— Раздеться здесь? Но почему именно здесь, а не в спальне? - удивленно спросила женщина.
— Я потом тебе объясню. Чуть позже и ты сама все поймешь. Разденься, пожалуйста, сними с себя все, - очень убедительно произнес Демидов, особенно сделав акцент на последнюю фразу.
Несколько помедлив, мама отставила чашку с недопитым чаем, встала в метре перед сыном и стала неторопливо расстегивать пуговички на блузке. Затем она сняла ее, аккуратно сложила и положила на табурет, с которого только что встала. После этого достаточно грациозно завела обе руки за спину и расстегнула кружевной, розовый, под стать цвета блузки бюстгальтер. Дома она обычно не носила никаких лифчиков, так как ее грудь хорошо сохранила форму, несмотря на то, что она рожала и кормила грудью. К тому же теперь Демидов знал, что это делалось и для него тоже. Бюстгальтер последовал за блузкой. Женщина стала расстегивать пуговку и молнию юбки, которые тоже находились сзади. Затем она очень изящно повела бедрами, опуская юбку обеими руками вниз, переступила через юбку сначала одной ногой в туфельке, а затем освободила точно так же и другую. Она была вынуждена немного наклониться, при этом ее красивые груди очень волнующе колыхнулись, усилив напряжение Демидова в известном месте.
Закончив с юбкой, она выпрямилась перед сыном. Теперь женщина спокойно и как-то торжественно смотрела на него своими колдовскими глазами, которые, казалось, излучали какой-то таинственный и неуловимо манящий свет. На ней из одежды оставались только туфельки и малюсенькие трусики, которые почти ничего не скрывали. Перед Демидовым уже стояла не его привычная мама, а женщина, которую он тут же решил называть Олей, а не мамой. Затем она медленно повернулась к нему задом и очень грациозно опустила двумя руками свои трусики до колен. При этом она наклонилась и у Демидова в штанах бугор вырос до совсем неприличного размера, когда он увидел красивый зад матери, нет не ее, а Ольги Михайловны, его Оли. Она очень грациозно подняла одну ножку и сняла трусики с нее. Затем повторила то же самое и со второй ногой. Трусики отправились туда же, где лежала остальная одежда. Ольга Михайловна выпрямилась и медленно, едва прикасаясь, огладила себя обеими руками, начав с бедер. Затем перешла на талию и продолжила волнующее движение рук выше. Она дошла до своей груди и слегка, как-то очень нежно приподняла свои перси ладонями, и также медленно повернулась к нему, стараясь предстать в самом соблазнительном виде. Затем она опустила руки вниз и так застыла перед сыном, по-прежнему глядя на него лучащимися загадкой глазами. Демидов завороженно смотрел на зрелую красоту своей такой родной, близкой и такой желанной Оли. Груди женщины отнюдь не потеряли своих форм, но отличались от грудей Галины Алексеевны более темным цветом ареол и сосков, а также чуть большими размерами. Талия Оли была побольше, чем у любимой, но тоже почти осиной для зрелой женщины ее возраста. Красивый живот практически совершенной формы переходил в лобок, украшенный аккуратно постриженными волосиками черного цвета. Под ними едва угадывалось начало ее манящей к себе щелочки со всеми ее очаровательными тайнами, которая уходила в таинственную глубину между ног женщины. Бедра Ольги Михайловны были полнее, чем у Галины Алексеевны, но тем не менее, несмотря на их полноту и то, что она сдвинула ноги вместе, был виден небольшой треугольный просвет между ножками, в котором и скрывались самые волнующие тайны женщины. Бедра переходили в не менее красивые колени, затем следовали стройные голени с тонкими, породистыми лодыжками. Ножки заканчивались маленькими изящными ступнями, только на полразмера или размер больше, чем у Галины Алексеевны.
Ольга Михайловна стояла перед Демидовым как-то величаво и торжественно, как совершенная статуя, вышедшая из под резца гениального скульптора. Ее вид соответствовал виду полностью уверенной в своей красоте женщины, к этому присовокуплялся загадочный и манящий взгляд ее глаз. Демидов завороженно смотрел на все женские прелести своей Оли. Он, не торопясь, ласкал взглядом каждый сантиметр ее тела. Как ни странно, но ему сейчас хотелось только смотреть, смотреть, смотреть и так до бесконечности, боясь нарушить неосторожным прикосновением чудесную хрупкость момента.
— Оля! Нет, моя Олечка! Подойди ко мне ближе, - почти велел Демидов. В глазах женщины мелькнуло удивление, но она не произнесла ни слова. Ведь сын никогда не называл ее по имени, а только мамой.
Она приблизилась. Демидов положил ей руки на бедра почти у самой талии и нежно поцеловал ее сначала в один сосок, а затем в другой. После этого он поцеловал Олин живот, прижался к нему щекой и поцеловал его снова, как то место, где она выносила его. Затем он с трепетом поцеловал самый низ ее лобка, ощущая губами начало ее щелочки. При этом он ощущал родной запах матери и острый пряный запах изрядно возбужденной женщины. Так он замер, закрыв глаза. Ольга Михайловну положила ему на голову руку и легонько ерошила его волосы.
