Сильвия ушла спать, оставив меня наедине с ними. Их груди всегда полуобнажены вечерними накидками. Мне все время приходится отводить взгляд в сторону. Дядя Реджи всегда целовал нас в губы, любя. Тебе никогда не приходилось видеть, как долго он нас целует? явно с целью провокации спросила Мюриэл. Честно говоря, Мюриэл, твоя грязь такова, что мне и слушать тебя не хочется. Дядя Реджи был благочестивый человек, такой же, как и папа. Никто из них не стал бы поощрять этого... такого... найти нужного слова я не смог. Какая невинность! Ты что, слепой, Филипп? Ты что, крот под поверхностью жизни? Ни тот, ни другой святошами, как ты думаешь, не были. По крайней мере, они не пренебрегали своими женщинами, как это делаешь ты. Джейн так и уставилась на меня. Полагаю, что беседа исчерпана, сказал я, а обе сестры рассмеялись так, что я покраснел, как некогда папа. Правда? А я и не знала, что близкие родственники, бывает,
беседуют. Филипп, завтра ты пойдешь с нами. Мы покажем тебе доказательства. Да, дорогой, доказательства. И не сиди, как сова. Ой, не бойсяу Сильвии мы и слова не скажем, если ты не заупрямишься, это сказала Мюриэл, потом обе встали. Я боялся, да, именно боялся! того, что они могут сейчас выкинуть. Требование немедленно покинуть мой дом готово было сорваться с моих губ. Но вместо этого я постыднейшим образом онемел. Как часто женщины заставляют нас терять слова, которые снова приходят, когда все кончено. К тому же, их речи были безусловным блефом. Ни дяди Реджи, ни наших родителей, увы, больше нет. Показывайте, что покажете, сказал я. Ваша ложь сразу же станет ясна.Ого, мы принялись за оскорбления? Мы обе подняли эту твою перчатку, Филипп, и едем в город без проволочек, так бросила мне Мюриэл, и обе, к моему облегчению, удалились, оставив меня дрожать от тихой злобы.
ДНЕВНИК СИЛЬВИИ
Иногда я лежу на кровати с Розой. Я не думаю чтоона должна была стать служанкой, и сказала ей об, этом. Однако, она рассказала мне про бедных людей и про то, что дома для нее нет места. Это меня очень опечалило. Я хочу дать ей денег из моего кошелька, но она не берет. Мы часто обнимаемся, иногда целуемся. Мне нравится чувствовать ее рот. Мои губы ей тоже нравятся. Иногда мы тихонько приподнимаем платья, совсем быстро. Сначала она захотела поцеловать мои тити через платье, и я ей дала. Ой, как это было щекотно! Это было так смешно, что я дала ей целовать еще. Она расстегнула мое платье. Я сказала: "Ой, Роза!". Она сказала: "Давайте, мисс, это так приятно". Я ей разрешила, и она сосала мои соски до тех пор, пока они не застыли, а я как-то смешно себя почувствовала. У меня закружилась голова. Я сказала ей, что когда мы наедине, она может звать меня по имени. Она выглядела такой счастливой, когда я это сказала. Она облизала мои груди и сказала, что будет моей служанкой всю жизнь.
Глава третья
ДНЕВНИК ФИЛИППА
Мне не хотелось сопровождать их сегодня в этом так называемом визите, однако обе уже сообщили Сильвии, что мы отправляемся, а я не смог придумать себе оправдания и остаться. В любом случае, мне нужно было купить себе в городе писчей бумаги. Тамошний магазин такое же излюбленное место, как и книжная лавка, где всегда хороший выбор, несмотря на то, что хозяина я бы не назвал образованным человеком. Некоторых посетителей он иногда принимает за занавеской. Не знаю, зачем это, если только они не связаны с его предприятием. Они, кажется, не берут книг, лежащих в лавке, но всегда уходят из-за занавески с каким-то свертком. Это не мое дело. Интересоваться этим не нужно. Куда мы направляемся? спросил я у Мюриэл. Она ответила, что я "увижу", и приказала остановить экипаж у маленькой гостиницы, "как они это всегда делали", по ее выражению. В общем, она прибавила загадочности, чтобы вызвать у меня то любопытство, которого не было и в помине. Затем вниз по Хай-Стрит меня повели до маленького переулка, называемого "Ход Сапожника".
У домишки на полдороге мы остановились. Дверь была потрескавшейся, краска облупилась. Мне абсолютно не хотелось заходить, но позади была Джейн, а впереди Мюриэл. Она подергала звонок. Зачем все это? спросил я. Они не ответили, а женщина в переднике, отворившая дверь, провела нас в дом. Холл, покрытый ковром, был сырой и холодный. На стенах развешены дешевые литографии. В глубине комнаты была лестница. Вас трое? спросила женщина, обнаруживая умение считать. Помните нас? спросила Мюриэл. Женщина нахмурилась и покачала головой, на что Мюриэл сняла шляпку и распустила волосы, а потом склонилась к ее уху и прошептала что-то. Ой, мисс, так это опять вы! Уже пять лет прошло... А вот и ваша сестра. Ну, я, извините меня, мисс, всегда так думала, сказала она Джейн. А тот джентльмен, который приходил с нами? Его вы помните? спросила Мюриэл; дверь уже заперли, мы зашли в холл, я почувствовал комок в горле и покраснел. Ой, не-а, мисс. Дайте подумать. Он был с черной бородой или нет? да, с черной бородой.
