Русская печь отличалась от обычной печки-лежанки, своими большими размерами и то что на ней можно было спать. В дореволюционные времена когда был построен дом и сложена сама печь, на ней спали крестьяне и зачинали детей на её горячих кирпичах, долгими зимними вечерами и ночами.
У Витька на на потолке печи была подвешена ламочка, стоял радиоприемник " Океан" на батарейках. И небольшая полка с книгами и журналами. Которые можно было читать ночью никому не мешая.
Хотелось поговорить, но внизу за столом сидели наши матери и тётя Жанна могла услышать наш разговор и дать нам по шеям. Несколько минут мы лежали с другом в темноте, прислушиваясь к разговору матерей, а потом заснули разморенные выпитой водкой и теплом шедшим от печки.
— Подъём парни, пора вставать. Пол третьего уже. - разбудила нас Витькина мать, дергая за ноги стоя внизу в закутке за печкой.
Тётя Жанна была одета всё в том же цветастом байковом халате в котором она сидела вечером за столом. Но он был на женщине сильно измят, судя по всему Витькина мать спала в халате боясь проспать время когда нас нужно было будить.
— Осторожнее там ребята. По центральной улице не идите, а то мало ли на кого ночью нарвётесь. - напутствовала нас уже моя мать.
На ней тоже был надет халат, судя по виду взятый напрокат у подруги, но он был естественно мал маме Свете, и её крупные формы, так и перли из под тонкого ситцевого халатика.
А ещё моя мать сняла с себя свои тёплые шерстяные рейтузы и под халатом были видны её голые ноги и небольшая часть шикарных ляжек.
— Да знаем мам, мы через стадион пойдём, овраг перелезем и выйдем как раз к магазину. Только мне домой придётся заскочить. У нас в сарае ломик-фомка стоит, им хорошо будет дверь в подсобке вскрывать. И его легко можно будет спрятать под куртку. А тащить лом отсюда я не хочу. - ответил я своей матери, одевая на себя тёплую зимнию куртку, кроличью шапку и ботинки.
Витёк одевался рядом со мной, с кислым лицом спросонья. Ему да и мне жутко хотелось спать. Ведь в эту пору у людей самый сон, и самое удачное время для воровства.
— Ни пуха, ни пера парни. - сказала нам Витькина мать когда мы стояли уже на пороге, готовясь выйти в ночную тьму.
— К чёрту тётя Жанна, к чёрту. - сказал я женщине положенный в таком случае ответ.
— Холодрыга жуткая, и темно хоть глаз коли. Хорошо что мы с тобой вдвоём Кость на "дело" идём. Один бы не за что не пошёл бы. - сказал мне Витёк, едва мы с ним вышли из дома и пошли по пустынной ночной улице к городскому стадиону.
Ночью погода опять испортилась, дул сильный холодный ветер, мела слабая позёмка, и вокруг стояла жуткая темень. Безлунная воровская ночь нам была сейчас на руку. Хуже было бы если на небе светила луна и вокруг было светло как на ладони.
— Костян, подожди, давай покурим. Подымить охота сил нет. - заныл Витёк, когда мы вышли с ним к городскому стадиону и нам предстояло пересечь овраг, прежде чем выйти на улицу где находился магазин в котором работали наши с ним матери.
— Ладно давай, лезь сюда. Тут не так дует. - сказал я другу залазя под трибуну.
Учась в младших классах, мы ходили с ребятами на стадион, залазили под трибуны и собирали мелочь потерянную зрителями. Трибуны сделанны из дерева и в них были щели, и в эти щели из карманов болельщиков проваливалась мелочь. Пятаки, десюнчики, трёшки. Один раз я даже железный рубль нашёл. Но это было давно и летом. А сейчас над стадионом стояла жуткая темень, мела метель и только в нише под трибунами было более менее спокойно.
— Слышишь Витёк, а что ты с моей матерью будешь делать, если она тебе даст? Она вон какая лосиха здоровая. А ты шкет, и Петровна тебя одной сиськой придавит. - спросил я у друга сидя на корточках под трибуной, куря сигарету и натянув воротник куртки на голову, укрываясь от пронизывающего ветра.
— Лишь бы она мне дала Костян. А я с ней справлюсь. Попрошу Светлану Петровну чтобы она рачком встала, и отымею её в лучшем виде. Но ты сам с моей мамой не справишься Костя. Она худощавая, но злая в постели. - ответил мне Витёк, жадно докуривая сигарету до фильтра.
— Да уж тётя Жанна огонь. Думаю она не будет меня насиловать, сама подскажет что делать? - сказал я другу, бросая окурок в снег.
Нам предстояло перейти через овраг чтобы выйти к магазину и нужно было спешить. Ведь на кону стояла судьба наших матерей. И от нас сейчас с Витьком зависило останутся они на свободе, или попадут в тюрьму.
— "Барабан" опять буянит. Три часа ночи, а он не спит. - шепотом сказал я Витьку, когда мы с ним подошли к моему дому.
