Хвать, и ты уж поймал ее бедро, ягодицу, мокрый лобок, щекотнул пальцами ее возбужденный анус…
Первой он брал Дашину подружку, он жарил ее раком на той самой постели, жестко и безжалостно, поскольку она уже была приучена к сексу с ним.
Потом он стоял, и пот градом катился с него, а она лежала, подтянув ноги под себя, шла какими — то малиновыми пятнами и схватывалась мелкой дрожью по разным участками тела.
С Дашей он развлекался по иному. Он посадил ее сверху на себя, так, что она сама могла регулировать глубину его члена, и теперь волнообразно двигая попой, она все глубже насаживалась на него, выделяя так много смазки, что отрезок члена, скрывающийся и показывающийся из нее, казался белым — так много было слизи.
По краям экрана теперь все чаще мелькали влажные пальчики, вероятнее всего той самой рыжей медсестры, она, похоже, дрочила себя.
Когда новая любовница попривыкла и примерялась к члену, моторист поставил раком и ее и пер ее не спеша и со смаком, а Даша лезла из кожи вон, всеми силами стремясь вырваться из его рук, но в то же время старалась как можно удобнее подставить ему свою нору, плотно и жадно обхватывающую его дружка.
Ее влагалище своими кольцами остро и тонко до боли чувствовало рельеф его члена, а тот своим каменным рельефом ощущал каждое из этих колец, поскольку девушка была очень плотно нанизана на него.
И каждое их совместное движение ярким блаженством разливалось по их телам.
Кончала она вертикально выпрямившись на своих коленях как стрела, а он, сграбастав в безразмерные объятия, прижал к своей груди эту миниатюрную, дрожащую девочку, сзади и сверху целовал в плечо и шейку и шептал, что у него никогда не было такой сладкой ебли.
Безумно закатив глаза, она тряслась в оргазмах, и сгустки спермы падали с ее промежности.
Когда она кончила, сердце Саши качнулось, он выронил зеркало, оно упало и погасло, а он залепил глаза ладонями.
Ветер уже вовсю гулял над курортным городком, пригибая деревья и неся по улицам комки и обрывки всякого мусора.
Тут же послышался женский голос, и он приближался. То шагала Амфитрита, она была крайне зла и взвинчена донельзя:
- Ничего, мой мальчик, ты будешь отомщен, - издали кричала она своему новому знакомому. - Мы это так не оставим!
Она села на камень рядом. Ветер тревожно трепал ее волнистый волос, резко зачесав всю ее прическу назад, и полностью скрыв в зеленых вихрах ее диадему. Наяда щурилась и подставляла лоб ветру.
На берегу сорвало три пляжных зонта и унесло на набережную. С грохотом упало и покатилось по песку красное жестяное ведро с пожарного щита. Наполнился ветром, расправился, взлетел и затрепетал полосатый капюшон на шпиле метеостанции.
- На рассвете они собираются идти на рыбалку. Она замыслила тебе утром рыбку принести в подоле, осьминожка черненького, а?! - Озорно подмигнула дива, потом посерьезнела:
- Так вот, знай же, я потоплю их!
- Нет, не надо! - Испугался юноша и отнял лоб от колен.
- Поздно! - Кричала Амфитрита, - я разбудила три стихии: воды, неба и огня. Щепок не останется от этой чертовой яхты. - А нет, так разбужу еще Кракена, он опутает это корыто щупальцами и утащит на самое дно.
Саша щурился так же как и она. Он смотрел на нее, и никак не мог понять, но тут его осенило:
- Подождите, я, кажется догадался: вы ревнуете его?!
- Не говори глупостей, у меня такие как он свиней пасут в окраинных провинциях, я не такая дура, как эта твоя шлюха.
Амфитрита обняла за плечи паренька, прижала к себе, и он слышал, как часто стучат оба ее сердца. Он упер ей в плечо грустный домик своих бровей, она чувствовала, как его горячие слезинки падают ей на грудь и ползут по ней, и она жадно впитывала их своим телом, своей русалочьей кожей - сразу и досуха.
- Не говорите так о ней, - шмыгая носом просил несчастный влюбленный, успокойте море, прошу вас, пусть будут живы.
- Нет!
- Да! Умоляю, - уже рыдал юноша, безобразно кривя рот, - взамен возьмите меня.
- Ну почему, глупое ты создание?! Да ни одна измена вашего пыльного мира не была отомщена с такой красотой и размахом. Ликуй, гордись, вспоминай!!!
Молнии уже летали в небе, то и дело осверкивая внутренности темных туч.
- Она любит его, она счастлива, я видел, как сияют ее глаза. Я видел ее счастливой, а что мне еще надо, ведь я тоже приложил руку к ее счастью.
Юноше было нестерпимо больно, сердце теперь стучало где — то в висках, но когда он выпалил все это, толком даже не осознав смысл сказанного, ему вдруг стало легче.
Саша наконец успокоился и снова положил голову на плечо королеве морей. А она все так же гладила его и молчала. А потом глубоко — глубоко вздохнула и сказала:
- Что ж, будь по твоему, мой несчастный, но благородный рыцарь. Я все равно не пойму ваш мир, где не работает ни один расчет, не верен ни один курс. Но и тебя я не оставлю в нем, он не для таких как ты. Пусть жалеет и кусает локти, что у него больше нет тебя.
