- Но можно же, - смущается она, - ну типа… минет…
- Они не настолько живучие, чтобы таковыми остаться в желудке, - разбиваю последнюю надежду. - Так что там с вашими попами?
Сидим. Распиваем очередной флакон односолодового виски, сметаем второй поднос легких закусок. Конфигуратор бункера колдует над третьей порцией канапе. Никогда не понимал, почему нельзя домой такую машину? Конфигураторы есть только в бункерах, и нигде больше. Они могут изготовить все, что угодно не превышающее по объему треть кубометра.
Сильно захмелевший Павел, машинально опрокидывает бокал за бокалом не чокаясь.
Я его уже дважды отправлял в регенератор, поправить здоровье, а парень все никак не может уняться. Каждый раз возвращаясь свеженьким, как огурчик, накачивается виски до полного невминоза, и не хочет идти на контакт.
Катька потягивает легкое вино и кажется ничегошеньки в нем не понимает. Такая бутылка обошлась ей в годовую зарплату, если бы дослужилась до должности старшего менеджера. С ее попой мы разобрались сразу. Девственная. Никому и никогда. Из принципа. Это грязно и противоестественно. А она девочка правильная. Сидит гордая собой, губу покусывает. Только слезинки в уголке глаза. Одна за другой.
С Пашкой еще сложнее. Не девственник в этой области тела, но категорически уходит в отказ. Как узнал? Отправляя в регенератор запросил подробный анализ. Девяносто девяти процентная вероятность, что у него “было”.
Это их выбор. Закончить жизнь в бункере. Проклиная себя за то, что вмешался в судьбу. Были бы живы. Пусть и избитые, пущенные по кругу, но живы. А теперь, даже изнасилуй их, что было бы противно моей природе, ничего не сделать. Сканер определит психологическое состояние, и продлит адаптацию. Уходить из бункера можно только абсолютно восстановившимся. Можно сказать - счастливым. Скоро я их покину, и помещение в этой точке реальности перестанет существовать по протоколу утилизации… Пусть хоть напьются, что ли…
- У меня было, - не выдерживает вдруг Пашка.
Катька замирает, не донеся бокал до дрогнувших губ.
- Несколько раз… С другом. - он поворачивается к девушке, ловит полный разочарования взгляд.
- Педик, - презрительно фыркает Катька. - Никогда не думала, что закончу жизнь в одной камере с педиком.
- Слышь, древний, - она осушает бокал, и встает. Ладони лезут под юбку, рейтузы сползают вниз. - Выеби меня в жопу! Забери отсюда! Лучше так, чем сдохнуть с педрилой…
Пашка вскакивает и отвешивает Катьке хлесткую пощечину.
- Сука, - цедит он. - Принципиальную строила? Недотрогу? Четыре свидания? Да, блять, я педик! Был им! И тебе что с того?
Его шатает, ведет, и он пьяно валится на пол.
Хватаю за шиворот, волоку на ложе регенератора. Алея щекой, Катька заходится в плаче.
- Да какого хуя здесь происходииииит???? - ревет она в голос. - Я жить хочууууу!!! Жить!!!!
Жить. Основной инстинкт. В том или ином виде он есть у каждого существа. У разумного к нему добавляется цена вопроса. И какая нынче цена? Почем нынче жизнь? Не знаю. Сказать могу только одно… Они сидят.
Оба. И с расширенными глазами прислушиваются к себе, громко дыша. Десять минут назад я вытащил их из регенератора, и собственноручно вставил каждому в попку по анальной пробочке. Не закатывайте глаза. Не просто пробочке, а изготовленной конфигуратором по индивидуальным параметрам. Я не зверь, и не садист, рвать неподготовленную плоть своим агрегатом. Да и толку с того, как говорил, никакого не будет. Моторчики пробок гудят, разминая сфинктеры, растягивая их, увлажняя и успокаивая лечебными, строго подобранными и дозированными составами.
Не знаю, сколько бы могли стоить такие девайсы в специализированных магазинах для взрослых. Наверняка - целое состояние. Если бы сканер позволял забирать изготовленные конфигуратором вещи, то можно было бы обеспечить себя на всю жизнь, всего лишь за одно посещение бункера. Но увы. Все что изготавливается в нем, в нем же и остается, и с ним же утилизируется. Таковы не мной придуманные правила.
Медленно потягивая виски, не стесняясь, рассматриваю общее возбуждение. Из одежды на нас только носки и футболки. Красные от смущения, Пашка с Катькой ерзают попами на седалищах. Как и я. У нас с Пашкой каменные стояки. Под Катькой натекла целая лужица страсти. Во мне тоже стучится индивидуальная пробка. Не то, что она была мне так уж нужна, все-таки древние не следуют тем же дурацким правилам, что придумывают для народонаселения планеты, и я, как и все бисексуален, и не чураюсь секса с обоими полами своего вида, однако было интересно, что такого придумает конфигуратор.
И он придумал. То, что вытворяло внутри меня сконструированное по заказу изделие, словами не описать. Такое было ощущение, что вибрирующая, извивающаяся, колотящаяся, и брызгающаяся горячим раствором штуковина напрямую связана с центром удовольствия мозга. Большая зеленая штукенция счастья, с которой можно не слезать сутками напролет, легко бы позволила умереть от жажды и голода. Интересный вопрос, может быть поэтому конфигураторы запрещены к сдаче в свободное пользование?
