Рому накрыли ароматы зрелых прелестей, он старательно нализывал скрытую волосами щель. — Как телок мамку, да, Клавочка? — комментировала Зина, лаская той груди. — Я б себе такого же теленочка завела. А что, он и ест поди немного, — срывающимся голосом рассуждала гостья. — Жаль, селить негде... ой—ой-ой, что творит, сердце того гляди выскочит. — Ну ты и распутница, Клавдия, мальчоночку лизать себе заставила, — наклонилась к подруге Зина, чтобы засосать ее рот. — Ой пусти, Зинка, не могу больше. Ромочка, войди в меня скорее, — оторвалась Клава от настойчивых губ.
Рома с готовностью подскочил, чтобы сходу вогнать член, который снова сводило от желания. — Погодь, — баба Зина поплевала на руку и обмазала слюнями подрагивающую головку. — Аааа, не порви мне там, — охнула, выгибаясь Клавдия. — Тише, тише, жеребеночек, ты на полную-то сразу не загоняй, дай мохнатке пообвыкнуть, — учила его Зина. — Вооот, сначала медленно, — на этих словах член Ромы уперся бухгалтерше в матку, отчего та сладко вздохнула. — Как паровоз трогается, вот и ты так делай, разогнаться завсегда поспеешь. Рома медленно вывел, а потом снова, так же медленно ввёл. Повторив так раз десять, он увидел на члене белый сгусток.
— Вишь, потекла как, теперича и подолбить можно, — прокомментировала Зина. — Хорошо тебе, Клавка? Ты, Ромочка, не торопись спускать, тебе потом меня ублажить надобно. Как почуешь, что скоро выпростаешься, остановись, передохни чуток, а потом снова долби шалаву, понял? — продолжала поучать уборщица, не переставая натирать себе вульву. Рома кивнул, наращивая темп, от этих медленных введений он перестал получать приятные ощущения в члене и ему хотелось как можно скорее их вернуть.
Кровать уже привычно заскрипела. Сергеевна встала, чтобы сделать телевизор погромче. Вернувшись на постель, она сняла с Клавы бюстгалтер и остатки одежды с себя. — Давай, титёхи ей тоже помацай, — Рома послушался свою хозяйку, нежно сжимая податливую плоть.
Сейчас, в полутьме, женщина под ним показалась ему даже красивой, особенно его привлекал ее полуоткрытый рот, размазанные губы которого постоянно облизывал язычок. Еще его возбуждали круглые, большие и хорошо очерченные, ореолы на грудях, практически без пупырышек, так и манящие его, теленочка, к ним присосаться. — Ооооо, — вырвался из Клавы протяжный стон, когда он, наконец, вобрал ртом ее соски. — Вошел во вкус, ебарёк, продери ее хорошенько, — ущипнула мальчишескую ягодицу Зина.
Рома без устали орудовал в клавиной мохнатке, та жарко охала, запрокидывая назад голову, чтобы через секунду снова ее оторвать от кровати: Рома приподнялся над ней на руках и она могла видеть, как в нее входит длинный и ровный агрегат, ведомый гладкими юными бедрами. Этот член не закрывало мохнатое брюшко запойного мужа, наоборот, живот был плоским и под кожей бугрился пресс, неустанно работая на недоступных для муженька оборотах. Обычно она помогала себе рукой, но в этот раз ей было достаточно одного большого и твердого члена. Влагалище начало смачно хлюпать и Рома почувствовал сокращения стенок вокруг его пениса. — У-у-у-у, – завыла Клавдия под обрушившимся на нее оргазмом.
— Ну что, отдышался, родненький? — после недолгой паузы отозвалась Зина. — Теперь и хозяюшке своей приятно сделай, — она встала на четвереньки, а потом легла головой и грудью на кровать, выпячивая широченный зад. Огромные сиськи вытекли из-под нее в стороны. Рому можно было не просить, разгоряченный, он развел жирные булки в стороны и макнул головкой между мясистых волосатых гребешков. — У бабы Зины там уже для тебя все готово, — и действительно, член как по маслу вошел в ее раскрасневшееся лоно. Объемистая задница распалила Рому, он начал грубо ее сжимать, не забывая вколачивать член. — Оседлал кобылку добрый молодец, — комментировала она. — А ну поддай! — Рома подумал, что надо ускориться, но Клава продемонстрировала звонким шлепком, о чем просит подружка. — Ай сладко, ай еще, ай еще, — приговаривала она, но теперь уже Рома хлестал ей задницу.
Клава встала и подошла к Роме сзади, приобнимая, ей хотелось напоследок приласкаться. Она гладила его ягодицы, бедра, мошонку, целуя спину. — Айя-яй, айя-яй, — донеслось из-за его спины, это Зинаида кончала, прытко подмахивая жопой. Рома от двойной ласки начал заливать спермой Сергеевну. — Подлижи мне там, ласкуша, — попросила она, когда он вытащил член. Из разлохамченной вагины начало подкапывать ромино семя. Он начал водить по вульве языком и к нему присоединилась Клава. — Ох, ну и распутница, Клавка, — обалдела она от такого поворота событий. Вылизав до чистоты зинину промежность, Клава притянула к себе Рому, крепко, как она любила, целуя. Собеседование на должность повара, кажется, прошло успешно.
