Так. Теперь, особенно медленно. Я наклонился и прошёлся по карманам. Вынул бумажник. Посмотрел документ. Извращенца звали, Дзинтарсом. Тот самый, что торопился за дантистом, только я этого естественно знать не мог. Ключи от машины, так, а что ещё? Оружия при нём не имелось. Я утопил мерзавца в морок. На время. Анонимайзер не плох. Не оставляет даже следов ДНК, не говоря уже об отпечатках, визуализациях и нехорошем прочем.
Нужно переждать. Даже если не успею. Даже, если Дашу наконец повесят и выпустят дух. В другом случае, все старания не имели смысла.
Экзекуция набирала ход. Теперь Дашеньке приходилось ко всему прочему, подмахивать обеими руками, наяривая члены. Тело заливали спермой, выкидвая прямо сверху использованные презервативы.
То и дело, кричали унизительные слова. От этого ли, а может от верёвки, сжимающей и послабляющей в самый опасный момент горло, когда руки оставляли непроизвольно члены, и старались позволить продышаться, поддеть ногтями, удушающий девайс, она кончала особенно яростно и почти без остановки. Как хотела, как любила. Как иногда практиковала в одиночку предаваясь фантазиям и маструбации у себя дома. Именно так, с верёвкой на шее, асфиксируя от недостатка кислорода. Тогда оргазмы давались ей особенно ярко и хорошо. Она ходила по грани, между смертью и кайфом и умела контролировать не переходя черту. Но так хотелось... Хотелось, чтобы это сделал с ней кто-то другой. Кому могла доверять, и кто не отпустит её на тот свет слишком уж рано. Она отводила себе ещё жизни лет семь, пока не пойдут первые морщинки. А потом, ещё дольше, когда сообразила, что кремы и подтяжки смогут продлить этот неприятный момент начала старения тела. К тому моменту, у неё будут самые широкие дырочки в мире, мечтала Даша. Она попробует всё: копро, собак, лошадей, кровь и что только взбредёт в голову мужикам разбирающих её на части...
— Очнись, маленькая, грязная мразь! – Лысач привёл её в чувство, дал отхлебнуть водки прямо из горлá. – Сейчас тебе можно. Для дезинфекции.
Верёвка подтягивала за шею, но казалась чуть слабее, чем раньше, или Даша привыкла. С хрипом, пыталась проглотить жгучую жидкость и не смогла. Поперхнулась и выплюнула. Моментально изнутри подступила волна блевотины, и тоже остановилась у горла, схлынув обратно, продолжая борьбу где-то внутри. Верёвка пережала пищевод, позволяя лишь томно и тяжело дышать вкладывая в процесс все силы. Вокруг, стояла всё та же толпа, уже давно покинувших одежды мужиков, они ссали на неё сверху, в небольшой бассейн. Затем облили из вёдер заранее набранными собственными экскрементами, конским навозом, чем-то ещё... Какой-то тухлой едой. Воняло и трудно дышать.
— Ты что нас, задушить этим всем хочешь, маленькая непутёвая блядь?
— Она лишь посмотрела на них снизу вверх, беспомощно, голубыми, по-прежнему красивыми глазами, слегка на выкате от удушья. Ослабила верёвку. Ей дали такую возможность. И не заметила, когда размотали руки.
— Фу! С этой вонью нужно кончать! – проревел Грубый. – несите канистры!
В почти обезумевшей от кайфа, боли и похоти голове Даши мелькнула мысль, что сейчас её будут жечь.
— Да... - лишь протянула она, освободив наконец верёвку и позволяя себе глубоко вздохнуть. К рези в сосках она привыкла. Сверху стали лить из канистр. Те, против ожидания, пластмассовые, а она представляла тяжёлые, винтажные канистры, и чтобы непременно со свастиками и гитлеровскими орлами. Её обили антифрисом, или какой-то другой, синей химией для дезинфекции. Ударил терпкий запах лаванды, перебивающий всё это дерьмо.
— Спускайте псов! Приказал уже знакомый голос Лысача. В банный зал заскочил алабай и два жилистых чёрных дога. Похоже тренировали так, что невзирая на гадость, они шустро спустились по выложенной им доске вниз к жертве.
— Фас! – скомандовал кто-то в толпе, и кабели набросились терзать тело.
— Кто? Какой мудак!? – заорал Грубый. – А ну, фу! Фу, я сказал!
Клыки впились в нежную плоть. Дашу повалили с ног и принялись драть с костей и живота мясо.
— Фу, гадины!!! – гаркнул настойчивее хриплый голос. Хлопок, и кто-то запросто прострелил самого лютого дога натренированным выстрелом в морду. Другие псы ринулись в сторону и осели.
Даша орала от укусов и страха. Никто не заметил, как потекла мочой, которая на удивление смогла в ней поднакопиться после всей экзекуции.
— Драть! – приказал Грубый.
Псы тут-же, вновь подскочили к ошалевшей Даше. Один наскочил поверх, всунув в анал свой разбухший елдак. Ошибся дверью, или ему было всё равно. Когти больно вцепились по бёдрам, разнося истому по избитому и израненному телу.
— О, да-а!!! Простонала обречённая блядь, понимая, что в последние часы нужно отдаться всей без остатка. Челюсти аккуратно зафиксировали ей натёртую шею. Вернее, уцепились за изъёрзанный рабский ошейник. Второй пёс, албабай, стоял спереди и в ожидании повиливал хвостом.
