– Ты чего ревешь, глупенькая? – спросил он, нежно целуя ее лицо.
– Я не отдам тебя Машке! – прорыдала она.
Девочки засмеялись. Маша подошла к ней:
– Спокойно, подруга!
Она наклонилась, поцеловала Ленкины губки и почти шепотом сказала:
– Я не буду у тебя его отбирать! Только чуть-чуть попробовала его – и все! Поделись со мной чуточку его семенем!
Маша задрала ее ножки – Ленка почему-то не сопротивлялась – припала губами к ее писечке, истекающей денискиной спермой, и тщательно ее вылизала:
– Ну, вот и все, больше я ни на что не претендую! На вот и тебе немножко! – и припала губами к ее губам. – Пока, девочки-мальчики! Если как-нибудь появлюсь, не прогоните?
– Ладно, приходи! – неожиданно сказала Лена. Все засмеялись.
С речки Ленка шла в обнимку с Денисом почти до самого села. При виде домов вздохнула:
– Иди уж к своей Танечке.
Все опять засмеялись.
Ночью, когда они остались одни, Таня спросила:
– Чего это ты так Леночку приласкал? Я даже взревновала немножко!
– Да понимаешь, мне как-то жалко ее стало. Ей все время остатки достаются, после тебя, да после Ирки. А тут еще Машка вклинилась, вот она ее и невзлюбила. Смотрю, а девочка уже плачет. Ну, вот я и …
Вечером за ужином баб Катя долго молчала, а потом выдала:
– Вот что, помощнички мои. Хватит тебе уже, Дениска, каждое утро выпрыгивать из ее окошка. Спите уж вместе.
– Бабуля, ты разве знаешь? – сказал глупость Денис.
– Разве, разве… Еще с прошлого года засекла. Смотрю, вроде это у вас серьезно. И зачем тогда притворяться, что не знаю? Живите уж. Только чур, родителям меня не сдавайте. А то скажут, дескать свела сводня старая. Вы-то хоть предохраняетесь?
– Да, конечно! – заверил Денис. Таня сидела с полыхающими щеками, опустив голову.
– Береги девочку, женишок.
Тем же вечером Денис перетащил свои нехитрые пожитки в комнату Тани.
Потом, после вымотавшего обоих секса, Денис сказал:
– А знаешь, Танька, что я хочу?
– Если еще раз, то подожди хоть пол часика.
– Нет, я не о том. Я хочу, чтобы потом ты стала моей женой.
– А нам разрешат? Мы же брат и сестра!
– Мы же двоюродные, а двоюродным можно. Родители, конечно, могут завозникать, ну, ничего, как-нибудь уломаем.
– Так что, ты мне предложение делаешь?
– Да, считай, предложение. Не сейчас, конечно, лет в двадцать поженимся официально. Ты согласна?
– Да! А ты потом не передумаешь?
– Вряд ли. Нам с тобой через год в институт поступать. Как поступим, будем жить вместе пока неофициально, родителей, я думаю, уломаем. Если будут сопротивляться, пообещаем, что официально распишемся в двадцать лет. Только… Танюш, мы сейчас вроде как вчетвером, с Иркой и Ленкой. Но будем жить вместе только вдвоем.
– Да, это сейчас так получилось. Но после этого лета я тебя никому не отдам, и сама ни с кем не буду!
– Теперь ты – моя невеста!
На этом я отпускаю наших героев. Остаток лета нет смысла описывать. А что было дальше – будем считать, что у них получилось все так, как они хотели.