Демидов оторвал свое лицо от лона матери, но не снял рук с ее бедер. Он смотрел снизу вверх прямо в глаза Ольги Михайловны. Она тоже глядела на него уже улыбкой мадонны, а не колдовским взглядом величавой статуи.
— А теперь идем в гостиную к папе, - заметив замешательство в глазах уже его мамы, а не Оли или Ольги Михайловны. - Нет-нет, одеваться не надо, иди обнаженной. Я в восторге от вашего плана, но хочу продолжить его в другое время. Надеюсь, что ты меня понимаешь и ничего не имеешь против. А сейчас тебе по-моему будет очень неплохо провести время в спальне с папой. Я хочу, чтобы вы немедленно шли туда и занялись, сама знаешь, чем.
— А я решила, что ты хочешь овладеть мною прямо на этом кухонном столе. Это бы несколько нарушило основные пункты моего плана обучения тебя познанию женщины, но и сопротивляться я уже не собиралась, - засмеялась мама. - Да-а, сынок удивил ты меня. Видимо, твоя любимая весьма очаровала тебя. Но это только добавляет плюсы в моем заочном отношении к ней.
Демидов вместо ответа поцеловал ее прямо в губы совсем не сыновьим поцелуем, но и без жаркого любовного пыла, снова заставив маму удивленно захлопать глазами. Затем он взял ее за руку и повел за собой.
Сказать, что отец удивился, когда увидел их, значит, не сказать ничего. У него едва ли не отвисла нижняя челюсть при виде своей обнаженной супруги и сына.
— Папа, мама, идите к себе. Там мама все тебе объяснит, папа, - почти приказал он родителям. - А мне надо подготовиться к школе на завтра. Обещаю вам, что вы теперь никогда не будете волноваться и переживать о моей учебе.
Отец и мама без слов выполнили сказанное им. Только у самой двери мама повернулась и проказливо шепнула:
— Если захочешь разрядиться, то возьми мои трусики на кухне. Я их носила с самого утра.
Сказав это она вслед за отцом скрылась в спальной, дверь в которую закрылась. Само собой неплотно, как обычно. А Демидов направился в свою комнату.
Глава 8
Несмотря на то, что Демидов провел за учебниками весь оставшийся вечер и немного прихватил ночь, он проснулся без всякого будильника примерно за полчаса до времени его обычного подъема. Юноша сразу вспомнил все яркие и сногшибательные события недавнего прошлого. Особенно волшебные два дня с Галиной Алексеевной и не менее потрясающий разговор с мамой на кухне.
"С ума можно сойти! Столько всего произошло! Но я счастлив. Да, я самый счастливый в мире человек!" - подумал Демидов, бездумно глядя в потолок.
Он не стал дальше нежиться в постели, вскочил и проделал свою обычную утреннюю гимнастку, окончательно прогнав сонное состояние. Затем он оделся и сходил в ванную комнату, где принял душ и проделал обычные утренние процедуры.
Затем он прошел на кухню, где спиной к нему стояла у плиты стояла мама уже одетая для работы. Она была занята приготовлением кофе по-турецки. Демидов подошел к ней сзади, обнял ее за талию и нежно поцеловал ее в завиток волос на шее.
— Доброе утро, мамочка! - нежно прошептал он ей на ушко.
— Это ты, сынок?! Доброе утро. Ты сегодня рано встал, не так, как обычно, - чуть ежась от щекотки поцелуя, ласково ответила мама. - Садись, завтрак для тебя я уже приготовила. А сейчас сварю еще кофе, чтобы хватило нам обоим.
Демидов нежно взял ее груди в свои ладони и стал легонечко сжимать.
— Что? Уже жалеешь, что вчера отказался пойти со мной? - рассмеялась мама и прижалась к нему своим упругим задом. - Будь осторожен и не помни мне блузку. Или вы, мсье, желаете соблазнить бедную девушку? Тогда понятно ваше столь раннее пробуждение.
— Нет, у меня сейчас нет таких планов, - ответил Демидов. - Но я тебе так благодарен, что ты меня понимаешь. Ты самая лучшая мама на свете!
— Я знаю, - с достоинством ответила женщина. - Ну, что? Отпустишь меня и мы будем завтракать или ты и дальше будешь щупать свою престарелую мамку?
— Не говори так! - горячо возразил юноша. - Во-первых, ты никакая не престарелая, а молодая и красивая. А во-вторых, я тебя не щупаю, а наслаждаюсь прикосновениями к тебе и благодарю тебя за то, что ты такая.
Он выпустил Ольгу Михайловну из своих объятий и сел на свое обычное место.
— А меня от твоей благодарности в жар бросило, - призналась она, разлила кофе и они стали завтракать.
Съев крохотный бутерброд с сыром, мама сидела и пила свой кофе, глядя, как сын уплетает свой завтрак. Она тщательно следила за своей фигурой и поэтому ела, как птичка.
— Как тебе спалось сегодня?
— Нормально. Провалился в сон, как в пропасть. По-моему ничего не снилось.
— Удивительно! Ведь ты должен был грезить своей возлюбленной и немножечко мною.
— Увы, ничего не помню такого. Мозг, наверное, просто отключился.
— Странно все же. Тем не менее я заметила, что мои трусики ты трогал!? - полуутвердительно спросила мама.