— Что тупишь, блядина конченная!? Соси у своего самца! – приказал Лысач.
Даша подтянула выступивший красный венозный ствол и насадилась разбитыми губами. Пёс зарычал, но сучку это не остановило. Ей нравилось.
Они били её быстро и нещадно. Даша старалась достичь новой волны оргазма, но после всего перенесённого сделать стало не легко. Член полосовал её глотку. Чувствовала его солёный вкус собачей мочи. Пёс стал мочится прямо во время процесса, и Даша старалась не упустить ни одну каплю. Наконец, алабай впрыснул в неё сперму и отскочил в сторону. Почти тут-же, выплеснул семенную жидкость уцелевший дог. Его раздутый узел легко выскользнул из разъезженного очка жертвы.
— Ну что, готова к финалу? – выкрикнул сверху Лысач. Его голос звучал под маской всё также глухо.
В этот момент, застрекотала мотопила. Но Даша не поняла, что происходит. Просто ответила, как есть:
— Нет! Я хочу ещё! Дайте мне что-нибудь ещё.
— Во как? – удивился Лысач! С андроидами так не прокатывает, только с людьми. Вернее... - он не договорил, не стал пояснять. Пила заглохла. Уцелевшие псы давно по команде свинтили из порочного бассейна.
— Что-же, откройте шлюз! - Почти одновременно в неё ударила знакомая напористая струя ледяной воды. Лупила нещадно наставляя гематомы там, где их ещё не имелось. Изверги чистили бассейн.
Даша закрыла глаза, перекатываясь и подставляя под струю то одну, то вторую сторону.
— По почкам не бейте! – скомандовал Грубый, и тут-же добавил, - а впрочем...
По почкам и вправду, старались не лупить, пока не сбавили напор до минимума, когда бассейн освободился от всего этого дерьма.
Даша, повзрослела. Когда я увидел её, хм... не чистое, но освобождённое от липкой грязи тело, то прочитал это скорее в её движении. Утомлённая, без регулярных жалоб и просьб, чем изводила некогда подружек в цеху.
Я ждал, накапливал зарядную мощность для активных действий. Для очень агрессивных активных действий. Осталось не долго. Соблюдать хладнокровие не просто, но не имелось выбора. Я стоял посреди похотливой толпы палачей. Где-то на заводе, в цеху, трудилась вторая смена, точили детали для космических кораблей, а у меня дома ждала маленькая Василиса.
Мерзавцы стащили прямо сюда, вниз сколоченный станок для пыток. На фоне всего, что было, он в целом, казался невинным. Ни шипов, ни безжалостных зажимов. Только слоты-фиксаторы для ног и рук.
Дашу растянули. Она позволяла делать с собой абсолютно всё, как податливая пластилиновая фигурка. Уложили на саднившую кровью крючковатую грудь, прогнули спину, выпятили на коленях дырявую задницу. По обе стороны два экзекутора. В руках горящие свечи из таких, что обычно ставят на могилы. Ну знаете, горят долго, ветром не задуть... Минута, другая. Растопили дешёвый парафин. По чуть-чуть стали лить тонкими струями, дозируя боль.
— О, бля-ять! - Проревела Дашенька. – Ай, что это...
Свечи запекали кожу, оставляя ожог. Такие в играх использовать нельзя. Но похоже, гниды и правда решили её скоро прикончить. Я успел. Ну, почти успел...
Тело законвульсировало, девка закатила глаза, раскрыла рот.
— Не ори! Или я тебе отрежу поганый язык ещё раньше срока! – пригрозил долгое время молчавший Сашка.
— Мммм... - заводилась от боли и жжения малолетняя дура. Мысль, что ей планируют отрезать язык, больше не пугала. Она сосредоточилась на ощущениях, волной окатившей изнутри. Всё теперь казалось не важным. Даже когда, перестали лить и принялись ритмично сбивать насохшие на волдыристой коже корки. Хлестали пока не сильно. Но плетьми, как я отметил жёсткими. По спине, по заднице Даши пошли кровавые рубцы. Оставь ей жизнь, заживут не скоро. Усиль ритм, и следы оставят навсегда, выдерут мясо. О синяках говорить не приходилось. Тело и так почти везде в гематомах. Удивительно, но почки ей действительно пощадили, и кости не переломали тоже.
Она потеряла сознание, и должно быть отвела дух.
— Эй, ну что там? Дышит? – крикнул стоящий передо мной главарь.
— Дышит пока ещё, - донеслось от истязателя снизу.
— Несите наше клеймо! Приведём её в чувство. И на этом, пожалуй, закончим. Не убирайте далеко пилу.
Анонимайзер ещё не зарядился до конца, но времени терпеть это медленное убийство девчонки я больше не мог. У меня имелось превосходство и потом, будь что будет! Должно хватить на всех.
Вошёл бородатый жирдяй. Против остальных, маски на его лице не имелось. Зато переднюю часть прикрывал огнеупорный фартук. В рукавицах раскалённое клеймо с витиеватым знаком на длинной металлической жиле. Стал неспешно спускаться по ступенькам вниз. Другие уступили дорогу. Разошлись и стоявшие внизу. Члены из были напряжены. Гниды передёргивали в предвкушении на процесс.
