В сливном отверстии унитаза ещё продолжала слабо колыхаться чистая вода. Бачок импортного унитаза уже почти набрался и лениво чавкал, принимая последние порции воды.
В белом мусорном ведре, немного с краю, одиноко валялась скомканная бумажка. "Ах ты, старая сука!", - повторил я про себя в сердцах и поднял бумажку из ведра.
Бумажка оказалась жесткой столовой салфеткой. До того, как салфеткой промокнули письку женщины-юриста, она была снежно-белой. Теперь, девственно-белой оставалась только кромка, а центральная часть салфетки была окрашена светло-желтым.
Я немного растянул салфетку за края. По форме салфетка напоминала стилизованную горку, с внутренней стороны которой, различимы были следы пальцев женщины, вдавливавших этот кусочек бумаги в промежность. Вся "горка" была влажная. За те десять секунд, что салфетка пролежала в ведре, "горка" насквозь пропиталась женской мочой.
Кроме того, я обнаружил, что к салфетке прилип недлинный, около двух сантиметров, пего-рыжий жесткий волос. Он имел форму аккуратного завитка. Конец волоса был почти бесцветный. "У этой опытной бабы - рыжая с проседью, сорокалетняя пизда" - подумал я, отчетливо представив себе бывалую промежность юриста. Сколько счастливых мужиков видели и пробовали на вкус поросшую рыжеватой щетиной, влажную щель этой женщины?
В голове крутился один и тот же вопрос: как объяснить странное поведение женщины? Неведением, что творит? - вряд ли. Надо было обладать интеллектом пятилетней девочки, чтобы сделать такое по неведению. В светлом разуме и мотивации юриста я был абсолютно убежден. В её возрасте неопытность и наивность практически была исключена - тем более, что юрист определенно пользовалась успехом у мужчин и, похоже, имела достойный опыт половых отношений.
Может, это было сознательное проявление грубого неуважения ко мне? Вряд ли. Повода не было.
Единственным правдоподобным объяснением, которое я смог найти в тот момент, было желание этой деловой женщины немного пошалить, а возможно, привлечь моё внимание. В туалете кроме нас никого не было. Концерт с мочеиспусканием она устроила персонально для меня. Другие свидетели ей были не нужны. Вне сомнения, она выбрала наиболее правильный и короткий путь для того, чтобы заинтересовать меня.
Я не знаю, замужем ли была эта женщина, были ли у неё дети. Я не стал наводить справок и собирать информацию. Мое время в этой компании стремительно подходило к концу. Однако, после этого случая, я, в подтверждение своих предположений, с удовлетворением замечал долгие и заинтересованные взгляды, которыми одаривала меня женщина-юрист при случайных встречах. Как будто, первый наш разговор по душам уже состоялся, и женщина ждала моего ответного шага. Я бы, безусловно, предпринял попытку сойтись с ней (в компании централизованно отмечались все большие праздники, и у нас был шанс пообщаться в неформальной обстановке). Но, как я уже сказал, для меня начиналась новая жизнь, и у меня не оставалось ни времени, ни сил для нового служебного флирта в уже постепенно становившейся бывшей компании.
Тогда же в туалете я был настроен на философский лад. Я думал: забавно, по долгу службы эта женщина общается с серьезными людьми из других компаний, банков, с другими юристами. Могут ли эти солидные мужики представить себе, какие щемяще- откровенные, возбуждающе- эротические звуки издает эта привлекательная женщина, справляя малую нужду, изображая в этот момент перевернутый над унитазом фонтан "сама деловитость"? Вряд ли!".
Сколько раз мне приходилось проводить через их службу договора, и сколько палок в мои колеса было вставлено их отделом и этой бабой, в частности. Все, кто в нашей компании имел дело с контрактами мандражировали перед юристами - им было не просто угодить. И вот сегодня юрист неожиданно продемонстрировала мне, что она всего-навсего стареющая женщина, всю свою жизнь вынужденная писать, приседая над горшком, и ссущая при этом широкой бабьей струей, как и большинство нормальных женщин мира.
С этими мыслями я бросил салфетку со следами мочи юриста в унитаз. Туда же я выкинул почти догоревшую сигарету, спустил воду и вышел из туалета.
