Как ни странно, волшебный предмет не отреагировал на приветствие. Алиса насупила брови, улыбнулась и даже показала язык. Но всё равно видела лишь свою копию, которая послушно повторяла за ней все гримасы. Тогда она потрясла зеркальце, но ничего не изменилось.
Наконец школьнице пришла в голову до гениального простая мысль. Она стянула с себя трусики, залезла на кровать и встала на четвереньки, как делала это вчера. А зеркальце разместила возле коленей и развернула так, чтоб в нём отразились все её бесстыжие прелести.
Надо сказать, что вид собственной оголённой попки под коротким гофрированным подолом впечатлил ученицу куда больше чем она ожидала. Раньше ей было и невдомёк, как же сексуально смотрятся две голенькие белоснежные половинки её попки, выглядывающие из-под коротенькой школьной юбочки!
А когда она закинула край подола себе на спину и чуть пошире расставила ноги, её молодая киска приоткрылась, и Алиса осознала, как же сильно она возбудилась.
Покрытые нежным пушком мясистые валики её писи расступились, меж них виднелась обильно улитая смазкой розоватая плоть, жаждущая страстных прикосновений и бескомпромиссной, всепроникающей ласки.
Уткнувшись в подушку, школьница держала зеркало одной рукой. Другую она запустила себе в промежность и стала неспеша бередить тонкими пальчиками свои податливые лепесточки. Все подробности этого действа отражались в увеличивающем зеркале, и наблюдение за ними кратно умножало девичью похоть.
Алиса глубоко дышала, прикрыв от удовольствия глаза, и едва заметно подмахивала сама себе оголённым задом. Спустя несколько минут, она почувствовала, что ручка зеркала в её ладони ощутимо набухла и стала тёплой.
Она приоткрыла один глаз и увидела, что в зеркале проявилось уже знакомое мужское лицо. Бесстыдница самодовольно улыбнулась, но ласкать себя не перестала. Она решила подразнить партнёра в отместку за то, что тот заставил её волноваться.
- Гм-гм… Привет-привет! – раздалось тихо мужским голосом. – А я уж тебя заждался!
- Да-а?.. Правда-а?.. – томно протянула девушка, крутя пальчиком вокруг своего набухшего и очень скользкого клитора. – А чего же сразу не появился, когда я тебя звала?
- Как так? Когда это? Где? Я не слышал!
- А вон там, возле шкафа. Минут десять назад.
- Ей-ей, не слышал! А как ты меня звала?
- Ну-у… Я сказала «Привет».
В комнате раздавалось тихое мерное хлюпанье.
- А показывала мне что-нибудь?
- Только себя прекрасную. А когда ты не ответил, язык тебе ещё показала.
- Язык? Не-е, язык не годится. Хорошку свою показать надобно было. Ну, или попец. И непременно голыми! Как вот сейчас делаешь.
- Какой шустрый! Так вот сразу, на втором свидании хорошку ему покажи, ещё и голую! А морда не треснет? Или что у тебя там…
- Не волнуйся, не треснет у меня ничего. Но хорошку тебе оголять передо мной всё же придётся, если снова захочешь меня увидеть. Иначе не сработает. Так оно ж ведь в первый раз так и получилось. Неужто забыла?
Алиса окончательно поняла, что кончить за досужими разговорами всё равно уже не выйдет и решила сменить позицию. Она уселась попой поперёк кровати и сунула подушку себе под низ спины. Согнутые в коленях ноги расставила пошире и держала зеркало перед собой за эрегированную рукоять так, чтобы в нём отражалась её разморённая ласками полураскрытая молодая пилоточка.
- А ведь ты прав! – с нарочитой озабоченность в голосе произнесла старшеклассница. – Я ведь в самом деле тебе её показала при нашей первой встрече.
- Ну, да! Так это и работает. Видишь ли, это зеркало, будь оно неладно, пробуждает меня только когда в нём отразится женская писюндра. Да не абы какая, а только та, что принадлежит семейному роду, к которому я привязан.
- Как это? – нахмурилась Алиса.
- Что как? Как пробуждает?
- Да нет, чем это наш род такой особенный?
- Да никакой он не особенный. Просто колдун тот хренов привязал меня к одному старинному знатному роду…
- Французскому?
- Точно, французскому. Как догадалась?
- Догадалась. Давай дальше.
Алиса тем временем взяла зеркало за рамку, а другой рукой стала разминать изрядно набухший и потяжелевший мужской отросток. Уж очень ей нравилось, как пружинит в её прохладных пальчиках его горячая упругая плоть.
- Так вот. Служить мне предписано особам женского пола, передаваясь ровно через одно поколение. Ну, то есть от бабки к внучке, пока род этот не прервётся.
- А если прервётся? Или внучек у бабки не будет, а одни только внуки? Тогда что?
- А вот так и вышло, что не народилось однажды ни одной наследницы. И грозило это большой катастрофой!
- Какой катастрофой?
- Не будем об этом. Тебе лучше не знать. Но пришлось одному из внуков взять на себя обязательство пристроить меня, зеркало в смысле, к другому роду.
