причём с красивой, шальной от водки и недосыпа. Мой опыт поглаживания платья на Лариске, когда мог определить какой лифчик надет на неё в то или иное время, сейчас пригодился: ладони мои обнаружили отсутствие под халатом Любы трусиков и бюстгальтера. А грудной клеткой, даже через свою одежду отчётливо ощутил давление её небольших сисек, мягких и податливых.
А ещё от горячего, как огонь тела женщины, помимо запаха табака, водки вперемешку с духами, шёл таинственный возбуждающей сознание аромат. Он был резким, но в тоже время приятным и кружил мне голову.
Моя мать так никогда не пахла, да и Лариска, с которой я вчера танцевал, тоже так не пахла. От одноклассницы шёл аромат духов "Красная Москва" и запах молодого девичьего тела. А вот резкий и возбуждающий аромат, шедший через халат от горячего тела Любы, сделал мой член "каменным" и я невольно прижался им к бедру маминой подруги, а также чтобы её удержать и не дать пьяной женщине упасть. Торопясь обнял Любу и скользнул рукой по её грудям в халате.
— Твоя мамаша говорила, что ты тихоня, Костя. А он гляди, и лапать ещё умеет? - захохотала Люба раскатистым смехом и к удивлению, не только не убрала мою ладонь со своих податливых грудей, которые я невольно мял через халат, но и положив свою ладошку поверх моей руки, сама прижала её к сиське, как бы намекая, что мне позволено всё.
— Ты мне нравишься, парень. И очень хорошо, что ты один ко мне пришёл без своего сопливого друга. Не люблю его, он на малолетку больно похож, а от таких одни проблемы. – хриплым, в раз изменившемся голосом, сказала Люба, плотнее прижимаясь ко мне.
Полупьяная хозяйка пухлыми, накрашенными яркой помадой, губами смотрела на меня в упор, дыша в рот водочным перегаром, а я смотрел на неё, сжимая ладонью тёплую грудь, мягкий бугорок соска.
— Вы мне тоже очень и очень нравитесь, Любовь Александровна. Вы такая красивая, тётя Люба. - не менее хриплым голосом сказал я маминой подруге, целуя её в губы.
Молодая женщина тут же мне ответила и её пухлые накрашенные губки впились в мои.
Поцелуй красивой и порочной продавщицей из центрального гастронома, известной в городе блядью и недоступной для таких парней, как я и мои одноклассники вскружил мою голову – я салажонок, ещё ни разу, не целованный пацан, держу в ладони сиську, той, на которую мог только дрочить.
Лёгкий укор за то, что отпускал за глаза сальные шуточки в её адрес лишь на секунду промелькнул в моей памяти, сменился радостью, что в реале она и близко никого из моих друзей к себе не подпустит, Люба была "центровой" и крутилась исключительно с бандитами и богатыми постояльцами местной гостиницы.
— То-то я смотрю ты на меня всё время пялился, когда я к вам домой на примерку к твоей мамаше приходила. Ладно, я не против того, чтобы ты со мной закрутил, парень. Совсем даже не против. Снимай же наконец свою куртку, шапку и ботинки. Пошли на кухню выпьем по рюмашке. У меня с похмелья голова болит и её нужно лечить. – прервав сладостные секунды, оторвалась от моих губ, тяжело дыша, и глядя наглыми глазами, ждала, когда я разденусь и пойду с ней на кухню.
— Я дома особо не готовлю - некому мне готовить, одна живу. Так что не обессудь, что есть в холодильнике, то есть. - виноватым голосом сказала Люба, доставая из старенького
"ЗИЛа", наверное, родом из сталинских времён, тарелки с нарезанной колбасой, сыром, жирной селёдкой иваси, тонко наструганной бужениной, красной рыбой и даже чёрной икрой.
Такого разнообразия различных дефицитных продуктов у моей матери на столе было разве что по праздникам, а у простой советской продавщицы из центрального гастронома, они составляли ежедневное меню.
— Я вино не очень люблю, как и пиво. Водку по большей части употребляю, но если хочешь, Костя, то можешь пива выпить. Мой бывший ухажёр Толик любил "Жигулёвским" с утра похмеляться. Посадили менты бедолагу, а пиво осталось. - горестно произнесла Люба, ставя на стол ледяную бутылку " Пшеничной" и бутылку дефицитного жигулёвского пива, которое так любил её Толик, и продавщица по нём горевала.
Он хоть и провёл всю жизнь в лагерях, но был видным мужиком, симпатичным на лицо, рослым с рандолевыми фиксами на передних зубах. Толик постоянно ошивался в местном пивбаре, и вечерами в ресторане. Лишь для проформы числился в кочегарке - в советское время даже бандиты работали, а иначе срок за тунеядство.
Правда тюрьмы Любин ухажёр не боялся и периодически возвращался на зону, которая стала для него вторым домом.
— А я водку, тётя Люба, не очень уважаю, мы с Витей больше вино пьём и пиво. Но выпью с вами за компанию. - ответил я.
Взял в руку бутылку "Пшеничной" и открыв пробку, разлил крепкий алкоголь по рюмкам.
