По домофону мне ответил мужской голос.
- Здравствуйте, я от Марины, - проговорил я.
- Заходи, - послышался ответ. Замок открылся.
Я зашёл в стандартный подъезд многоэтажки, поднялся на нужный мне этаж. Одна из дверей уже была приоткрыта. Из неё выглядывал мужчина лет сорока, вполне интеллигентного вида.
- Проходи, - пропустил он меня в квартиру. – Ты – Влад?
- Да, - кивнул я. – А вы - Павел Сергеевич?
- Да, это я, - кивнул он, с интересом разглядывая меня. – Ну что же, разувайся, проходи.
Я нагнулся, расшнуровал и снял свои ботинки
- Тяжёлая обувь, - заметил он. – Не мешает ходить?
- Не, ничуть, - покачал я головой.
- Ну, проходи, тогда, - он указал на комнату.
Я прошёл внутрь, он зашёл за мной.
- Ну что, Влад. Ты знаешь зачем ты тут, - мне показалось, что в его голосе звучит неуверенность.
Я повернулся к нему. Его глаза бегали. «Наверное он готовился к встрече, тщательно продумывал каждый момент, не мог заснуть ночью, предвкушая исполнение своего тайного желания, - подумал я. – Но ведь до сих пор не может поверить своей удачи и решиться начать командовать неожиданно попавшим под его власть юношей».
- Знаю, - кивнул я.
- Ну что же ты Влад так себя ведёшь?
«О, ещё и мораль читать будет!» - пронеслось в голове.
- Знаете, - я закатил глаза, - мне мораль уже достаточно читали и мама, и тётя Марина. Давайте вы уж сделаете то, для чего я приехал и разойдёмся по добру, по здорову.
А ничего я так вошёл в роль, зачётно!
- А ты и правда дерзкий, - усмехнулся он. – Ну раз не терпится, то давай приступим.
- Да я не тороплюсь, - пробурчал я, словно уже чувствовал ремень на своей заднице.
- Уже струхнул, - посмотрел он на меня с усмешкой. – Нет уж, получишь всё, что заслужил. Как бы тебя выпороть? – он изобразил задумчивость.
Я смотрел на него наклонив голову. «Ну, чего мнёшься, дядя, - пронеслось у меня в голове. – Наверняка продумал уже всё в деталях и сто раз в воображении прокрутил. Выкладывай свой план, чего уж там».
- Раздевайся догола, - объявил он, наконец. – Снимай всё.
Лицо у меня вытянулось.
- А чего догола? Может просто штаны спущу?
- Не рассуждать! – в голосе у него послышались решительные нотки. – Я тут решаю. Наделал дел, так изволь отвечать. Или можешь сейчас вернуться к матери и сказать, что отказался слушаться и меня.
- Да чего уж там, - пожал я плечами, изображая безразличие. – Если вам так легче, мне по барабану.
Я отошёл к дивану и стал стягивать одежду. «А я бы тоже заставил догола раздеться, - мелькнула мысль. – Уж получать удовольствие, так по максимуму».
Я снял всю одежду и повернулся к нему. Прикрываться не стал. Чего он там не видел? Но всё же слегка покраснел и опустил глаза. Опустил не зря, кстати, заметил, что в штанах у него вырос заметный бугорок. Так-так, дядя. Ну, наслаждайся, твой день.
- Та-а-ак, - протянул он, ощупывая меня глазами. – Ну что же. Иди к дивану и перегнись через валик.
Я посмотрел на диван, на который он указывал. По бокам у него были большие мягкие валики. Да, неплохое устройство для порки. Я подошёл к одному из валиков и лёг на него так, что зад оказался приподнят кверху, а грудью я лёг на сиденье дивана. Ноги упирались в пол. Вот и позиция: «Моя попа, дядя, к твоим услугам». Я почувствовал стыд от этой позиции, который перемешивался со страхом порки. Всё же до сих пор я получал только от Марины и Веры, а теперь меня будет пороть мужчина.
Павел Сергеевич подошёл к шкафу и достал оттуда весьма толстый и широкий кожаный ремень.
- А вот и наставник тебе, если моралей выслушивать не хочешь, - заявил он, показывая мне ремень.
Я поджал губы. Ремень был солидным и обещал «незабываемые ощущения».
Павел Сергеевич намотал часть ремня со стороны пряжки на кулак и подошёл к дивану, разглядывая меня во все глаза. Бугорок в его штанах был виден всё отчётливее.
- Ну, что, готов? – спросил он.
- Готов, - буркнул я, внутренне сжимаясь.
- Тогда поехали, - он поднял руку и хлестнул меня ремнём.
Боль, взорвавшаяся в ягодицах молнией пронзила всё тел. Я вскрикнул и дёрнулся.
- Терпи, заслужил, - проговорил он и нанёс второй удар.
Я снова не удержался от крика. Удары пошли один за другим. Я кричал и извивался в бесполезных попытках убрать задницу из-под удара обжигающего ремня.
Удары не шли ни в какое сравнение с теми, что наносили мне Марина и Вера. Оставалось только радоваться, что Павел Сергеевич не порет меня розгами. Впрочем, и так боль была страшная.
Отмерив мне, наверное, с десяток ударов, Павел Сергеевич отступил, тяжело дыша. Утомился бедненький! Впрочем, мне было не до его переживаний. Я принялся ладонями растирать пылающие ягодицы.
- Передохни, - проговорил он, разглядывая меня с ног до головы.