Все жильцы нашей " хрущёвки" спали и наверное видели сейчас девятые сны, лишь на первом этаже в окне угловой квартиры горел свет. Там жил мой сосед дядя Саша, большой любитель выпить и побуянить с пьяну. Трезвый мужик он безобидный, тихий и молчаливый. Но стоило ему " заглотить" стакан, как он вмиг преображался и начинал бубнить себе под нос, или поучать свою жену, говоря при этом быстро быстро, за что и прозвали его " Барабан".
Смотря на освещенные соседние окна, которые как нарочно освещали сарай где у меня лежал лом, я открыл замок который был закрыт не на ключ, а висел лишь для вида. Быстро взял лом и шмыгнул в темноту, в проулок где меня ждал Витёк.
У дяди Саши моего соседа, была привычка ночью выходить на улицу и курить возле подъезда в любую погоду. И было совсем не кстати попадаться ему на глаза. Толик " Седой" во двор которому мы собирались подкинуть " вещдоки" взятые из магазина. Был другом и собутыльником " Барабана" и он мог заявить в милиции, что в ночь ограбления магазина, видел своего соседа Костю с ломом в руках.
А это уже была прямая улика против меня. Так что лучше не попадаться ему на глаза и вовремя уйти в тёмный, неосвещенный проулок.
Магазин где работали наши матери, находился недалеко от центра города за кинотеатром и парком. И он не был единственным магазином в нашем городке. В центре располагался большой гастроном, где с утра до вечера торговали водкой и вином, который был ярко освещен рекламой и огнями уличных фонарей. Да и ещё по городу было полно продуктовых магазинов в разных его районах, построенных для удобства жителей.
Продмаг где работала заведующей моя мать, охватывал район частных домов и назывался в народе " мясным". Хотя кроме костей для супового набора и синих тощих кур, на его витринах ничего не было.
Но тут иногда "выбрасывали" различный дефицит и очереди в " мясном" были обычным делом. А стало быть и выручка у продавщиц, моей матери и тёти Жанны. Они как и большинство тружениц прилавка, подворовывали потихоньку. Но увлеклись и сейчас сыновья пришли их выручать в обмен на сладкие, волшебные дырки у них между ног.
— Вить, иди сюда помоги друг. Не поддается зараза. - негромко крикнул я Витьку стоящему возле угла магазина на стрёме.
От моего дома мы прошли проходными дворами к кинотеатру, перелезли через забор парка культуры и отдыха, и очутились позади продмага где работали наши с ним матери.
Я послал друга стоять на шухере, на угол магазина, откуда хорошо просматривалась улица. А сам понадеявшись на свою силу и на слова тёти Жанны о том что она расшатала крючок на двери подсобки, принялся взламывать обитую железом дверь подсобного помещения магазина, засунув в щель загнутый конец фомки. Но дверь не поддалась.
— Давай вдвоём Вить, один я не могу её открыть. - сказал я другу, подсовывая конец лома в щель между кирпичной кладкой и дверью.
Мы взялись за лом вдвоём и потянули на себя со всех сил. И снова дверь заскрипела но не поддалась сколько мы не тянули лом на себя. Меня по честному аж холодный пот пробил. Если мы с Витьком не откроем эту дверь и не попадём в магазин. Наших матерей посадят за растрату, а мы отправимся в детдом. Но главное я никогда не пересплю с тётей Жанной, женщиной своей мечты.
Конечно можно было зайти с улицы, разбить окно в магазине и через него попасть в продмаг. Но улица перед магазином была ярко освещена фонарями уличного освещения. И был риск что нас увидят жильцы домов стоящих напротив и вызовут милицию. А тогда не только наши матери попадут в тюрьму, но и мы с Витьком тоже.
— Вить, ты хочешь мою мать трахнуть? Тогда давай друг как следует поднажмём, а иначе нам хана. - в отчаянии попросил я друга, чувствуя что он давит на лом не вполную силу, вероятно надеясь на меня.
Я вновь вставил лом в проём между дверью и стеной и мы как следует упервшись в стенку ногами надавили на конец лома. Дверь на этот раз сильнее заскрипела и мне показалось что она слегка поддалась на нас.
— Давай Витёк, ещё немного. За этой дверью находится дорога к влагалищу моей мамы. Если мы её не откроем, она тебе никогда не даст. - подзадорил я кореша, в надежде что тот ради секса с моей мамой, совершит невозможное.
И Витёк на удивление совершил, выпучив глаза мой кореш что есть силы надавил на лом и в ту же секунду мы полетели с ним на снег потеряв равновесие, а дверь ведущая в подсобку распахнулась настежь.
— Вот и всё, у нас с тобой получилось Витёк! - радостно воскликнул я, вставая сам со снега и давая руку другу.
— Сам не знаю откуда у меня силы взялись, но я без твоей мамы не могу жить Костя. - возбуждённо говорил мне Витёк, отрёхивая с себя снег.
От испуга что мы никогда не трахнем наших матерей, женщин которых безумно любили. У нас с другом открылось второе дыхание и мы взломали дверь в подсобке магазина, которую в обычных условиях никогда бы не открыли.
Я посветил фонариком на пол подсобки и увидел на нём лежащий крючок от двери. Он был старинный кованный и с длинными изогнутыми концами, которые глубоко крепились в стене. Вот почему мы ни как не могли открыть дверь. Тётя Жанна расшатала крючок от двери подсобки, но не учла что он старинный и имеет длинный конец.
