И тогда у них сорвало крышу. Вытащили они свои инструменты, и ну обрабатывать меня по кругу, как деталь в станке.
Только успевай поворачиваться и губы открывать!
Это была настоящая оргия. Я была как жрица любви в древнем храме, обязанная отдаваться, приносить себя в жертву любому пришедшему туда мужчине - и всем сразу тоже! Такая доступность сводит с ума, пьянит без вина, я совсем потерялась там, стараясь никого не обделить лаской.
Помнишь, я всё боялась себя отпустить? Это ведь сложно: до конца раскрыться, отдать другим весь контроль, и наконец-то у меня получилось. Я вся отдалась, я принадлежала им всем - полностью, беззаветно! Представляешь? Мужчины пустили меня по кругу, брали меня по-всякому, делали с моим телом всё, что хотели - и ничего плохого не сделали. Вернулась я из этого теплого мужского круга еще краше чем была, - будто заново народилась!
Гордая собой Майя вскочила и закружилась по комнате, еще раз переживая свой женский триумф.
- А Артем?
- Он засмущался и убежал, так что для меня остались только четверо (тут в голосе рассказчицы даже мелькнула тень обиды)
- Значит, всё было зря?
- Ну нет же! - рассмеялась моя искусница, - позже он, наконец, смог поверить в то, что я открыта и для него. Он же подглядывал, как меня раздевают и без стеснения берут все его друзья?
- А как? - спросил я, надеясь узнать детали
- То вместе, то поврозь, а то попеременно! - дразня, пропела Майка слова поэта и продолжила:
- Артем поверил, да, поверил наконец, что я смогу принять и его размер тоже! Когда остальные мужчины наигрались моим телом, выпустили меня из круга, я сразу побежала к нему в комнату. Вошла как только что рожденная в волнах любви Афродита, нагая, горячая, полностью раскрытая - и только тогда удалось приласкать его в первый раз.
Тут Майка понизила голос до заговорщического шепота, будто рассказывала страшную тайну:
- Но один раз ведь совсем мало, только распробуешь новое! Теперь, как встретимся, он больше совершенно не смущается меня пользовать. Хотя он по-прежнему очень ласков и стесняется делить мое тело с друзьями, но берет меня при каждой встрече, берет всяко-разно, уже и не спрашивая согласия.
И как девочку, и как мальчика берет, и губы мои тоже пользует, а я и рада для него стараться, бегаю к нему всё время, томлюсь по нему.
Так счастлива была разбудить в нем мужчину, что теперь всё прихожу и проверяю, не уснул ли опять? И чувствую - не, не спит мой мужик, вон как входит, как ворочается внутри меня - до самых глубин достает! Не отпускает, пока всю-всю не перепашет, как трактор своим большим плугом! Он ведь почвовед - и я, когда он надо мной трудится, чувствую себя почвой - можно сказать, объектом научных исследований! - Майкины глаза смеялись. Ну кто может устоять против таких глаз?
В телефонном справочнике Майи самая используемая буква была - "м". Потому что - "мой", тот, кого она любит. Например "Мой Артем". А также "Мой Сережа", "Мой Володя", "Мой Андрей", "Мой Ваня" и даже "Моя Таня", впрочем подружки все же проходили у ней по другой категории, с ними можно было обсуждать приключения и давать советы. Она любила, влюблялась и влюбляла в себя - и люди отвечали ей тем же, моя принцесса постепенно становилась королевой и с достоинством несла древний девиз: "У королевы - много!"
На нашей улице таланты моей любимой тоже не остались незамеченными. У нас в соседях жила пожилая уже женщина с взрослым сыном, которого звали Леха. Леха тот был автомехаником, периодически много зарабатывал - но при этом спускал деньги на алкоголь. И однажды мама Лехи подошла и, запинаясь, попросила:
- Ну, вы ж знаете - пьет мой сын, никак не могу победить! Вы ж попросите свою жену, у него с ней особые отношения - может она его пить отучит?
В тот же день встреченный Леха добавил информации: "Эх, если б вы знали, чем мы с Майкой занимаемся! Наверное вы бы обиделись... или нет"
- Ну как проходит твоя миссия по излечению соседа от пьянства? - встретил я любимую вопросом. Она даже не смутилась, восприняв мой интерес, как должное, как деталь производственного процесса:
- С трудом. Но я правда стараюсь! Он такой... слабый, наверное, ничего не получится. Но всё-таки я попыталась и сделала всё, что могла!
Майка была добра к мужчинам и всегда готова помочь им. Впрочем, про себя она тоже никогда не забывала. Что ей двигало в первую очередь, когда она соблазняла своего научного руководителя, я не знаю, - но это была непростая задача!
- Представляшь! Ему уже под 50 лет а у него никогда не было женщины! Он девственник! Я просто не могла это так оставить, это нужно было исправлять!
Майка возбужденно носилась по комнате как бабочка, рассказывая.
- Ну и как, получилось?
- Совсем не с первого раза. Ох, как он меня называл, когда я начала ему штаны расстегивать. Всякой шлюхой, матерился даже. Но я не отступала - и победила! Он теперь меня любит! И он теперь - не девственник! Давай ему на день рождения пошлем мою эротическую фотосессию?
На этой победительной ноте пора и заканчивать наш рассказ. Семейная жизнь похожа на вальс - женщину нужно всё время вести, иначе её уведет кто-то другой... или она сама улетит под ветром своих стремлений. Так и получилось - и через некоторое время любовь моя оказалась не то, что в другом городе - в другой стране. И носило её по миру вместе с умножающимися в количестве детьми, от французских пляжей до камчатских гор. Нет, она не была при этом игрушкой в чужик руках, воинственный клич: "Я решила!" и энергетическое шило на конце позвоночника вели её к новым горизонтам познания. Просто цели того познания каждые три года менялись - от научных до сексуальных, от материнских до религиозных. Однажды она даже объявила сексуальный пост на полгода - и выдержала его!
У Данте в "Божественной комедии" есть целый круг ада для "невоздержанных в любви". Попадем ли мы туда? Только Господь знает. Мы не хотели плохого и исследовали любовь как новую прекрасную страну, а Он хранил нас, как детей и от дурных болезней, и от непоправимых поступков, до самого конца нашей истории.
А пока падает снег и я вспоминаю Майку - в пушистом-сером-кашемировом платье, зимнем и теплом, закрывающем ноги ниже колен, почти до высоких, ярко-желтых сапожек.
- Смотри! - задорно кричит она.
Быстрым движением моя прилежная ученица зацепляет пальцами за подол платья, тянет его вверх и считает:
- Раз! Два! Три! - потом быстро наклоняется, встряхивает руками и платье тяжелой пушистой волной падает на пол.
Майка, гордо задрав нос, остается передо мной полуодетой - в сапогах, теплых чулках, прозрачном бюстгальтере - но совсем без трусиков.
- Ты как-то просил, чтоб я была в трехсекундной готовности отдаться? И вот, смотри что я придумала! Ну, кто хочет комиссарского тела? Come to me!
И улыбающая красавица, тряхнув грудью, закружилась предо мной, а мир закружился вокруг неё.
И кружится до сих пор.
