— Ладно, давай оставим дискуссию на эти темы. Вставай, одевайся, умывайся и будем завтракать. Можешь принять душ. Кстати в стенном шкафчике в ванной ты найдешь зубную щетку в упаковке. Воспользуйся ею.
Юноша поблагодарил и, подождав, когда его учительница исчезла на кухне, оделся в уже сухую одежду, заботливо сложенную для него на стуле и помчался в ванную. Весьма вовремя кстати.
Через пятнадцать минут они уже сидели за столом и завтракали. Демидов с удовольствием уплетал бутерброд с колбасой, запивая чаем. При этом он успевал с неменьшим удовольствием коситься на колени учительницы, совершенно не прикрытые коротким халатом.
— Я могу подавиться от твоих взглядов! - возмущенно сказала Галина Алексеевна. - Ты так скоро и под подол мне заглянешь.
— А что в этом плохого, что я любуюсь вами? Я же не прошу вас показать, что у вас скрыто под халатом в целом.
— Ну, уж дудки! Сейчас я на твои провокации не поддамся. Плавали - знаем. Начнешь мне втирать про мои красивые трусики и так далее.
— А я и так знаю, что на вас надеты красивые белые кружевные трусики.
— Негодник! Когда ты успел заглянуть мне под халат?! - возмутилась Галина Алексеевна.
— Элементарно, Ватсон, как говорил Шерлок Холмс. Вы - женщина с прекрасным вкусом. Я видел ваш бюстгальтер. Отсюда и вывод, что ваши трусики должны представлять единый ансамбль с бюстгальтером. Вы согласны со моим выводом?
— И как это ты ухитряешься так завуалированно изысканно говорить такие недопустимые вещи своему преподавателю? - почти восхищенно поинтересовалась Галина Алексеевна.
— Думаю, потому что я говорю правду и она, скорее всего, вам приятна.
— Не спорю. Мне приятно, что ты считаешь меня красивой и с хорошим вкусом. Но ты ухитрился ловко приплести к этому мое нижнее белье. Это как-то..., - женщина не нашлась, что добавить и только помахала рукой в воздухе.
— Я не просто говорил о нижнем белье, а сказал, что оно красивое и в полном соответствии с вашим прекрасным вкусом. Согласитесь, что разница есть. И значительная.
— Давай опять сменим тему разговора. И не забывай про бутерброды.
— Я не забываю. Но при этом не могу перестать смотреть на вас. Особенно на красивые колени.
— Смотри, если без этого никак не можешь, - сказала Галина Алексеевна. Она положила ножку на ножку и добавила.
— И вот тебе бонус от меня, - женщина поправила полы халата так, что ее ножки были почти открыты. Естественно, трусики не были видны.
— Ножки у вас просто превосходные! - восхищенно сказал Демидов. - Вы позволите мне воспользоваться вашим вчерашним разрешением и погладить такую красоту.
— Закончи сначала завтрак, а то я подавлюсь. А там будет видно, будешь ты гладить мои ножки или нет. И нам надо будет подумать насчет возвращения домой. Надо же! Дождь лил, как из ведра, всю ночь и сейчас все еще продолжает лить.
— Вы в любом случае можете оставаться в родительской квартире, сколько вам будет угодно. И я надеюсь, что вы не настолько жестоки и не выставите меня под проливной дождь. Ведь тогда я простужусь, затем получу воспаление легких и, наконец, летальный исход. - вспомнил Демидов фразу Андрея Мягкова из фильма, который традиционно показывали по телевизору каждый Новый Год.
— Нет, такая смерть тебе еще не грозит. Давай я уберусь здесь. А ты иди в гостиную. Если хочешь, посмотри телевизор, пока я посуду буду мыть.
— Зачем мне телевизор? Давайте я помогу вам. Буду вытирать чистую посуду. А потом вместе пойдем на диван.
— Ага, и ты опять будешь гладить мне ножки, - догадалась Галина Алексеевна и улыбнулась.
— Только если вы явно не будете против этого, - галантно подхватил Демидов. За что получил удар кухонным полотенцем по спине.
Они закончили кухонные дела и вернулись в гостиную.
— Я никакой не телепат, но я уверена, что ты хочешь чтобы я опять легла на диван, как вчера, - практически утвердительно сказала Галина Алексеевна. - И ты просто сгораешь от желания снова гладить мне ножки.
— Мне нечего добавить к тому, что вы сказали. То есть вы совершенно правы.
— Меня просто убивает сознание, что я позволяю себе делать такие вещи, которые еще вчера считала бы совершенно недопустимыми и аморальными. Я искренне стараюсь удержать себя в рамках, но это у меня получается крайне плохо.
И она со вздохом прилегла на диван. Демидов мигом устроился рядом в ее ногах, бережно положив ножки учительницы себе на колени.
Он стал нежно массировать пальчики ее ног.
— Галина Алексеевна, вы на кухне наградили меня совершенно роскошным бонусом, если помните. Будет ли мне позволено расширить разрешенную зону выше ваших коленей?
