Я снял кожаный шлем с головы висящей на парашютных стропах женщины. И её светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Сомнений не было, передо мной была белокурая "валькирия", боевая немецкая девушка пилот и к тому же очень красивая. Тонкие губы, аристократический нос и нежная шея. Говорили о том, что эта "небесная валькирия" принадлежала знатному немецкому роду. И её нужно было спустить на землю, чтобы оказать белокурой девушке помощь.
Я тихонько отсоединил магазин от " шмайссера" висевшего у девушки в комбинезоне на шее. Чтобы немка которая могла очнуться в любой момент, не перестреляла нас из автомата. А потом позвал Михалыча к себе. Вдвоём мы обрезали стропы и спустили лётчицу с дуба на землю.
— Ну что я говорил вам, а вы мне не верили? Мы похоже вышли из блиндажа в прошлое. Проверь у неё документы Марина. Ведь ты же вела уроки немецкого в школе. — сказал я матери, зная, что она подменяла подругу " немку" на уроках, когда та болела.
— Да нечего её проверять, это актриса - каскадерша, и я ей суке когда очнется под глаз фингал поставлю. — не унималась Света, думая что перед нами на земле лежит в летном комбинезоне, русская артистка кино.
И только Марина полезла в планшет висящий у лётчицы с боку. Как та очнулась и открыла глаза.
— Russische Schweine, Partisanen. — заорала немка и схватилась за " шмайссер" висевший у неё на груди.
Но вместо выстрела автомат только шелкнул. Ведь магазин то я ещё на дереве с него отсоединил и бросил вниз.
— Ах ты блядь, под немку косишь сука. Ты видишь, что ты наделала ? — заорала Света, отвешивая лётчице звонкую пощёчину.
Та вытаращила на нас глаза, но испуга в них не было.
— Стой Света, какого хера ты её лупишь? — заорал я на свою невесту.
После её удара на прекрасном лице белокурой валькирии, образовалось красное пятно. Да и мне по душе пришлась эта прекрасная и бесстрашная немка. А как лихо она летала на своём истребителе? На, что трусиха Света которая сейчас её лупила, вряд ли была способна. Из наших женщин, только эта рыжая оторва Мариша, смогла бы сесть за штурвал боевого самолёта. И Михалычу немка пришлась по душе, я видел как он на неё похотливо смотрел. Девушке на вид было лет двадцать пять не больше. К тому же она красивая, белокурая арийка и под комбинезоном у неё угадывались неплохие формы.
— Руку, руку этой суке держите. — заорала Оксана, видя, что немка рванула молнию на комбинезоне и полезла рукой внутрь.
— А у неё там пистолет у этой бляди. Ух сука мало я тебе "лещей" надавала? — Света молнией метнулась к девушке пилоту и вовремя схватила её за руку, когда та уже растегивала кобуру висевшую у неё на ремне под комбинезоном.
— Hör mal, wir erschieben dich wieder.... ( Слушай, ещё раз дернешься, мы тебя расстреляем. — сказала Марина по немецки девушке, и та успокоилась.
Впервые в глазах белокурой и синиглазой валькирии, появился страх. Она с опаской смотрела на Марину безоговорочно признав в ней старшую в нашей группе. Моя мать расстегнула кобуру висящую на ремне у девушки пилота и вытащила из неё " вальтер ппк". Такой же миниатюрный пистолет был сейчас у Оксаны. Очень удобный, но не менее опасный чем его большой собрат. Во всяком случае немка могла запросто перестрелять из небольшого пистолета, всю нашу группу.
— Ханна Браун, гауптман 22 - ой истребительной эскадрильи Люфтваффе. Член партии НСДАП с 1939 года. — прочитала документы небесной пленницы Марина ошалело смотря на нас.
Мы сняли с девушки пилота комбинезон. И под ним у неё оказался немецкий голубой мундир летчиков " Люфтваффе ". С погонами гауптмана, на которых было три серебряных ромба. Слева на груди у Ханны красовался железный солдатский крест, одна из высоких наград Вермахта. С права знак " Люфтваффе " орёл держащий в когтях свастику и молнию, в обрамлении дубового венка. Документы и полетные карты, датированные 1942 годом говорили нам, что либо эта Ханна попала к нам в настоящие из прошлого. Либо мы попали к ней в прошлое, что было более очевидным.
— Да бутафория всё это. Марина разреши мне её допросить. У меня она быстро русский язык вспомнит. — попросила Света мою мать.
Она всерьёз взъелась на девушку пилота и хотела её побить. Но, я и Михалыч не подпускали её к синеглазой белокурой валькирии, спустившейся к нам с небес как в сказке.
— А к нам похоже гости идут с реки и много. — тревожно сказала Оксана, протягивая моей матери бинокль.
Она одна не принимала участие в допросе немки. И осматривала окрестности взятым у лётчицы биноклем.
— Этого не может быть! И если они не актёры из массовки, а настоящие немцы, то нам хана. — возбуждено сказала Марина, передавая бинокль мне.
И глядя в него, я чуть не выронил биноколь на землю от удивления и испуга. От реки к нам наверх, шли солдаты в немецких касках, со " шмайссерами " в руках. У некоторых были на поводках овчарки. Но меня смутила непривычная для немцев пятнистая камуфляжная форма. И даже каски у солдат были обтянуты пятнистой тканью.
— А что это за форма у них Марина? — спросил я у матери, отдавая назад ей бинокль.
— Немецкий спецназ " Бранденбург 800". Отпетые головорезы и они идут искать сбитую лётчицу. — ответила мне мать с испуганным лицом.
Но испуг у Марины длился секунды и спустя мгновение, она как настоящий командир, стала отдавать команды.
— Девки, свяжите летчицу по рукам и ногам и посадите её к берёзе. Толик, Костя, устанавливайте пулемёт, готовьте к нему ленты. И если это настоящие немцы, то у нас есть чем их встретить.