Сегодня уже третий день подготовки. Не физической, нет - умопомрачительная работа автоматики пробок позволила моему органу проникнуть, и оставить семя в первый же день. Конечно было много слез, стонов, и всхлипываний. Я даже попытался их отшлепать - вернейшее средство для прилива крови к малому тазу, но делу это практически не помогло. С лицами мучеников казнимых жуткой казнью, садились они на мой колом стоящий член, закусив губы… На закономерный вопрос - можно ли вводить субстанцию минуя половой контакт, отвечу однозначно - невозможно. Только из организма в организм. Во всех других историях - мгновенное саморазрушение спермы.
Дело не в физической боли проникновения. Ее если и было, то чуть. Вопрос заключался в том, чтобы после наполнения задниц семенем, их обладатели по крайней мере не считали себя изнасилованными. Сканер таких не пропустит. Будь ты хоть трижды три Древним, а не жалкой его подделкой с пинтой белесого крема в прямой кишке. Дело в психологической близости. В психологической и тактильной.
Тактильная близость всегда идет рука об руку с психологической. С нее я и начал.
В нашем распоряжении было в меру мягкое ложе, на которой мы спали все вместе. Тайком от гостей, я понижал на ночь температуру в бункере, и те, спасаясь от холода под тонюсеньким одеялом, поневоле жались ко мне. Я всегда сплю на спине, ко мне удобно прижиматься с обеих сторон. К тому же я не храплю, и как все древние - теплый. Тридцать восемь градусов цельсия - нормальная температура наших тел.
Сначала Паша с Катей осторожничали, едва касаясь боков спинами. Потом, на вторую ночь, Катька осмелела, и как бы невзначай, забросила на меня круглую свою коленку. Утром я обнаружил девушку устроившуюся у себя на груди. Встретившись глазами с Пашкой, я указал ему на Катю, и прижал палец к губам. Пашка все понял, и отправился к Конфигуратору, выпрашивать завтрак. Пользоваться всемогущей машиной я научил их сразу, едва они изъявили твердое желание жить. В свободное от распечатывания задниц время, а распечатывать приходилось каждый раз сызнова, так как неумолимый регенератор после каждого акта приводил их тела в искомое состояние, мы общались, что шло на пользу психологической близости. Ребята уже не смотрели на меня дикими волчатами, когда я рассказывал им историю цивилизации древних, или о своей работе в отделе логистики. Когда разговор зашел об амулетах, я даже разрешил им попользоваться своей змейкой. В пределах бункера, разумеется. Удивительно, но змейка их “приняла”. В зелено-синих глазах Пашки и Катьки плескалось море восторга, когда они телепортировались по бункеру. Их можно было понять. Вот ты здесь, а через секунду - в душевой кабине!
Кабина тоже пошла на пользу тактильности. На второй день, после третьего раунда, я ссадил поскуливающий Катин тоннель со своего поезда, и отнес на ручках под горячие струи, где огладил, успокоил, вытер слезки, и хорошенько помыл, залезая куда только возможно. Первые минуты Катерина сжималась, словно хотела пописать, но потом как-то расслабилась, и даже чувственно прижалась боком к груди.
Что касается Пашки, то проделать с ним такую же штуку я не решался даже в смелом и раскованном сне. Получив свою порцию, он с каменным лицом с прямой, как стрела спиной уходил в душ, и запирался там навсегда.
А сегодня ночью, представьте, этот стервец обнял меня за шею и уткнулся в плечо. Я прижимал их к себе за талии. Катерину, которая уже принципиально залезала на меня с ногами, и Пашку, пускающего слюни у меня на плече. Хотя конечно, Катерину я прижимал все-таки за попку, скользнув ладонью под резинку ее смешных трусиков в черно-белых котиках. Пашка, наверное, такой был близости не оценил.
Вообще не очень его понимаю. Вот о чем он сейчас думает, не отрывая взгляда от моего дымящегося агрегата?
- Блиииин, - тянет вдруг Катька. - Я не выдержуууу!
О, как! Впервые такое произнесли в нашем жилище. Она вскакивает, и бросается ко мне на колени, устраиваясь в непостижимой для сексаа позиции “Попа вверх!”
- Пошлепай меня, - говорит бесстыжая Катя. - Пожалуйста… Как в первый раз… Я тогда не сказала, но мне очень понравилось…
Вот и пойми этих человеческих женщин!
Оглаживаю пухленькую ее попочку, и несильно шлепаю. Катька от шлепков заливисто хохочет и дрыгает ножками… Никогда в жизни, я не был так возбужден…
В тот раз мы были очень близки. И с Катей и с Пашей. Даже с Пашей вышло чуточку больше. Когда Катька выдала свою программу, вбивая разыгравшейся попой меня в упругий матрац, и счастливая, и наполненная до краев, слезла с навершия, и чмокнула в щеку, ко мне вдруг прижался Пашка. Красный, как вареный ракообразный, он заявил, что больше “раком” не хочет . И перевернулся на спину. Я посмотрел в его карие глаза, навалился на худое тело, и неожиданно для себя поцеловал в губы. И так же неожиданно меня поцеловали в ответ.