Женщина в ответ только махнула рукой и сама подтянула полы халата так, что только ее трусики оставались еще прикрыты. Она закрыла глаза и, похоже, полностью расслабилась. Или к чему-то приготовилась. Но Демидов по здравому рассуждению не стал торопиться с действиями. Он полностью сосредоточился на изящных ступнях своей учительницы. Он гладил и массировал их и все пальчики по отдельности. Затем он наклонился и стал тихонечко целовать ее ножки, понемногу перемещая поцелуи к щиколотке и выше. Женщина предельно замерла. Казалось, что она сначала хотела что-то возразить, но промолчала и только время от времени как-то по-кошачьи слегка сгибала и разгибала пальчики ножек.
Демидов между тем поднимался все выше и выше, покрывая нежными и легкими поцелуями каждый сантиметр ножек любимой в полном смысле этого слова учительницы. Когда он достиг в своих ласках внутренних частей ее бедер, Галина Алексеевна тихонько охнула и стала вздрагивать от каждого поцелуя этой ее несомненно эрогенной зоны.
Затем она как-то жалобно простонала, спрятала лицо в ладонях и медленно раздвинула свои ножки, согнув их в коленях. Юноше стало целовать ее там значительно удобнее. При этом ему полностью открылись все женские тайные места, прикрытые только трусиками. Демидов практически правильно угадал все относительно их цвета и кружев. Галина Алексеевна по-прежнему закрывала ладонями свое пунцовое лицо.
— Мне безумно стыдно, что я позволяю себе такое..., - пробормотала она. - Мне безумно стыдно от того, что ты смотришь мне между ног и трусики почти ничего не скрывают. Но при этом я страстно желаю продолжать раздвигать перед тобой ноги, чтобы ты видел все. Я сошла с ума!
— Я, наверное, просто распутная женщина в твоих глазах, - уныло закончила Галина Алексеевна свою речь. - Но сдерживать себя нет просто ни сил, ни желания.
— Как вы можете так говорить?! - ошалело спросил Демидов. Он даже перестал ласкать женщину. - О каком распутстве идет речь? Я предпочту сейчас остановиться, чтобы вы пришли в прежнее более спокойное состояние. Одно ваше слово и...
— Конечно мы можем остановиться сейчас, - совершенно трезвым тоном промолвила Галина Алексеевна. - Но...
—... Но мы оба знаем, что через некоторое время все продолжится в том же русле, - подхватил юноша. - Стоит ли тогда делать временную отсрочку? Пусть лучше все идет своим чередом.
Галина Алексеевна явно уже почти пришла в себя. Она до сих пор прятала лицо в ладонях, но через слегка раздвинутые пальцы поблескивали ее глаза.
— Ты прав. Но все же давай не будем опережать события. Я почти теряю сознание от твоих поцелуев. Я даже готова снять бюстгальтер, чтобы ты мог целовать и ласкать мои груди. Но я не готова сдать свой последний бастион, то есть скинуть трусики и отдаться тебе полностью. Потому что если так произойдет, то мне надо будет уходить работать в другую школу, так как я потеряю право быть твоей учительницей.
— В таком случае я предпочитаю подождать столько времени, сколько потребуется, но не терять вас. Лучше я окончу школу, поступлю в институт или сначала отслужу в армии. После этого ничто и никто не помешает нам быть вместе, если мы так решим. И к тому же это решение будет уже проверено временем.
— Есть только одно "но". Тебе будет только двадцать лет. Это практически начало молодости. А мне в то же время будет почти тридцать. То есть я буду самая настоящей бальзаковской женщиной.
— Во-первых, по моему мнению бальзаковская женщина лучше любой малолетней дурочки моего возраста. Во-вторых, вы сейчас выглядите старше меня в основном только в силу того, что вы преподаватель. А на самом деле вам можно дать от силы девятнадцать, ну, двадцать лет. То есть получается, что наша реальная, то есть видимая разница в возрасте не более трех лет.
— Умеешь ты убеждать в самом невероятном, - засмеялась почти успокоившаяся Галина Алексеевна. - Но мне это тоже нравится.
— Ну, так кто мой любимый препод? От вас и научился! - подхватил Демидов.
— Ой, что это я так и лежу перед тобой нараскаряку? - спохватилась женщина. - Мне опять становится очень стыдно.
— Вы очень красиво лежите. Жаль, что вы не можете видеть себя моими глазами, - возразил Виктор. - Так мне очень удобно вас и целовать, и разговаривать.
После недолгих препирательств Галина Алексеевна уступила, не преминув опять залиться алым цветом.
— Галина Алексеевна, вы особенно хороши, когда краснеете.
— Ты же сам все время меня вгоняешь в краску, - возмутилась женщина. - Я с тобой себя чувствую девчонкой. Хотя давно уже таковой не являюсь ни по возрасту, ни по физиологическим причинам.
— Вот про физиологические причины расскажите подробнее, если можно, - заинтересовался Демидов. - Ведь я все еще девственник и меня это очень интересует.
— Вот опять ты меня в краску вгоняешь, - снова покраснела учительница. - Рассказывать особо нечего. На втором курсе пединститута переспала со своим однокурсником. Все произошло удивительно банально, без всякой романтики и конфетно-букетного периода до и после... происшедшего. Просто он был очень настойчив и мне показалось... В общем даже говорить не о чем. Произошел чисто физиологический процесс и все.
