Время от времени мать, не переставая двигаться на моем члене, наклоняла туловище для того, чтобы поцеловать меня в губы. и в эти моменты крупные тёмно-коричневые соски её сисек касались моей груди и елозили по ней. И это вызывало дополнительно приятные ощущения от секса с красивой и развратной заведующей центральным гастрономом.
А ещё когда мать ложилась на меня сверху, я, придерживая её за бедра руками, целовал ей груди и пытался сосать у нее соски на грудях. И иногда это мне удавалось.
— Оооооййй. Ааааа. Оооооййй. Всё, сынок. Я больше не могу. - мать ускорила движения, сидя на мне сверху, и кровать под нами противно заскрипела, и более того, её деревянная спинка стала бить об батарею центрального отопления, создавая характерный стук.
Но ни я, ни тем более мать не могли этот стук остановить. Мама, глухо мыча, кончала, ёрзая на моем хую. Да и я практически сразу, как только она завыла, выпучив глаза, стал спускать в презерватив, надетый на члене.
— Мам. Мы соседей за стенкой, наверное, разбудили. - сказал я матери, когда она, закончив на мне ерзать, слезла с меня и легла рядом.
Кровать хотя и была односпальная, но широкая, и на ней могли поместится двое человек.
— Да уж. Нарочно не придумаешь. Хотя мне всё равно. Я так хорошо кончила с тобой, милый. Что наплевать о том, что про нас с тобой подумают другие. Да и потом мы уедем через неделю и никто и не вспомнит. - ответила мать, снимая презерватив с моего члена, наполненный спермой.
Она кинула его на пол и вытерла мне член полотенцем. А потом полулегла на меня сверху и, давя сиськами мою грудь, стала ласкать. благодарить за полученное удовольствие.
— Нина. Я люблю тебя, мама. Давно люблю. Ещё с восьмого класса. - признался я матери, обнимая её в ответ и смотря ей в глаза.
— Любишь. А что же ты раньше мне это не говорил, сынок? Может, я бы тебя ещё тогда соблазнила. И мы были бы давно вместе. - услышав от меня признание в любви и что я люблю ее вот уже как два года, мать пристально посмотрела мне в глаза и принялась гладить мою грудь своей грубоватой от работы продавщицы ладошкой.
— Да ты бы все равно тогда меня к себе не подпустила бы, Нина. Что об этом говорить. Я ведь салагой был. А сейчас взрослый - сказал я матери, беря в руки её ладони, и поцеловал любимой женщине пальцы.
— Ты прав, Костя. В те годы я про тебя и не думала. А заинтересовалась тобой только этой осенью. И могу рассказать тебе, почему это произошло. Но при условии, что ты не станешь ревновать. - рука мамы легла мне на член, и она его помяла, потеребила кончиками пальцев.
Судя по всему, предстоящее признание для моей мамы было чересчур откровенным. И она возбудилась.
— Говори, мам. Обещаю. Не буду тебя ревновать. - ответил я матери, сгорая от нетерпения узнать, что с ней могло произойти такого, что она залезла на сына.
А то, что мать сама меня соблазнила, не вызвало сомнений. Она умышленно легла со мной в одну постель в деревне на свадьбе у подруги. Ходила в туалет при мне. И, наконец, дрочила член. Это был явный признак того, что она заранее хотела переспать с родным сыном.
— Я с курорта возвращалась поездом, и ко мне в купе на одной из станций подсели двое попутчиков. Женщина моих лет и парень, тебе ровесник, сынок. Женщину Ира звали. А парня - Олег. И они родные были. Мать и сын. И так же, как и я, возвращались с отдыха домой. - мама сделала паузу для того, чтобы поцеловать меня в губы и, не выпуская мой конец из руки, продолжила свой откровенный рассказ.
— У меня с собой литровая бутыль чачи была. Грузинский самогон. Везла в подарок твоему отцу. Но Саша в этот раз его не дождался. Я эту бутылку с Ирой и её сыном выпила. А когда в тамбур с ней покурить вышла. Она мне предложила переспать с её Олегом. И я дура согласилась. Пьяная я вообще в разнос иду. Но получилось так, что этот Олег стал приставать ко мне прямо при матери. Он меня трахал, а мать сидела на соседней полке и смотрела. А после Олег на неё на Иру полез. Я, конечно, в шоке была. Но виду не подала. Мне вообще после чачи было всё по барабану. - мать снова прервалась только для того, чтобы посмотреть на меня и увидеть мою реакцию на свое откровение.
И видя, что я молчу и готов выслушать её дальше, продолжила, не забывая теребить пальчиками мою залупу. А она уже затвердела и увеличилась в объёме после её рассказа.
— Всю ночь сын Иры порол нас обеих. У него стоял постоянно. А когда падал, он работал языком. Лизал нам влагалища. А утром они вышли на вокзале в Ростове-на-дону. Им ещё пересадку нужно было делать до Кишинева. А я дальше до Москвы поехала. Вот после этого я и стала думать про тебя, Костя. Почему Ире было можно с сыном трахаться. А мне нельзя? Я и в деревню на свадьбу к этой Вале сама напросилась. И тебя с собой потащила, в надежде там соблазнить. Но побоялась сразу давать. Думала, что ты испугаешься. Только член тебе подрачила. Зато теперь я получила то, что хотела. - мать закончила свой откровенный рассказ и, нагнув голову, взяла головку моего члена в рот.
