— Эй, — сказала девушка, прижимаясь к нему всем телом и обнимая его за шею.
— Угу, — несколько нервно ответил он.
Она наклонилась к нему, свои губы расположив в опасной близости от его губ, и тихонько надавила рукой ему на грудь. Парень сделал своё дело: прижался губами к её губам и провёл рукой вниз по её телу, к твердеющему члену. У неё всё ещё был влажный после их предыдущей «встречи» внизу, но не очень сильно.
— Кто из нас?..
Она ухмыльнулась.
— Не сейчас... — кокетливо ответила девушка, поглаживая его твёрдый профиль.
Парень тоже ухмыльнулся, немного смутившись, когда понял, что это означает, что по умолчанию... Он задумался, получит ли когда-нибудь пряник или всегда будет получать кнут... то есть «палки». И вообще, видит ли Ракель разницу так или иначе.
Он перевернулся на спину лицом вниз и попытался успокоиться. Ракель быстро забралась сверху и прижалась жёстким кончиком к его «пипке от шарика». Это было... нашпиговывание, неудобное, но без горького привкуск, просто с нетерпением и лёгким садизмом. Он попытался приспособиться к быстрому проникновению, но тут же понял, что это всегда будет испытанием, которое придётся перетерпеть... способ, которым Ракель всегда могла заставить его страдать. Он мог попросить её не делать этого... но зачем? Парень уже забыл, почему это могло быть ему нужно. Когда Ракель, хихикая, засунула последнюю половину своего девичьего члена ему в задницу, тот забыл своё имя.
Девушка разместила член внутри поудобнее и притянула его подбородок в неловком поцелуе, как бы говоря: «Милый, я дома...» Она не стала двигаться сразу... так что ему оставалось только привыкнуть.
Большую часть его внимания занимал большой, пульсирующий инородный предмет (конкретно — бразильский), застрявший в его прямой кишке, достаточно толстый и твёрдый, чтобы он понял, что ему там не место, кольца его деформированного туннеля сжимались вокруг хера, определяя его форму, но так и не понимая сами, что он там делает. Парень до сих пор боялся, что слишком привыкнет к этому, и в какой-то степени оказался прав, но теперь он знал, что это всегда будет неудобно, как бы ни стоял у неё, когда ей позволяли прятать свои неженские части глубоко в его заднице. Парень задавался вопросом, сможет ли различать члены, то есть сможет ли он сейчас выделить Ракель в «шеренге» из них. Конечно, в традиционной расстановке он мог бы определить Ракель благодаря её потрясающим чертам: невероятно стройной фигуре, впечатляющим крашеным фиолетовым волосам, заметным веснушкам, красивому, но от этого не менее устрашающему лицу, даже если бы от неё не требовалось сбрасывать трусы. Хотя, зная Ракель, дважды просить её не придётся, а тому, кто обидится, предложат поближе рассмотреть оскорбительные элементы.
Она перестала двигаться. Девушка лежала плашмя на его спине, и единственное движение, которое он ощущал от неё, было внутренним — глубокая пульсация и неконтролируемые подёргивания возбуждённого фаллоса, сигнализирующие ему, что, даже не двигаясь, Ракель получает именно то, что ей нужно, и этот факт усугубило осознание, что подёргивания не совсем бесконтрольны. Ракель делала это специально, чтобы он был в полной мере осведомлён о «приборе», который она в данный момент засовывала ему в задницу. Это было... мягко говоря, эффективно, и когда Ракель положила руки ему на поясницу, отбросила волосы за плечо и принялась целовать его шею, он вздрогнул. Парень почувствовал лёгкое жжение и понял, что Ракель оставила след от укуса, а потом задался вопросом, в какой момент Ракель перепутала между собой истории о суккубах и вампиршах, но у него не было времени задумываться об этом, когда она появилась в поле его зрения, осыпая ему щеку мелкими поцелуями, заставляя его всё время чувствовать, какой у неё твёрдый. Что-то щёлкнуло, и его осенило: вот оно. Ракель метила территорию, заявляя о своих правах. Это был его последний шанс отвернуться от всего этого; отказать ей и отвергнуть её. Если он этого не сделает, значит, признает, что то, что она делает, — не её уникальная форма садизма... а обычная часть их рутины. Парень переживал последние мгновения возможности освободить свою бедную задницу от тирании расширения тёмной «колбасой», полностью изменившую геометрические параметры за короткое время их отношений... или хотя бы дать Ракель понять, что анал — это деградация только «иногда» и что он позволит это только тогда, когда у него зачешется жажда экзотики... но не мог сделать ни того, ни другого. Он знал, что Ракель нежно сливает преякулят в его кишки, и чувствовал, как её хер раздвигает его стенки с каждым тщательно выверенным движением вперёд, и по тому, как она тихонько напевает под нос и стонет, он знал, что она внимательно наблюдает за его реакцией... и что скоро скажет что-нибудь такое, от чего его щёки покраснеют. И те «щёчки» пониже. Её титьки прижимались к его спине, но самое сильное ощущение, конечно, вызывала мясистая, расширяющаяся пробка в его попе, а второе — её губы, осторожно чмокающие его в щёчку и преследующие ту, когда он пытался отвернуться.
Девушка нашептала ему на ухо, и он почувствовал, как та с силой раздвинула его и без того растянутый «слив» особенно мощным, намеренным подёргиванием, что отвлекло его от сказанных слов. Когда парень осознал услышанное, то действительно залился краской. «Скажи „Я люблю тебя“ ещё раз».
