Сильно накручивая ему ухо, она снова завела его в баню. Толчком кинула на четвереньки.
- Бери вон тот таз и ту мочалку! И сначала хорошенько вымой волосы, особенно сзади! Да получше и пошустрее! - и Лиза, наполнив для себя таз тёплой водой, полезла на полок.
Надо было торопиться. Поскольку Олежка мог передвигаться только на коленях или на четвереньках, то понятно, это замедляло весь процесс. Попа, по которой столько раз прогулялись розги, нестерпимо саднила и горела даже в прохладном воздухе. Здесь же обволакивающий жар делал боль просто невыносимой, словно Олежка был осыпан раскалёнными углями. В жарком, пусть и не столь горячем как тогда, когда Лиза парилась, воздухе, дышалось очень тяжело.
Но обращать на это внимание и пытаться как-то облегчить муки - например занять более удобное положение, однако влекущее и замедление темпов - означало разозлить госпожу. Ожидать сочувствия от неё было смешно. Кое-как, на четвереньках, Олежка взял те же что и в прошлый раз таз и обрывок мочалки, спешно стал делать приемлемую для мытья воду. Но как только он облил себе голову из ковша, молнией стрельнула мысль: если он начнёт мыть волосы слишком тщательно, не обвинит ли его Лиза, что он "брезгует госпожой"? Неуверенно взяв кусочек хозяйственного мыла, Олежка стал намыливать голову.
- Э, да с такими темпами ты собрался мыться целый месяц? - донёсся окрик Лизы. - Лениться вздумал? Смотрю, надо стоять около тебя и погонять вицей? Допридуряешься, смотри! А ну швыдче! И чтобы качественно! Замечу, что остались слипшиеся волосы, или посторонний запах, задам тебе на орехи! После мыла перемой и шампунем! Возьмёшь в моём пакете! Я не люблю трахать грязных девочек!
Олежка в страхе заметался. Намылив волосы, с облегчением стал смывать уже засыхающие выделения, тереть пряди одну об другую. Смыв мыло, не обращая внимания на жгучую боль, бросился в предбанник, взял из принесённого Лизой пакета со страпонами флакон очень хорошего душистого шампуня - эта госпожа явно не скупилась чтобы используемый ею раб был повсюду чист, выглядел свежо и привлекательно, в том числе и для обоняния госпожи.
Лиза, отфыркиваясь, уже смывала с пену со своих волос. Олежке следовало торопиться, заканчивать мытьё раньше госпожи, чтобы той не пришлось ожидать его. Хорошо ещё, что та намазала себе голову специальной маской для волос, и теперь ожидала некоторое время. Однако пристально следя, чтобы Олежка мылся как можно чище, и иногда покрикивая с угрозами.
Теперь оставалось самое мучительное - мыть исполосованное плётками тело, вернее заднюю его часть. Но если по спине ещё можно было как-то слегка протереть намыленной ладонью, то к ягодицам нереально даже прикоснуться и пальцем... Но не мыть там всё хорошенько - это будет уже гулять не мочалка, а розга! Олежка всхлипнул, и полил мочалку брошенным ему Лизой жидким мылом.
Стоя на коленях, стараясь как можно ниже наклонять голову, ближе к полу, туда, где воздух был наименее жарким, Олежка, под бдительным приглядом Лизы, начал тереть себя мочалкой. Переднюю часть тела, и кое-как ноги, он вымыл достаточно быстро. Хоть и не обошлось без нескольких окриков госпожи, счёвшей, что кое-где Олежка намывается плоховато. И конечно она каждое своё требование подкрепляла обычной для девчонок угрозой порки. Поскольку, чтобы вымыть ступни, ему пришлось, лёжа на животе ухватиться за лодыжку, и подтягивая ногу, пытаться натирать её второй рукой, и при этом несуразно извиваться, кататься с боку на бок, стараясь не перевернуться на спину и не коснуться пола буквально изрезанной розгами попой с очень болевшими длинными распухшими захлёстами по её бокам. И разумеется, в такой позе невозможно было тереться мочалкой с достаточной силой.
- Это что за представление? Кого играем? Клоуна-акробата? Или клоуна, пародирующего гимнаста? - булькая от смеха, крикнула Лиза. - А ну прекращай разыгрывать обезьяну, и мойся как положено! Швыдче! Руки работают лениво? Сейчас прилежно поработает розга, и всё задвигается как надо и ещё быстрей! Над тобой действительно должен стоять надсмотрщик с бичом? Это недолго осуществить! - и девушка сделала движение словно собирается спускаться с полока.
У Олежки внутри опять шарахнулся ужас, гулко ударил в голову, с каким-то внутренним свистом, даже заглушая слух. Со стоном, почти крича, он повернулся на не столь болевшую спину, задрал ноги так, чтобы не касаться попой поверхности пола. Страх даже несколько ослабил ощущения боли в потревоженных рубцах на спине.
- То-то же! Хоть так! А то вздумал здесь представить каракатицу, только совершенно ничего похожего не получилось! - фыркнула Лиза. - Нашёлся какой нежный, любая царапина, и уже стонов и рёву, реки слёз и страхи как от смертельной раны!
Худо-бедно, хотя бы не вызывая особых претензий и раздражения госпожи, Олежка всё ж вымылся спереди. Теперь оставалась самая последняя, но и самая жуткая часть - мыть всё сзади, и в особенности простроченные и жутко саднящие горевшие как огнём ягодицы. Искося бросая жалобные взгляды в сторону блаженствующей на полоке Лизы, он налил на ладонь жидкого мыла, и стал как можно более аккуратно водить ладонью по плечам, спускаясь всё ниже, стараясь не задевать распухшие как толстые жилы рубцы от плети.