- А чё, так можно было?
- Можно. Вот только за то пришлось ему жизнь свою положить.
- Ужас какой. И что он сделал? Повесился?
- Нет. Хуже. С русскими воевать отправился. В 1812 году это было. Дворянского рода, а пришлось записаться в солдаты.
- А-а-а… Так вот как это зеркальце в наши края из Европы-то попало.
- Вот именно. Ранен был тот дворянин смертельно. В плен попал, потом в госпиталь. Ну, а в госпитале том ему пра-пра-… Тфу ты!.. В общем, много раз «пра» бабка твоя и повстречалась.
- Дай угадаю!.. И чувствами к нему воспылала. Так?
- Всё так. Чего ж тут угадывать! Ещё как воспылала. А как не стало его, руки на себя наложить готова была. Да не посмела.
- Почему не посмела? Любовь ведь зла!..
Сама того не заметив, Алиса поднесла зеркало к себе ближе. Теперь смотрящий вниз конец его фаллической рукояти постепенно приблизился, а затем и мягко коснулся пышущих постыдным желанием розовых лепесточков.
- Много ты понимаешь. А потому не посмела, что дитя его под сердцем носила.
- О как!..
- А вот так! Ну, а когда он всё же помер, среди вещей его зеркальце-то и обнаружилось. Не решилась она его ни продать, ни выбросить. На память долгую сохранила.
- На память, значит…
Твёрдая и горячая головка члена тем временем уже вторглась меж податливых валиков и ласково охаживала ласками молоденький чувственный клитор.
- Ну, да… А по ночам-то всё о солдатике том и думала. Да так и взяла однажды с собой в постель зеркальце. Да и стала меж ног себя им тешить да поглаживать, ну а после и голубить. Ну, а потом что было – ты уж сама догадайся…
- Да-а-а… Как я её понимаю… – это были последние слова, произнесённые Алисой вслух.
Сначала она представила, как её дальняя родственница ублажала себя этим горячим стержнем, воображая, что это член любимого. А затем и сама вообразила, что это вовсе не ручка старого зеркала, а пенис её строгого, но очень умного и интеллигентного учителя математики, который наверняка не отказался бы как-нибудь при случае оголить ей молоденькую попку, а потом чуточку пошлёпать своей длинной указкой…
Похотливая школьница надолго провалилась в мир фантазий и невероятно явственных иллюзий. Всё, что она воображала, неведомым образом тотчас же становилось реальным и приносило вполне осязаемые ощущения. От них захватывало дух. И хотелось испытывать их снова и снова. А потом ещё и ещё…
Во многом это объяснялось тем, что, сама того не ведая, вчерашняя девственница поневоле ввела в себя член зеркала до основания. Находясь в полубреду, она мягкими и умелыми движениями услаждала свою мокрую щелку страстно и ненасытно. Распалённая сладострастием юная смоковница испытывала оргазм за оргазмом и никак не могла остановиться…
И вновь к реальности её вернул настойчивый звонок в дверь. Заплетающимися ногами она побежала открывать.
- Оба-на, а ты чего это такая сонная? – удивился отец.
- И в форме до сих пор. Почему не переоделась? – вторила ему мама.
- Да я это… Чёт устала очень. Прилегла на минутку и задремала. – соврала Алиса, натужно зевнув.
- Так. А у тебя не температура?
Заботливая родительница коснулась вспотевшего лба дочери сначала рукой, а потом губами.
- Ты посмотри, да ты же вся мокрая! – восклицала она, имея в виду воротник школьной блузки. – А ну-ка, марш в ванную и прогрейся как следует! Не хватало ещё заболеть!
Почти час Алиса млела в горячей ванне и раздумывала над тем, что поведало сегодня ей зеркало. Вся эта история казалась странной и удивительной, однако рассказывать о находке кому-либо она не собиралась. Потому что боялась разрушить волшебно-интимную составляющую, которая, как она была уверена, должна принадлежать ей одной.
День за днём после уроков она уединялась у себя в комнате с волшебным зеркалом и предавалась с его помощью невиданным наслаждениям. Она с упоением ублажала свою ненасытную молодую прелесть настоящим мужским достоинством. Член был тёплым, упругим, очень большим и невероятно ласковым.
Удерживая его обеими руками, маленькая срамница научилась довольно лихо баловать, пестовать и нежить изнутри свою узенькую дырочку. Она делала это, лёжа на спине, стоя на четвереньках и даже скакала на нём, сидя на корточках.
На первый взгляд, не слишком предназначенное для подобных утех ручное зеркало идеально справлялось с не свойственной для него задачей. Его поворачивающаяся рукоять позволяла устремлять возбуждённый уд прямо в мокренькую девчачью письку, причём под нужным углом и на максимальную глубину.
Девичья спальня надолго наполнялась натужным сопеньем, тихими стонами и ритмичным поскрипываньем кровати. На фоне всего этого изредка также раздавались и благостные мужские вздохи.
