ласки недостаточно страстные?
— Я жду ваш член внутри себя, сэр. — В голосе послышался всхлип.
— Рано, сука. Хочу еще немного тебя разогреть.
Госпожа сжала губы и несколько раз глубоко вздохнула носом, приводя дыхание в норму.
