- Так что мне передать госпоже? - Жестко спросила девушка.
- Передай, что я буду ее псом, да кем ей угодно, только дай мне поесть.
- Тогда попроси как следует, пес, а не-то я унесу это мясо с собой.
- Нет, не уноси, прошу. - Майк облизнулся, чувствуя, как заломило десны, и, ощущая слякоть ползущей по подбородку слюны.
- Тогда проси меня, тварь!
Майк зарычал, он не сводил глаз с аппетитной говядины, голодающий не секунды не сомневался, что это парная говядина, у него обострились все чувства.
- Отдай, сука, - простонал он, чувствуя отчаянный голод и начиная приближение к истекающему кровью мясу.
Но кусок аппетитно-парной говядины медленно поплыл и спрятался в кожаном портфеле адвокатши. Ее глаза превратились в две узкие щелочки, а красивый пухленький ротик скривился в злобной усмешке.
- А ты, я вижу, глуп. - Она, оттолкнула Майка, да так сильно, что он снова отлетел к стене, и, ударившись, сполз на пол. - Я тебе сейчас расскажу твою судьбу. Пройдет час и твой организм начнет съедать тебя изнутри, ты будешь мучим жестокими болями, такими, каких никогда не испытывал. Сутки, ровно сутки будет длиться эта боль, а затем ты умрешь, что бы снова воскреснуть и мучаться еще сильнее, неделя будет у тебя, что бы осмыслить весь ужас твоего положения. А потом я приду снова.
Девушка направилась к двери, тонкие каблучки ее изящных туфелек зацокали по бетонному полу.
- Сжалься! - прохрипел пленник.
Он медленно, как бы нехотя, опустился на колени, затем лег на живот и словно пес пополз к ногам своей госпожи. Красные остроносые туфельки были совсем уже близко, и один носок больно надавил на переносицу, как бы намереваясь раздавить ее. Майк лизнул лакированный бок туфельки и осмелился поднять глаза. Странное чувство испытывал он, рядом с девушкой, с ее кожей голод пропадал, уступая место, какой-то животной страсти и упоения от полной зависимости от нее.
- Умоляю, госпожа, - шепотом попросил Майк, - дайте мне поесть, я буду покорным псом. Смилуйтесь. - Он с наслаждением припал к чудесной, пахнущей ванилью ножке и сладострастно начал облизывать ее чулок, язык мягко скользил по чуть шероховатой поверхности нейлона.
Но такая чудесная, маленькая ножка, в изящной лакированной туфельке, больно впилась ему в лицо, жестоко ударив и откинув назад, его податливое тело.
- Не смей распускать здесь слюни без разрешения, жалкий пес, а не то отведаешь плетки, вместо мяса.
Майк испуганно вжался в пол, надеясь, что на этом, гнев госпожи остынет, и она смилостивившись, отдаст ему до одури желанный кусок кровавого мяса.
Но не тут то было, девушка, видно решила добить покорившегося ей раба. Она повела куском мяса у него перед носом, заставив приподняться и взглянуть на говядину. Майк тянулся к мясу и рычал от неистовства и голода. Мучительница откусила от куска и стала аппетитно жевать.
- О! - сладострастно протянула она, - О, как же это вкусно. Свежее мясо, только что забитого животного, ах!
- Все что угодно, повелительница, делайте со мной все что угодно, только дайте мне поесть, - заскулил оголодавший и уже мучимый дикими болями раб.
Девушка улыбнулась и выплюнула на пол пережеванное месиво. Майк бросился к остаткам пищи, слизывая их с грязного бетонного пола и довольно урча.
- Так, хорошо, собачка, так! - мягко погладив, раба по голове произнесла девушка и, наконец, отдала ему кусок мяса.
Они выходили из мрачного здания тюрьмы, Майк семенил за адвокатшей, не смея отступить ни на шаг. Солнце больно резануло его по глазам, и он что есть мочи затряс головой, в которой путались мысли. Девушка, не обращая больше на него внимания, быстро шла к машине. Она открыла дверцу изысканной, огненно-красной, спортивной машины, и недовольно обернулась.
- Я долго буду ждать тебя, пес!
Майк быстро засеменил к ней, низко пригнувшись и страшась ее гнева. Он сел рядом с девушкой, она же села за руль. Шальная мысль, мелькнула в голове у вновь обращенного: "Бежать! Бежать пока, эта стерва не контролирует, пока есть силы".
- Только посмей, - неожиданно прошипела адвокатша, - и ты испытаешь весь мой гнев на себе.
Майк съежился от ее слов, поняв, что она прочитала его мысли, он затрясся от ее взгляда, вдруг разгадав ее помыслы. Всю дорогу ехали молча. Примерно через полчаса адвокатша припарковалась у обочины и замерла, с ожиданием глядя на дорогу.
- Сиди тихо, раб! - Приказала она и вышла из машины, увидев подъезжающих гостей.
Черный "линкольн" подъехал к красной "феррари" и из его салона вышел огромный, словно платяной шкаф парень. Он поправил пиджак и не торопливо направился к девушке, подобострастно склонившейся в поклоне.
- Это он? - Пророкотал громила.
Не дожидаясь ответа, здоровяк, рванул дверцу со стороны, где сидел, съежившийся от страха Майк, и сгреб жалко трясущегося раба в охапку. Резко потянул его тело на себя, и вытянув, потащил к "линкольну". Майка поставили на колени, а он ощутил, что солнце вдруг стало слишком горячим, просто обжигающе огненным, казалось, что вот-вот оно расплавит податливую кожу, словно та является воском.