Пойдем, же Александр, и я покажу тебе новый мир, красивый, настоящий, где нет страдания и бед и где за любовь платят любовью.
И, взявшись за руки они пошли в море. Она шагала уверенно и широко, а он робко и с оглядкой, тихо щупая ногой дно, и вскоре вода скрыла их.
Две воронки долго вращались на волне, потом дружно качнулись, скрутились в ниточки, рассыпались на пузырьки и исчезли.
Разбуженный, грозный горизонт гудел и лопался тканью туч, в ее прорехах все чаще показывались звезды. Все молнии разом сплелись в один огненный клубок, и он, ослепительно сверкнув, скатился с неба. Пахло тропическим ветром и лавровыми внутренностями океана.
А потом с востока пришел штиль, и море, сладко вздохнув, покорно улеглось в свои пределы.
И лишь у самой кромки прилива скупо поблескивало разбитое, брошенное зеркало, углом уехавшее в песок, все плотнее затягиваясь им.
VI.
Даша вернулась домой перед обедом, подмышкой принесла какой - то большой конверт из оберточной бумаги.
С порога она оглядела комнату, вышла во двор, прислушалась. В дальнем сарайчике встревоженно кудахтали куры, вскоре из него задом показалась Андреевна в своей неизменной тельняшке, старуха вытаскивала наружу деревянную лестницу.
Девушка кинулась к ней:
- А где Саша? - Взволнованно спросила она.
Хозяйка выронила лестницу, сердито сплюнула:
- Тфу, окаянная, напужала! Я что вам, сторож? Сами разбредутся кто - куды, а Андреевна вам знай про все.
- Ну, его же нет в комнате.
- Правильно, - поджала баба губы. - И с вечера не было, как ушел, так до сей поры и не вернулси.
- Как же так?
- А ты и дальше шаландайся по ночам, так, глядишь, и не найдешь его вовсе.
- Что же это такое, Андреевна, милая? Ведь я у подруги была, она художница, Саша знает.
-У подруги. Как же, знаю я таких "подруг". Задрала хвост и почикиляла, а парню сиди тут и места себе не находи.
- Правда, у подруги, ее Оксана зовут. Она картины пишет,у нее своя яхта есть.
- Богатая, стал быть?
- Ага.
Старуха поставила лестницу на попа, прицельно прислонила к стене в том месте, где выход с чердака, похоже планировала лезть наверх. Подошла к постоялице, поправила на ней воротничок скромного платьица, глянула прямо в глаза:
- Я тебе, девка, так скажу, коли ты гулять сюды приехала, так иди себе и гуляй, и парню мозги не компостируй. Парнишка он правильный, ему мои пирожки нравятся.
- Да правда же! - Зло топнула ножкой курортница, от обиды она уже готова была разреветься. - Вот, смотрите!
Она суетливо и неловко вспорола конверт, вырвала из него небольшую картину - свой портрет на фоне моря и поручней яхты.
- Вот, это она меня на восходе писала, смотрите, смотрите, это я, я, что, не узнаете?!
Андреевна невольно залюбовалась рисунком - очень уж Даша на нем похоже смотрелась и вроде даже красивше, чем в жизни.
- Ишь, ты, глазастая какая! - Одобрила пенсионерка живопись и снова нахмурилась, двинув сединой:
- А вот все равно не поверю, то ты была у мужика, вот он тебя и срисовал. Докладай, где шлялась всю ночь?
- Не верите? - Закусила дева губу, - так я докажу вам!
Она включила смартфон, стала листать селфи: на снимках все были девушки - сама Даша и еще какая - то кудрявая, рыжая, постарше. Поодиночке и вместе, сдвинувшись головами.
- Это мы в кафе, вот - на берегу, это в парке, это в бухте, вот - на яхте, а это - на фоне заката. Это я, узнаете или притворитесь, что не узнали? А рядом - Оксана.
- Что ж она рыжищая - то такая? Рази так можно, прямо огонь...
- Ну, да, она рыжая, а что, нельзя? В сезон живет на яхте, как на вилле, хотя и свой дом у нее тут есть.
- Ну, тогда ищи Сашка, - смягчилась Андреевна. - Беги, обрадуй, он, поди, извелси весь.
- Да где же он?
-А я почем знаю. Ищи.
- На берег побегу.
- Беги. Стой, краска у тебя вон на щеке, видать художница твоя мазнула.
Даша пристроила конверт на стол, придавила уголок солянкой, чтоб не улетел. Подошла к летнему умывальнику под открытым небом, глянулась в зеркало, стала стирать желтый мазок с лица и вдруг в ужасе отпрянула от стекла, даже отбежала на несколько шагов.
- Андреевна, - тревожно воскликнула она.
- Чего тебе опять?
- У вас с зеркалом что - то не то, - указала девушка пальцем. - Вокруг небо синее, а в нем черные тучи и молнии.
Бабуся как кукушка из часов высунулась с чердака, оглядела небо, оглядела землю:
- Вот же нечистая сила, что ж ты меня изводишь вопросами своими дурацкими, зеркало ей, видите ли, не то кажить, хто ж им верит зеркалам ноне, врут они. Врут!