Но сосать его не стала. Просто подержала и выпустила.
— А ты адрес у них не догадалась взять, мам? Вот бы с ними встретиться. А они точно мать и сын? Ты ведь документы у них не смотрела. - спросил я у матери, целуя ей одну из сисек и беря сосок в рот, стал его посасывать, возбуждаясь.
Откровенное признание мамы Нины меня зацепило. И я бы хотел встретиться с той парой из Кишинева. По кайфу было бы трахаться с матерью при чужих людях.
— Ты знаешь, Костя. Как то не додумалась спросить у них про это. Да они бы все равно мне его не сказали. Мне кажется, эта Ира была извращенка. И ей доставляло удовольствие, когда сын сношал её при мне. А то, что они родственники, не вызывало сомнений. Схожесть у обоих просто поразительная. Я сначала было подумала, что это брат и сестра. До того они похожи были друг на друга. К примеру, ты на меня не очень похож, сынок. Больше на отца. А тот Олег копия Иры. Но мне с тобой лучше понравилось, чем с ним. Не переживай. Твой член золотой. - успокоила меня мать, заметив по моему лицу, что я ее ревную.
И оттолкнула меня от себя, не дав мне ей засадить.
— Я курить сильно хочу. Тут, кажется, балкон есть. Пошли выйдем, покурим. Мои дырочки от тебя никуда не денутся, сынок. - мама Нина встала с кровати, надела на ноги тапки и, сняв с вешалки свою меховую куртку, накинула ее сверху прямо на голое тело.
Ну а мне ничего не оставалось делать, как последовать примеру своей матери. Да, и она была права. У нас впереди целая ночь. И ещё неделя в запасе. За это время я смогу ебать её сколько душе угодно.
— Хороший нам номер достался, правда, сынок? И туалет с душем есть. И балкон, на котором можно свободно покурить, имеется. В самом номере курить нельзя. Табаком будет вонять. В санатории с этим строго. А на балконе, пожалуйста, кури. Тут уже до нас кто-то был и пепельницу оставил нам в подарок. - сказала мне мать, когда мы вышли с ней на балкон через узкую дверь в стене возле окна.
Мама Нина чиркнула зажигалкой и осветила сам балкон и самодельную пепельницу, сделанную из консервной банки, стоявшую на бетонном полу в углу. В пепельнице были уже окурки от сигарет с фильтром. И они принадлежали женщине, судя по следам помады, оставленной на фильтрах сигарет.
Я нагнулся и поднял с пола пепельницу. А мать угостила меня сигаретой. Хотя в кармане моей куртки лежала пачка болгарских сигарет "Родопи ", но всё же кишиневский " Космос ", который курила мама Нина, был предпочтительнее.
Мы стояли на балконе и курили молча. Разговаривать на тему секса было нельзя. Так как рядом находился балкон соседнего с нашим номера, и кто-нибудь мог подслушать наш разговор.
С балкона открывался вид на сосновый бор, в котором находился санаторий. Он темнел в ночи большим пятном. И рядом светились огни соседнего корпуса.
— Ответили душу. Пошли назад. А то холодно. В следующий раз нужно теплее одеваться. - поторопила меня мать, ёжась на открытом балконе от холода.
Выкурив по сигарете и затушив окурки в пепельнице. Мы поспешили назад в номер. Так как на улице был мороз, и он зло щипал за уши.
— Ой, я замёрзла. По рюмочке не помешает выпить. И ляжем под одеяло. - сказала мама, заходя в теплый номер с мороза.
Мы с ней разделись, повесив одежду обратно на вешалку. И поспешили к тумбочке возле её кровати, которая заменяла собой стол. И на ней лежала закуска и стояла початая бутылка армянского коньяка.
Мать снова взяла на себя роль тамады, но на этот раз обошлась без тостов. Она разлила коньяк по рюмкам, и мы с ней молча выпили. И, закусив, легли на её кровать, укрывшись одеялом. Сдвигать кровати, как мы раньше планировали, не было нужды. Потому что мы вдвоём спокойно умещались на одной койке, и так было теплее. К тому же утром кровати нужно было ставить обратно, а это лишняя канитель.
— Постой. Подожди минуту. Я кое-что хочу тебе рассказать. Костя. Успеешь ещё меня трахнуть - едва я лег в кровать вместе с голой мамой, у меня тут же встал колом член, и я полез на неё сверху.
Но мать схватила рукой за член и не дала на себя лечь.
Слушай, Костя. Ты в курсе, зачем я в санатории отдыхать одна без вас с отцом ездила? Рассказать тебе, что я там делала. - спросила у меня мать, прижимаясь ко мне всем телом, не выпуская мой член из руки.
Я, конечно, догадывался о том, что мать не боржоми ездила пить на южные курорты. Она конкретно еблась там с мужиками, вдали от пьяницы супруга и сына. Но сделал вид, что не понимаю, о чем она хочет мне рассказать.
— Не знаю, мам. А чем ещё можно в санатории заниматься, как отдыхать и лечится. - ответил я матери и поцеловал её в губы.
Мы с ней лежали в свете ночника под одеялом. Мать мяла мне член рукой и возбуждённо дышала в лицо.