Крутой был мужик, прямо как этот джентльмен с вами сейчас. А цветы помните? спросила Джейн, к моему неудобству обнимая меня сзади рукой. Цветы? Ах, Боже ты мой, теперь помню! Букет всегда мне дарил. Какой джентльмен был! Никто мне, мисс, больше и никогда не дарил букетов. Вот теперь ясно. Вы всегда приезжали по четвергам, правда? Привозили бутылки вина и всегда посылали меня за стаканами, деньги давали. Под ручкой у вас были корзинки. Одна хорошенькая такая, из ивняка. В последний раз вы ее здесь оставили. Я ей пользовалась, мисс, если не возражаете. Во время этого разговора моя голова пошла кругом. Четверг. Корзинка... Я все вспомнил. Уже шесть лет, как нет дяди Реджи. Он был самым младшим из братьев мамы. Умер от холеры, бедняга. Мы никак не могли понять, где он ее подхватил. Я тоже кое-что помню, сказала Джейн. Что это, мисс, а? на минуту женщина пришла в замешательство, но Джейн улыбнулась. На обои за кроватью, там, наверху, когда-то пролили вино. Нет, не мы но я хорошо помню пятно.
Оно еще там? Да, мисс, оно там. Я хотела заклеить, но руки не дошли. Вас это смущает? Ну, конечно же, нет. Так... медленно проговорила Джейн, глядя мне прямо в глаза. За два часа вы брали с него четыре шиллинга. Правильно? Всегда за два часа, мисс. Быстрые же вы были. Ну, почти всегда... Один или два раза вы были почти три часа. Но ваш джентльмен всегда за это платил. Даже подкидывал в придачу монетку или две. Таких мужчин не часто встретишь, мисс. Я знавала и таких, которые за лишние полчаса кровью изойдут, так спорят. Простите меня, сэр, - обратилась она ко мне, а потом, к моему ужасу, спросила: Вам и теперь на два часа, как в старые времена, не правда ли, мисс? Ну, не сегодня. А заглянуть можно? Просто в память о старине. Вот вам полкроны за беспокойство. Мы не задержимся здесь больше десяти минут, честное слово. Ну, что это за беспокойство, мисс. Приятно снова видеть старых клиентов... Извините, гостей. Ну, разумеется, рассмеялась Мюриэл.
Пойдем, милый, обратилась она ко мне очень язвительно, и мы двинулись по узкой деревянной лестнице, как моллюски, зажатые в раковине. Я не хочу подниматься, прошипел я. Джейн подтолкнула меня сзади. Я побоялся, что они сейчас поднимут гам, а та женщина все услышит. Вот и поднялся, однако, притиснулась ко мне Мюриэл. Вот корыто, где мы тогда умывались и причесывались. Вот здесь спальня. А туда мы не заходили, там комната хозяйки. Вперед? Помнишь, что я говорила про пятно? Она зашла первой. У меня не было выбора. Джейн нагло втолкнула меня вперед. Дверь в комнату распахнулась, я увидел большую железную кровать с латунными спинками, украшенными желтыми шишечками; дальше стояли трюмо и два старых кресла по стенам. Пятно растекалось по выцветшей бумаге обоев, как ядовитый цветок на пожухлом плюще. Пол был черный, в нитяных ковриках. Видишь эти шишечки? Я помню, как они бренчали. Слышишь? Мюриэл стала трясти спинку.
Шишечки зазвенели и дрожали еще после того, как она отняла руку. Не желаю знать, сказал я. Слишком много горьких мыслей терзало меня. Я оттолкнул Джейн и начал спускаться так тихо, как только мог. Сестры с минуту стояли. Было слышно, как они шепчутся. Джейн прыснула и Мюриэл тоже. Потом, к моему смущению, снова возникла хозяйка, по-прежнему вытирающая руки о передник. Хорошие они девочки. Остаться не хотите? спросила она. Меня едва не стошнило от ее жуткой ухмылки, но я только покачал головой. Они не девочки, а дамы, наконец с трудом ответил я. Не хотела совершить дерзкости, сэр, сказала она, очевидно, имея в виду дерзость. Мои сестры шумно спускались вниз. Они слышали наш разговор и смеялись. Он ревнует, миссис Уайт, сказала Мюриэл. Здесь я не выдержал и, в бешенстве хлопнув дверью, вышел на улицу. Ой, как мило, как здорово! Все-таки возвращайтесь, не правда ли? Вы уже оплатили целый час, прокричала мне вслед женщина.
Но я уже спешил по улице и сделал вид, будто ее слова обращены к кому-то другому. Сгоряча я остановил кэб; но потом вспомнил, что экипаж ждет нас на другой улице, и пошел прочь, а кэбби что-то заорал мне вслед, теперь точно не вспомнить. Я пришел к месту за минуту до сестер и, решившись сначала не ждать, с тяжелым сердцем остался. Наконец, и они пришли, вполне тихо, как я и надеялся, сели, и мы тронулись. О, ты не можешь не помнить этого, Филипп, сказала Джейн, когда кэб уже повернул обратно на Хай-Стрит. Сегодня же вечером вы обе покинете мой дом, ответил я и отвернулся.Нам страшно ехать одним ночью, милый, сказала Мюриэл, притворно зевая. Обе прекрасно знали, что у меня не было на них никакой управы. Если бы я выбросил их вон, то узнала бы Сильвия... Они сами сказали бы ей, как это когда-то сделала моя бывшая любимая, и прибавили бы, что я жестокий, тупой и вздорный. К тому же, женским чутьем они сразу угадали, что я действительно нечто помню.
Четверги всегда были их "днем визитов", как они говорили, а дядя Реджи был их провожатым. Они брали с собой корзинки, которые я вижу как сейчас, с пирожными и вином "для бедняков", и чаще всего возвращались после сумерек. Несколько раз мама хотела отправиться с ними, но они всегда говорили, что ей будет скучно. Да... все эти воспоминания возвращались, наполняя рот горечью.