- Слушай внимательно, пес? - пророкотал громила и дал рабу подзатыльник. - Ты сейчас побежишь рядом с машиной, ничтожество и будешь бежать так, пока я не прикажу тебе остановиться, если ты упадешь или посмеешь остановиться, я сильно накажу тебя. Ты понял?
Майк кивнул и тут же схлопотал оплеуху, по силе похожую на удар железной балкой, несчастный свалился в пыль и глухо произнес, то, что хотел услышать его мучитель.
- Я понял господин!
Громила сел в "Линкольн" и машина тронулась. Солнце палило несчадно, уже нечем было дышать, легкие заполнились огненной лавой, и казалось, вот-вот лопнут и истекутся гнойным, солнечным маревом. Майк что есть мочи бежал за черной, отливающей синим машиной, перед глазами плыли розовые круги, а ноги, потяжелевшие от усталости, отказывались бежать быстрее. Мозг полыхал огнем, а на коже появились ожоги, превратившиеся в волдыри.
- Все я больше не могу, - прохрипел Майк и, рухнул на дорогу, - пусть делают со мной что хотят, мне все равно.
Темнота поглотила его сознание, и он забылся спасительным небытием. Сколько времени, бесчувствие обладало сознанием, Майк не знал, но очнулся он от голосов, шепотов и перешептываний. Бедняга хотел пошевелиться, но вдруг понял, что его руки плотно скручены за спиной, наверное, боль от затекших запястий и заставила его очнуться и вернуться из мира небытия в мир реальности. От боли Майк непроизвольно всхлипнул и тут же был замечен.
- А, очнулся! - над его лицом нависло приветливое лицо девчушки, лет семи - десяти. - Ее слегка припухлый ротик улыбнулся и произнес, - вставай, пора идти, посвящение начинается.
- Что? - не понял Майк и огляделся.
Он находился в небольшом помещении, напоминающем гримерную, и был абсолютно обнажен, последнее очень смутило его, но, похоже, не смутило ребенка. Поскольку девочка, схватив его за волосы, потянула за собой. Сила ее детских ручек была настолько велика, что Майк невольно подчинился, сморщившись от боли и покраснев от унижения и смущения. Девочка привела его в огромный, ярко освещенный зал и оставила одного. Нет, он был не один в этом торжественном зале. Там было полно народа, красиво одетые дамы и кавалеры, вышколенные слуги и довершали картину, обнаженные люди, такие же, как и он, Майк, напуганные и жалкие среди этой изысканной публикой. Неожиданно загремели фанфары и служащие, следящие за обнаженными рабами, сильными ударами заставили опуститься их на колени и склонить головы, пряча глаза на великолепном мраморном полу. Майк, сразу же начал замерзать стоя голыми коленями на холодном мраморе, он не хотел мириться со своим положением и слегка поднял голову, наблюдая за происходящим.
Все дамы и кавалеры низко и с почтением склонились перед вошедшей, знакомой уже Майку женщиной. Это была его хозяйка, та девушка из бара, которую он хотел снять и поиграть с ней по крупному, поиграл. Одетая в темно-бордовое платье, с черными вьющимися волосами, его демоническая госпожа была неотразима, ее сопровождали два огромных черных добермана, с кроваво-красным отливом в хищных и хитрых глазах. Эти мощные и сильные собаки подчеркивали хрупкую фигуру женщины и придавали ее образу зловещее великолепие.
Эйнджил, села на высокий трон, ее верные псы улеглись рядом, следя умными и внимательными глазами за всеми присутствующими, дабы предупредить опасность и уберечь свою госпожу от нападения.
- Я разрешаю начинать! - громко и властно произнесла королева.
На середину зала вышел красиво одетый, худой человек, и четко выговаривая слова, произнес.
- Сегодня, в ночь святого полнолуния, мы начинаем обряд посвящения вновь обращенных. Пусть введут первого в круг.
Только тут Майк увидел серебристый круг, выложенный мозаикой в центре зала, из самого центра окружности неожиданно выдвинулся столб, вот к нему-то и привязали первого раба. Какой-то жалкий мужчина лет сорока - сорока пяти, отчаянно хныкал и просил отпустить его, трясясь от страха и в довершения обмочившись. Этим он вызвал хохот в зале.
- Кто привел, это посмешище! - холодно спросила королева.
Из толпы вышел юноша и виновато посмотрел на свою повелительницу.
- Простите мне мою глупость, но я случайно оставил его, это мое упущение и я его исправлю.
Юноша подошел к человеку и, поморщившись, наклонился к его горлу. Послышался неприятный хруст, и тело раба обмякло, а по его груди и далее струился поток крови. Юноша лег на живот и пополз к трону госпожи, держа в зубах гортань бывшей своей жертвы.
- Ты забыл устав. Мы не берем подобных тварей. Нам хватает и более сильных. Ты будешь наказан.
Легким движением пальца, заметного только ее верным псам, королева направила их на лежащего у ее трона юношу. Тот закричал, когда две голодные, полные снежно-белых зубов пасти стали рвать его на части. Прошло всего несколько минут, и все было кончено.
- Уберите! - Приказала госпожа. - Следующего в круг!
В круг втащили, упирающегося голого парня, он был молод и силен, его стройное мускулистое тело, напоминало античных атлетов, и все в нем выдавало спортсмена. Но как не был силен и могуч молодой человек, его усмирили и быстро прикрутили к столбу.