Судя по всему, сцена его изрядно возбуждала: голый парень на диване, выставив кверху зад, видимо уже достаточно покрасневший, с отметинами ремня. Ну, любуйся, дядя, любуйся. Сейчас твой день. Отработаю своё, будет моё время. Перехватив его взгляд, я понял, что предстоит «продолжение банкета»… и не ошибся.
- Продолжаем, - сказал он, снова подходя ко мне. – Руки перед собой.
О, какие командные нотки в голосе появились! Вошёл в роль, дядя. Я послушно перестал растирать ягодицы и снова вытянул руки перед собой и тут же получил очередной удар.
- Ой! – вскрикнул я и снова дёрнулся.
Удары посыпались градом и мои крики слились в единый протяжный вой:
- А-а-а-а-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у!
Глаза заволокли слёзы. Ёрзать уже сил не было. Я просто дёргался от каждого удара. Боль циркулировала по всему телу, взрываясь в истерзанных ягодицах. Не знаю сколько ударов я получил. Мне показалось что сотню, хотя на самом деле десятка полтора-два, не больше.
Внезапно боль прекратилась. Я даже не сразу сообразил, что Павел Сергеевич прекратил наносить удары, а когда до меня дошло, мои руки сразу метнулись к ягодицам. Тереть теперь их было невозможно, любое прикосновение приносило страдания. Я просто положил ладони на ягодицы, стремясь унять боль. Из груди вырывалось подвывание, перемежающееся всхлипами.
- Это ты запомнишь надолго, - удовлетворённо произнёс Павел Сергеевич, отступая и разглядывая меня.
Я промолчал. В голове вертелась только одна мысль: «Надеюсь это всё?!»
Оказалось, что нет.
Павел Сергеевич отошёл к шкафу, убрал туда ремень и достал пластмассовую указку. Глаза мои округлились. Как же будет больно получить этой указкой, да ещё по поротому заду!
- А теперь небольшое наставление на будущее, - усмехаясь, произнёс он, подходя ко мне.
Я, конечно, понимал, что это заготовленный момент и он хочет опробовать на мне указку, но всё же пробормотал, в бессмысленной попытке предотвратить неизбежное:
- Пожалуйста, не надо!
- Надо, заслужил, - объявил он, поднимая указку. – Руки перед собой, быстро!
Потеряв всякую волю к сопротивлению, я убрал руки от задницы и поспешно растёр слёзы, текущие по лицу.
- За девками больше не подглядывать! – проговорил он.
В воде свистнула указка и от пронзившей меня боли мне показалось, что меня разрубили надвое. Перед глазами поплыли звёзды.
- А-а-а-а! – заорал я.
- Матери не грубить! – новый удар.
- О-о-о-о! – мне казалось, что я сейчас вырублюсь от боли.
- К наркотикам не прикасаться! – новый ужасный свист.
- У-у-у-у! – взыл я и когда боль чуть утихла, пробурчал сквозь слёзы: - Я же наркотики и не трогал.
- Я же сказал, профилактически, на будущее, - сказал он, отходя и откладывая указку.
Я обмяк на диване. Может порка всё же закончена? Я, наверное, больше не выдержу.
Павел Сергеевич постоял, разглядывая меня. На лице у него блуждала блаженная улыбка. Потом он вышел на пару минут и вернулся с мокрым полотенцем, которое положил мне на ягодицы.
- Полежи так, - проговорил он и сел в кресло у стены.
О да, полежать мне надо было. Вернее, после такой порки я, наверное, просто не смог бы сразу встать. Время шло. Я лежал, приходя в себя и радуясь прохладе, хоть немного успокаивающей пылающие ягодицы. Павел Сергеевич сидел, разглядывая меня. В один момент он взял указку и стал поигрывать ей. Понравилось видимо пороть меня. И смотреть, на меня, голого, хлюпающего носом, лежащего выставив кверху поротый зад, пусть и прикрытый мокрым полотенцем, тоже понравилось. И мне бы понравилось. А вот быть поротым и, после, стать объектом такого разглядывания мне совсем оказалось не в кайф. Ну да ладно, чтобы один получил такое удовольствие, другой должен пострадать. Моя награда впереди. Да и таким уж безвинным меня и правда не назовёшь. Было за что получить по заднице и в прямом, и в переносном смысле.
Время шло. Слёзы на моём лице высохли, боль немного улеглась. Кряхтя и корчась, я с трудом поднялся и положил на диван облегчившее мои страдания полотенце.
- Ну, я пойду? – спросил я.
- Иди, если готов, - пожал он плечами. – Чайку не хочешь, на прощание?
- Ну уж нет, - пробурчал я, представив как буду пить чай с ним, отводя взгляд и вспоминая, как он порол меня.
- Как знаешь. Тогда умойся. Лицо у тебя заплаканное.
- Угу. Спасибо.
Ковыляя и двигаясь в полунаклонку, я, как был голым, прошёл в ванную. Павел Сергеевич следовал за мной. Я умыл лицо и несколько раз приложил смоченные холодной водой ладони к ягодицам, а потом повернулся к зеркалу и постарался рассмотреть их. На истерзанных ягодицах краснели, а местами уже синели следы от ремня и три тонки полосы от указки. Да уж, без волшебной мази мне долго сидеть будет очень больно. Мой экзекутор наблюдал за всем с довольной улыбкой. Чёрт, в моём нынешнем положении я предпочёл бы уединиться. Но это унижение, видимо, было частью моего испытания и его наслаждения.