Он покраснел, а она продолжала поклёвывать его, её губы истончились в кошачьей ухмылке. Парень почувствовал её дыхание на своём лице и, удивив её и себя одновременно, быстро поцеловал ту в губы. Она хихикнула... и снова дёрнулся её член.
— Скажи это, — потребовала она, задыхаясь, нежно проводя ногтями по его шее.
Он заколебался.
— С твоим?..
— Особенно с моим женским членом в твоей жопе. Тебе это тоже нравится?
— Мне... нужно это сказать?
— Мы что, только что познакомились? Конечно нужно. И постарайся, чтобы твои слова прозвучали жалко. Я тут сдерживаюсь, — сказала она с почти жалобным хныканьем в голосе, показывая, что действительно себя сдерживает. — Залп будет большим, — добавила девушка, взяв его за подбородок, а затем засунула палец ему в рот.
Она заталкивала его, одновременно проталкивая свой толстый член в его размятое отверстие, втискивая его глубоко, глубже, чем он когда-либо мог достать, достаточно далеко и интенсивно, чтобы парень застонал. Девушка снова с силой прижалась к нему бёдрами и пощекотала его язычок гортани средним пальцем, и он снова застонал, чувствуя, как её член погружается так глубоко в его задницу. У него не осталось сомнений: она сделала это. Она заставила его принять это... и полюбить. Ощущение было странным, неловким и... большим и... правильным. Парень снова толкнулся ей навстречу... и она тоже застонала, с благодарностью выплеснув преякулят из её члена, одновременно яростно вжимаясь бёдрами в его «булки» и, как логическое продолжение, в его задницу своим длинным, жёстким членом. Он никогда не чувствовал, чтобы она так увлекалась... но девушка явно ещё сдерживалась, потому что долбила его не на максимальной скорости, а лишь с полным напором, засовывая член в задний проход и даже не потрудившись вытащить. Она придвинула их тела друг к другу, вошла целиком и ждала, дёргаясь членом и постанывая: «Скажи это». Чтобы он сказал, чтобы она могла разрядиться в него в последнем, завершающем акте унижения и... как ни странно, симпатии.
Ему пришло в голову, что он позволяет Ракель получать сексуальное удовлетворение... в его заднице. Девушка всегда менялась в настроении, когда наступала её очередь. Она стонала, ухмылялась, щупала его, одновременно засовывая свою «сосиску» в его тесную «каморку». В этот раз всё было так же, но всё же дико по-другому. Он заранее знал, что его губы сами выберут эти слова, что он скажет их, а девушка, возможно, будет смеяться над ним... но он также знал, что это его выбор. Его глупый, глупый выбор.
— Если я скажу это... ты кончишь?
— Только если тебе нравится в задницу, — хрипло прошептала девушка ему на ухо, и прежде чем он успел осмыслить её слова, она выскользнула почти до конца, а затем снова вошла, заставив его застонать от ужасной смеси удовольствия и боли.
— Значит... тогда я признаю... это?
— Что ты моя игрушка, да, — ответила она, а затем сделала это снова, заставив его глаза закатиться на затылок.
Ракель прикусила губу, и он понял, что девушка не сможет продолжать в том же духе. Её яйца упирались в его, или, правильнее сказать, расплющивались о его, и они были на пределе и готовы «в бой». Она упёрлась в него бёдрами, покрутила ими, пока опускалась «на дно», и у него было ощущение, что девушка буквально держит его на цепи. Парень повернулся взглянуть на неё как можно яснее.
— Я... люблю тебя.
— И я тебя... м-м... тоже... — ответила она хриплым голосом.
Девушка застонала, и он почувствовал, как её сперма полилась внутрь, хлынула, выстреливая, пузырясь, и он вздохнул. Она не шутила. Она была так глубоко, что в его кишках не осталось обычного места для хранения спермы в его животе, поэтому давление оказалось довольно сильным и только увеличивалось по мере того, как Ракель неподвижно выплёскивала в него содержимое своих переполненных шаров. Парень ещё не кончил, так что в кои-то веки у него был безумно твёрдый, пока девушка это делала, и в результате у него закружилась голова от возбуждения, когда та так тщательно кончила в его попку. Она извергла из себя такой густой поток, что даже когда он с силой вырвался наружу, то тяжёлой горкой лёг в пропитанной спермой луже, которая была его нутром, — почти как отсутствие кульминации в её кульминации, но ощущение было достаточно сильным. Парень не мог вспомнить, Ракель или он сам повернул его голову, или кто из них начал поцелуй, но был уверен, что это Ракель сладко стонала ему в рот и весело вдувала в его задницу. Он знал, что, если попросит, та без проблем пролезет под него рукой, чтобы несколько раз быстро подёргать своему распутному маленькому спермосборнику, но его это не слишком волновало. Ему нравилось, когда Ракель получала удовлетворение. Было лишь бонусом, когда доставалось то же и ему. Если она оставляла его со стояком после того, как оттопыривала его задницу и сбрасывала бомбу в его кишки, что ж, это было ничего. А если она будет делать это каждый день, а он всё равно так и не кончит? Наверное, это тоже ничего, подумал парень в полубредовом состоянии. Конечно, если бы Ракель ткнула его там больше одного раза, не прикасаясь к его члену, он бы «взорвался» зарядом по всей простыне, несмотря ни на что.
