-Ай, барыня, как королевна почиваете… - успела шепнуть девка, ощущая спиной тонкую дорогую ткань постельного белья. И на этом разговоры закончились. Язык угрожающих жестов и многозначительных взглядов зачастую сильнее и понятливее слов. Широко раздвинуты Дашкины ноги, любознательная Аглая, движимая естественным любопытством, рассматривает открывающуюся картинку: набухшие скользкие срамные губы широко расходятся в стороны, словно створки раковины, прячущие…конечно, жемчужинку. И как интересно варьируются в своей тональности звуки, извлекаемые простым натиранием этого норовящего выскользнуть их пальцев мокрого шарика плоти!
Гладить – Дашка чаще дышит, потеребить – начинает сдавленно повизгивать, сжать и перекатывать меж пальцами – извивается, запрокидывая голову. Еще и еще, заставляя девку ерзать задницей по простыням, чувствуя частые удары собственного сердца в намокающей жарким промежности. Дергать, ввинчивать в податливую мякоть лона, натирать подушечкой пальца – до тех пор, пока, марионеткой подчиняясь невидимым ниточкам, не задергается Дашка, не задрожит бедрами, с протяжным стоном не забьется волной в быстрых коротких конвульсиях.
Внезапный, словно бы над самым ухом, вопль петуха заставил Аглаю вздрогнуть и проснуться – с ощущением сладко тянущей, ноющей истомы по всему телу. В комнате, кроме нее, никого не было.