— Ну что, еще по рюмашке? — баба Зина и Клавдия оделись и сидели на своих привычных местах, словно ни в чем не бывало. — За мужиков, чтоб у них хер всегда стоял! — подхватила, смеясь, Клава. — Как оприходовали, так и повеселела подружка, — залилась смехом Зинаида, чокаясь со всеми. — Ой, не говори, до самых печенок Ромочка твой продрал, — томно ответила та перед тем, как опрокинуть рюмку.
Оставшийся вечер женщины пили водку и распевали народные песни. Рома подпевал и блаженно улыбался, такая жизнь ему нравилась куда больше студенческой.
* * *
Роман проснулся, щурясь от нахального зимнего светила. Натруженный член немного ныл, а во рту стоял неприятный вкус от выпитой накануне водки. От вчерашнего богатого стола ничего не осталось и надо было что-то готовить к хозяйкиному приходу.
— О, привет, кавалер, — на кухню вошла яркая дама в коротеньком халатике с убранными под полотенце волосами. Под глазом у нее красовался начавший желтеть синяк. — Чем это у тебя так вкусно пахнет? — подошла ближе. Рома готовил борщ к приходу Зинаиды и не сразу узнал недавнюю знакомую, Ларису. — Борщ московский, — с гордостью сказал тот. — Ну надо же, мужик и готовит, а я вот совсем не люблю, — в руках она держала кастрюлю и пачку магазинных пельменей. — У нас свет на этаже отрубили, пришла вот к вам, — сказала Лара, набирая воду в кастрюлю. — А хотите, и вас угощу, — Роме нравилась эта немного разбитная бабенка. — Я женщина сговорчивая и на все согласная, — подмигнула она ему.
Лариса села у стола нога на ногу, покачивая шлепанцем, практически полностью обнажив бедро. Рядом колдовал с продуктами Рома, бросая быстрые взгляды то в вырез халатика, то чуть ниже места, где он заканчивался. Ларочка была сочной дамой с высокой, еще не отвисшей грудью, узкой талией и широкими бедрами. Ножки, правда, были немного толстоваты, но притихшему пареньку такие нравились. — Скукотища тут, — зевнула фигуристая продавщица, перекладывая ляжки, — И мужик на рейс ушел, — она неспеша встала и пошла, виляя бедрами к плите — вода закипела.
— А ты чего здесь торчишь, а не с девками гуляешь? — уселась обратно Лариса, еще более похабно задрав халатик. Дуновение от прошедшей мимо женщины донесло до Ромы свежий запах алкоголя. — У меня еще нет девушки, Рома пожал плечами. — Ну это ничего, наладится, главное, по залету не женись, — придав голосу солидности, сказала продавщица, незаметно распуская пояс. Она заметила немного набухший в трениках бугор и решила попроказничать, чтобы тот поднялся еще больше. Сцепив под грудью руки, она сделала так, что та чуть не вываливалась в вырез. Роман постоянно сбивался с готовкой, стараясь пореже глядеть на призывные выпуклости. Он забыл, что стоит в светло-серых трениках, а не брюках, и сейчас его стояк виден невооруженным глазом.
— Ну что, когда пробовать будем? Лара поставила кастрюлю с пельменями на стол, почти вплотную подойдя к Роме и глядя тому прямо в глаза. — Через пару часиков, — с трудом отвел глаза Рома. На самом деле суп должен был приготовиться минут через сорок, но он заложил время на обед с Сергеевной. — Я в 33-й, приходи, заодно поможешь гирлянду снять, а то так и провисит до лета, как ваши снежинки, — прыснула она и пошла, покачивая бедрами.
Спровадив Сергеевну, Рома отлил еще горячий борщ в небольшую кастрюльку и отправился к Ларисе. Свет на этаже до сих не починили, поэтому он с трудом разыскал заветные цифры в потемках коридора. — Заходи, открыто, — Лариса накрасила ногти на руках и ногах и сидела, растопырив пальцы, на кровати. — Давай, доставай стул и садись, я через минутку. Что там, в коридоре так и не дали свет? Ну хоть в комнатах есть, вскипяти нам чаю, потом с пряниками попьем. Рома опустил киловаттный кипятильник в металлический чайник, понемногу озираясь. Окна этой комнаты выходили на другую сторону, на фабрику из красного кирпича. Кровать была шире и была приставлена длинной сторону к окну. Над столом и дальше по стене было прибито множество полок, забитых всякой всячиной, в основном по швейному делу. У входа стоял небольшой столик со швейной машинкой, Лариса подрабатывала пошивом на дому.
— Тебе ничего подшить не надо? Треники вон, чтоб так свободно не болтались, — прыснула она, заметив ромин интерес к машинке. — Куртку бы прострочить, швы разошлись, — повернулся он, непроизвольно уставившись на ларины ноги, между пальцев которых были вставлены резиновые бигуди. — Ну-ка, потрогай осторожно, как там лак, засох, я спину потянула, самой не достать. Рома дрожащим пальцем коснулся ярко-красного ноготка на большом пальце. — К-к-кажется все, — заикающимся от возбуждения голосом. Сексуальные похождения накануне разожгли огонь в животной части его натуры.
