Я потянул кофту вверх, Ритка поняла и, оглянувшись на отсутствующих, покорно подняла руки. Тут мне бы следовало напеть дифирамбы её груди, тяжело выехавшей мне в лицо в спортивном облегающем топике, но я только восхищенно задохнулся и накрыл эти подушки ладонями, снова привлекая девушку к себе.
Та не осталась в долгу и тоже лишила меня футболки. За дальнейшее уже можно было особо не беспокоиться. Верткое тело то прижималось ко мне, обдавая женскими ароматами, то отодвинулось, шаря руками по ремню. Я, оторвавшись от нее, помог и сам расстегнул и снял штаны.
Только трусы теперь отделяли мой агрегат от волнующейся дамы. Она накрыла его ладошкой, интимно сжимая в дружеском приветствии и произнесла "ого".
Из этого следовало два вывода, но вы их и так знаете. Не выпуская ее из рук, я навалился и повалил на диван. Она со вздохом повиновалась, раскидав руки: "делайте со мной что угодно". Оставались штаны. Они слетели гладкой тканью, улетев куда-то за спинку. Остро пахнуло девчачьей щелкой. В отличие от взрослых женщин, этот запах был совсем другим: тоньше, слабее и, слаще, наверно, даже не спрашивайте. Я потянул за трусы, и, закрыв глаза, Рита приподняла попку, помогая мне с ними.
А потом, удовлетворенная не меньше моего, раскидала ноги в безмолвном, но красноречивом приглашении. Теоретически можно было просто лечь и взять. Для первого раза этого вполне хватило бы. Потом, после, можно было уже варьировать с порядком и способами, и никаких возражений уже возникло бы — дала раз, даст и десять, если с первым всё прошло удачно.
Но этот запах манил меня и звал, потому я, целуя раздвинутые ноги от коленей и выше, стал ползти губами к ее выпуклой, гладкой и сомкнутой в аккуратную щёлочку с парой высовывающихся лепесточков девочке, поглаживая руками смуглые ноги и ягодицы.
Что вам еще рассказать, чего бы вы не знали? Например, что девушкам не нравится, когда в них, туда, вниз, суют пальцы. Члены — да, после тренировки, конечно, а вот пальцы нет. Может, если их помыть и надеть стерильную перчатку, они поморщившись и позволят, представляя себя на осмотре гинеколога. Но вот так, после пива и чипсов, обтерев о джинсы — точно нет. Поэтому снаружи — да. Их пальчик там уже все дорожки набил, а внутрь, после дополнительного согласования. Если у вас рот занят, чтобы согласовывать, просто воздержитесь. На девушке столько мест, куда можно пристроить руки, зачем же ограничиваться только самым сладким?! Для этого есть язык!
Носом потянув близкое благоухающее естество и лишний раз убедившись в его первозданной свежести, я зарылся ртом в пряные сладки. Лизнул снизу вверх, еще и еще. Так что Ритка охнула и затихла.
Руками я придерживал подскакивающую попку, насаживая на свой упругий язык ее мокрый пирожок. Хоть она молчала, но тело, животрепещущее и подрагивающее, было красноречивее слов. Ей нравилось!
Когда ты в такой щекотливой ситуации, всегда возникает новый вопрос. Если все получается, идти до конца, или, вызвав максимальное возбуждение и нетерпение, перейти к диптраху? Лично я, если удаётся, лижу до конца. С одной стороны, слизывать собственную сперму занятие на любителя, с другой, доведя партнершу до водопада и сбросив с горы, становишься для нее самоотверженным человеком, и молва о тебе пойдёт в бабские массы, как очередная байка о прекрасном принце. Поэтому я настроился вдолгую. Присел поудобнее, облокотился, и расслабился, чтобы шея не затекла, удерживая голову собственным носом, расплющенным о девичий лобок.
Вкус девушки, сначала терпкий и яркий, по мере того как она вытекала, становился все более слащавым и слабел. Теперь Рита, напрягаясь и подскакивая спелой попкой у меня в руках, надолго задерживалась в верхней точке, замешивая густеющие ощущения. Мне и самому казалось, что вот-вот, еще секунда, и она разрядится, но все никак не шло. Замерев и повиснув в воздухе, попка каменела, висела так, а потом обессилено опускалась обратно на диван, разочарованно расплющиваясь. Но я не отступал, и, меняя скорость, место, силу, снова заставлял её подпрыгивая ловить ускользающее завершение.
— Иди ко мне! — в конце смирившись с неизбежным, произнесла она, протянув руки к моей голове.
В полной тишине гаража с нижнего этажа вдруг раздался отчетливый девичий стон, настолько протяжный и томный, что о причине его вызвавшей не могло быть двух мнений. Кто-то только что кончил, и, судя по голосу, это был не мой приятель. Молодец, а я тут прохлаждаюсь.
Рита нетерпеливо вихляла бедрами, помогая мне укладываться на нее. Сама схватила обнаженный и уже перегретый член, сама приставила и сама же подалась навстречу, сползая пониже. Лицо ее оказалось в области моей груди, и прижалась к ней щекой, горячо дыша подмышку. Я ощутил влажный от собственных слюней вход и, надавив, довольно легко овладел узкой горячей дырочкой.