- Эт-то что я вижу?! - раздался с полока возмущённый окрик Лизы. - Ты что, кривляться надумал? Или решил показать вредность? Специально устраиваешь театр? А ну ко мне! Ко мне, слышишь меня? И тащи все принадлежности!
- Да, госпожа Лиза... Я... Я... С-ссейчас... - бестолково заметался Олежка, и толкая впереди себя таз, поспешил на четвереньках к полоку.
- Ставь сюда! Мыло, мочалку - тоже! И сам забирайся и ложись на живот! Швыдче, швыдче, а не как замёрзший таракан! Или отогреть тебя лозой?
Выполнив в точности все требования, Олежка плюхнулся животом на гладко ошлифованные доски полока. Здесь воздух был в несколько раз горячее, и как показалось Олежке, он попал в самый настоящий огонь. С трудом сдерживая стон, попытался вновь закинуть назад руку, но Лиза крепко шлёпнула по ней и отшвырнула её обратно.
- Теперь лежи! Пентюх! Не может даже и помыться толком! А ну не крутись, а то ещё и не так задам! Не зли меня! Ну что за обормот! Или действительно чрезмерно тупой?! - девушка облила уже намыленные части его тела водой, тщательно смывая пену. Затем села Олежке верхом на ягодицы, и, хоть и сама обливаясь потом, начала натираться губками и клитором об Олежкину попу, обильно покрывая её выделениями, правда несколько утоляющими боль. Тот с криком рванулся, приподнял и запрокинул назад голову, но девушка, схватив его за волосы, прижала Олежку лицом к доскам, и с удесятерённой силой принялась егозить и вертеться, вминаясь промежностью в мякоть ягодиц...
Получив ещё один оргазм, Лиза прилегла рядом с Олежкой. Прижалась к нему своим мокрым от пота телом, и одной рукой пропуская между пальцами его волосы на затылке, второй начала гладить по макушке, потираясь щекой о его щёку. Так отдохнув несколько минут, госпожа хлопнула Олежку по внутренней стороне бедра.
- Ну, зачем мы приходим в баню? Что следует делать? Так что - начинаем мыться! И чтобы лежал спокойно! - Лиза нанесла жидкое мыло на его спину и ягодицы, немного подумав всунула указательный и средний пальцы Олежке в попу и с силой надавила сверху, прижимая его к полоку.
Олежку пронизал жгучий стыд. Что с ним собралась делать его хозяйка? Неужели мыть как собачонку? Он инстинктивно сжался. На несколько секунд даже перестал чувствовать обжигающую жару, нехватку воздуха, даже рвущую боль в свежих горевших огнём рубцах, хоть и немножко смазанных соками госпожи. Но Лиза несколько раз звонко шлёпнула его по бёдрам, несколько развела и согнула пальцы у него внутри прямой кишки.
- Чего зажался? А ну расслабься киселём! И лежать не дрыгаясь! Или попарить? Лозой! - намочив мочалку, девушка стала разносить и вспенивать мыло по Олежкиной спине, начиная от плеч и спускаясь всё ниже.
Пока она лишь водила по коже не нажимая, он, следуя приказу, старался расслабиться. Разве что чуть не плакал от стыда. И в то же время внутри металась боязнь - что опять задумала госпожа, что будет в следующую секунду? Но вот Лиза стала тереть его мочалкой. Как только она провела ею поперёк раздутых, похожих на толстые верёвки рубцов, он дёрнулся и невольно вскрикнул. Из глаз покатились слёзы. Лиза только крепче придавила его попу, наваливаясь весом и заодно шевеля внутри пальцами, что было очень неприятно. Так она прошлась мочалкой снизу вверх по нескольку раз. Олежка с короткими вскриками запрокидывал голову, извивался и несколько раз, уже почти не понимая зачем, пытался повернуться набок. Но госпожа лишь сильнее вдавила свои пальцы к нему в анальное отверстие, и хлопнула мочалкой.
- А ну лежи смирно! Нечего ёрзать! Или что, тебе так нравится когда тебя моет девушка? - и она засмеялась.
Что это было? Олежка даже не придал значения словам "...моет девушка"... Она не сказала "госпожа". Здесь она назвала себя просто "девушкой"... Или это было одним из элементов издевательства, на которые были столь изобретательны его хозяйки? Лишний раз вогнать его в стыд? Во всяком случае, эта фраза просто прошла мимо его ушей. Сейчас Олежка с ужасом подумывал, что же будет когда очередь дойдёт до свежевыпоротой попы! Но из страха перед поркой, которую госпожа может добавить ему в случае каких-либо его рывков или криков, он сжимал зубы и почти до крови закусывал губу. Ведь это будет уже совершенно невозможно - вытерпеть не один лишний десяток розог! Лучше потерпеть сейчас менее сильные мучения! Даже когда она станет натирать исполосованные ягодицы!
И эти новые муки не заставили себя ждать! Совершенно не церемонясь, кажется нажимая даже сильнее чем на спине, Лиза принялась тереть ему ягодицы - сперва прямо, одну снизу вверх, другую наоборот, сверху вниз, а потом ещё и круговыми движениями. Олежке казалось что с него сдирают кожу, или по крайней мере вот-вот хлынет кровь из каждого рубца. А Лизе как будто доставляло удовольствие: она, с каким-то наслаждением, усмехаясь, налегала на мочалку и как можно медленней протаскивала её по Олежкиному телу, несколько раз по одному и тому же месту.