— Ну и правильно делаешь, Костя. Не люблю я алкашей, однако и трезвенников тоже не уважаю. У нас в магазине все бабы выпивают, а иначе никак! На трезвянку и поговорить не о чем! - похвалила меня
Люба ловко опрокидывая стопку с водкой в рот.
Я было последовал её примеру, но поперхнулся и закашлялся.
— Эх ты, салабон, не стоит за мной повторять! Не хватало чтобы ты у меня водкой поперхнулся. - Люба смеясь стукнула ладошкой по моей спине, и я к удивлению, откашлялся.
— Пей нормально, а как я пью, так это с опытом приходит. Нечему тебе этому учиться. - хозяйка дома налила мне полную рюмку водки взамен разлитой, и я под её присмотром выпил и закусил выпитое жирным куском селёдки с чёрным хлебом.
— Хорошо, что ты ко мне пришёл, Костя. Чего я до смерти не люблю, так это бухать в одиночестве. А идти куда-то с больной головой мне в лом. - Люба сама, не дожидаясь пока я прожую хлеб с селёдкой, взяла со стола бутылку и разлила водку по рюмкам.
— Давай ещё по одной, Нечаев, и покурим. Вроде полегчало немного, голова не так сильно болеть стала. - на этот раз мамина подруга чокнулась со мной и выпила водку без лихачества, обычным способом.
— Ты ешь давай, закусывай, на меня не смотри. Я с похмелья к еде безразлична. - ещё больше окосевшая Люба после двух выпитых рюмок водки, потянулась к пачке "Радопи" лежавшей на подоконнике рядом с пепельницей из хрусталя, а я уставился на вырез её халата, который предательски распахнулся,
и я увидел то, что никогда не видел. А именно голые женские ляжки и кажется часть лобка.
От увиденного у меня аж член дёрнулся, ведь в те годы я ни разу не видел голой женщины и имел смутное представление о том, как всё у них устроено.
Да и где было увидеть, если в кинотеатре даже французский фильм " Фантомас" в котором не было постельных сцен, шёл строго под запретом для детей до шестнадцати лет, и строгие контролёрши на входе в фойе кинотеатра на сеанс малолеток не пропускали.
— Меня мать с утра кашей накормила, так что я есть не хочу, Любовь Александровна. Я лучше с вами покурю за компанию. - в наглую соврал я, протягивая руку к пачке сигарет на подоконнике.
Утром я только чаю попил и особо не ел, так как на полный желудок плохо колоть дрова. Но сейчас мне действительно кусок в горло не лез, когда передо мной, раскорячив ноги сидела пьяная Люба, одна из самых красивых женщин нашего городка, переспать с которой было несбыточной мечтой многих парней.
Но не каждому Люба давала, только тем, у кого в кармане водились деньги, и кто ей нравился. А мне похоже сегодня посчастливится лечь с ней в постель просто так, за колку дров.
— У меня каши нету, но в обед я тебе суп какой-нибудь сварю, а вечером картошки пожарю. Ты же вроде как у матери с ночёвкой отпросился к другу в деревню?! Так эта ночёвка будет в моём доме. – безмерно радуя меня сказала Люба. Она сидела передо мной на стуле положив ногу за ногу да так, что мне стала видна внутренняя сторона её ноги, вплоть до бедра.
«А она, бухая и без трусов. Халат на ней надет на голое тело, и стоит мне потянуть за его хлястик, как я увижу её голую!» - мелькнула в моей голове шальная мысль. Глядя на полы Любиного халата, я пытался глазами раздвинуть их, чтобы увидеть щель – заветную точку, куда ломится мой член.
— Да я особо и не стремлюсь домой, Любовь Александровна. Там отец в запое, и он опять будет скандалить с матерью. - дрожащим от волнения голосом сказал я, до конца, не веря в такую удачу, как остаться с ночёвкой один на один в доме у самой Любы, центровой бляди, очень красивой и развратной женщины.
— Да ладно врать, Костя. Михайловна так твоего папашу огреет скалкой по горбу, что ему не поздоровится, если он рот свой на неё откроет. - усмехнулась Люба, вдавливая маникюрными пальцами окурок сигареты в дно пепельницы.
И она была права, моя мать частенько лупила мужа скалкой за пропитый трояк с аванса или получки.
— А ты можешь мне услугу оказать, Нечаев? Поторопи свою мамашу. Брючный костюм, который она для меня шьёт, хочу на следующей неделе надеть и пойти в нём на свадьбу к знакомым. За мной не заржавеет. - Люба вопросительно посмотрела на меня, и вдруг встав со своего стула, к моему изумлению и ужасу одновременно, шагнула ко мне и села жопой на мои колени обвив рукой меня за шею.
— Да, да, конечно, Любовь Александровна, я завтра же поговорю с мамой, и она закончит шить ваш костюм. - заплетающимся от страха и от возбуждения языком ответил я женщине, чувствуя давление её пухлой попки на своём члене и видя почти полностью одну из её сисек с тёмно-коричневым соском в вырезе халата.
— Я тебе верю, парень. Но предупреждаю, обманешь меня, пожалеешь об этом. Я обманщиков строго наказываю. - то ли в шутку, то ли всерьёз произнесла Люба и перехватив мой взгляд, направленный на вырез халата, усмехнулась и взяв в руку мою ладонь просунула её к себе под отворот и положила её на одну из своих сисек.