Рита прижалась телом, сильно охватив меня руками и задрожала, как от озноба. Я, сдерживаясь, медленно стал двигаться, разглядывая ее темечко.
Девушка шумно дышала, покряхтывала, удерживая на себе мое немаленькое тело, я изо всех сил старался облегчить ее положение, поднявшись на локтях. Двигался я неспешно и на то было целых две причины.
Прежде всего, меня заботило одно обстоятельство, к которому по непонятной причине Рита отнеслась легкомысленно. Она была так поглощена процессом, что мне совсем не улыбалось получить такую легкомысленную маму моего первенца. Поэтому, невзирая на аппетитное тело и плохо сдерживаемые стоны партнерши, так и подгоняющие мой конец, я крепился изо всех сил.
Нужно было сменить позу, но я испугался пускать эту пьяную девушку сверху, чтобы окончательно потерять над своей спермой контроль. Поэтому спустился перед диваном на колени, перевернув девушку поперек дивана. Так я видел ее, распростертую, юную и сладкую, доверчиво раскинувшуюся передо мной, и полностью контролировал силу и глубину погружения, в надежде выдернуть, когда приспичит.
Тонкие лепестки ее малых губок скользили по моему погружающемуся члену, тот блестел и лоснился в свете забытого телевизора. Такая тугая сначала, дырочка подстроилась и ласково сжимала меня всеми стеночками. Поглощенная ощущениями Рита задрала ноги повыше, расставив их на сиденье.
Жаль, что такое сладкое и короткое мгновение перед разрешением навсегда им и остается, не превращаясь во что-то действительно длительное. Задержишь его, и что-то пойдёт не так. Кончишь раньше времени, и вообще все испортишь. Вот так балансируя между собственным и ее удовольствием, в страхе последствий и предвкушая заслуженный финал, мы сплетались нашими чувственными органами, предаваясь самой древней из известных игр.
Снизу снова отчетливо застонали. Теперь это был стон удивления и даже восхищения. Чего это Шура там с ней лепит такого, чего никак не получается у меня тут?! Здоровая зависть еще немного отвлекла меня, позволив продолжить чуть энергичнее. Рита снова начала свою игру в зависания, поднимая и напрягая попку. Ей чего-то не хватало, но чего, я не знал. В растерянности я задрал Ритке бюстгальтер, выпустив ее роскошные груди. Соски тут же заскакали в такт нашим движениям. Я сжал один между пальцев, чуть крутнув, и услышал сдавленный, но обнадеживающий стон. В следующую секунду ее соски были в моих руках, и я стал нещадно теребить и сжимать их, выуживая из Риты стоны все громче и отчетливее. Наконец, в очередной раз зависнув напряженной попкой над диваном, получив внутрь мой член куда-то глубоко за матку, моя подружка затряслась и, стиснув зубы, издала мучительный и протяжный звук, знаменовавший нашу общую победу в этой погоне за простым женским счастьем.
Для меня это тоже было сигналом, и, вогнав в извивающуюся в припадке девушку член еще несколько раз, я торопливо вытащил его и стал брызгать на плоский смуглый подрагивающий живот.
— Ты что, ж! — запротестовала Рита, открыв глаза и резко протрезвев.
— Ничего, тут вода есть, обмоемся, — успокоил я ее.
— Ну неси тогда! — брезгливо размазывая сперму между пальцев, скомандовала она как-то сразу преобразившись.
Я поднялся. Тут послышались шаги, и, подталкиваемая снизу, как буксиром, механически переставляя ноги, как свежевырезанный Буратино, на этаже появилась Ленка. Она была не в себе. Голова ее понуро болталась, тело, практически обнаженное, с блузкой вместо юбки, без штанов, в одних узких трусиках, еле шевелилось, а источником его движения выступал Шурик, который тащил все это хозяйство перед собой на руках. Снова бросились в глаза острые, как конусы, титьки девушки. Даже в слабом свете телевизора на бледной коже крупные соски с набухшими ареолами болтались в такт движениям.
Шура довел Ленку до дивана и бережно уронил рядом с Ритой. А потом отошел ко мне, все еще стоящему с членом наперевес посредине комнаты.
— Ты чего, там чудеса на виражах устроил? — вполголоса спросил я.
— Да каво, это она сама!
— Что сама?
— Да как с цепи сорвалась, извивалась и исцарапала всего, всю сидушку в машине залила, — повернулся он ко мне боком, демонстрируя густо-малиновые полосы на спине.
— Ты ее в машине, что ли?
— А куда мне ее? Не на капот же!
— И что она?
— Да как дикая, я только присунул, и понеслось, как обезумела. Сначала извивалась, потом сверху забралась и давай скакать, как индеец в прерии. Думал, сломает мне член. Да вон, смотри!
И правда, услышав из телика какую-то музычку, полуголая Ленка вскочила и начала извиваться, покачиваясь на свободном от обстановки месте, задирая худые руки вместе с потянувшимися вслед тощими шатрами грудей как морская капуста в прибое.
Рита подбадривала ее, не покидая места, а та, закрыв глаза и поймав драйв, крутила тощим задом с обернутой вокруг талии блузкой.
Лично мне было хорошо, да и Шура, побитый и изнеможденный, кажется, готов был прерваться, но девчонки только разогрелись. По всему выходило, что нам грозил второй тайм.
