— И, как ты через люк полезешь? А ну давай выкладывай все обратно из карманов. На всю жизнь Толя не напасешся возбудителем. — разогнала Михалыча атаманша Мариша.
И тот с недовольным лицом, стал выкладывать из карманов шоколадки обратно в ящик.
— Вот сынок, давай эти пулеметные ленты к тебе положим. Я хочу этот " косторез" с собой взять. — сказала мне Марина, снимая со стелажа ручной пулемет " МГ-42 ".
— Да зачем он нам нужен мам? У нас и так оружия полно, и к нам в деревню никто не сунется. Давай оставим его тут в блиндаже.— предложил я матери, не очень обрадовавшись перспективе тащить на своём горбу, тяжелый немецкий ручной пулемёт, весом в одиннадцать кило.
— Да, ты посмотри на него. Он как новый и их сейчас в сохранности почти не встретишь. А ведь за ними гоняются коллекционеры и его можно продать за хорошие деньги. — Марина подняла планку и передернула затвор немецкого пулемёта.
— Вдвоём с Михалычем его и потащите. Я вас с ним в пулемётный расчёт назначаю. — засмеялась мама, ложа ко мне в рюкзак, пулеметные ленты и патроны к автоматам.
— Девчонки, берите каждая по два " шмайсера". Все оружие из " оружейки" заберем. Они же хорошо сохранились и в рабочем состоянии. Автоматы тоже можно продать подпольным коллекционерам оружия. А оставлять их тут в блиндаже глупо. Ведь неизвестно попадем мы сюда в следующий раз, или нет? — сказала хозяйственная Марина, обмотав Свету, пулемётным лентами от " костореза".
И повесив на девушку два " шмайссера" с магазинами, весом почти по пять кило каждый. Аналогичное атаманша продела с Оксаной. Перекрестив подругу пулеметными лентами крест накрест, и повесив ей один автомат на шею, а другой на плечо.
— Марин, ну зачем нам столько пулемётных лент? Мы что воевать с кем то собираемся? — спросил я у матери, не понимая её жадности к оружию и боеприпасам.
— Не разговаривай боец. Делай, что тебе говорит командир, а за тебя я буду думать. — отшила меня противная рыжеволосая атаманша.
И мне пришлось ей подчиниться, ведь спорить с этой стервой Маришей, себе дороже. Только Михалыч избежал участи быть обвешенным пулемётными лентами. Он и так был пузатый, и лишний объём талии ему был ни к чему.
— Эх зря я эти таблетки пил. Нужно было бы шоколадки съесть, тогда бы я помолодел и у меня пропало бы пузо. — сетовал Михалыч, кряхтя вешая на себя два автомата с магазинами и ещё вдобавок винтовку.
— А может они тут и не действуют Толя? В шоколадках ведь первитин добавлен, а ты его чистый в таблетке принял. И он тебе да и нам всем, только на сексуальную жизнь повлиял. Я тоже с Оксаной не помолодела, а вот от оргазма сознание потеряла. Такого со мной никогда не было. — сказала Марина, вешая на себя два автомата и беря ещё штурмовую винтовку.
Моя мать тоже как матрос из фильмов про революцию. Обвешалась пулемётными лентами и еще умудрилась две гранаты " колотушки" за пояс заткнуть. Своё оружие пистолеты с которыми мы сюда пришли, мы тоже забрали. Ведь пистолет вещь в быту незаменимая. С автоматом по улице особо не походишь. А вот с пистолетом даже в город можно ехать, сунул его в карман и всё.
— Костя потуши лампу сынок. Кто знает может нам ещё раз будет суждено сюда вернуться? — попросила меня мама и я кое-как залез на стол, под тяжестью пулеметных лент и автоматов, гасить керосинку под потолком.
Кляня нашу рыжую атаманшу последними словами. Ведь возвращаться в этот склеп полный мёртвых полицаев, у меня не было ни малейщего желания. Да и раз кто-то гасил лампу ночью, то и загасил бы её и после нас. Подумал я выкручивая фитиль в немецкой керосинке. Хотя неплохо было бы её с собой взять, ведь она нам бы точно приходилась в Плетнёвке где не было электричества. Но мы все как новогодние ёлки, были обвешаны пулемётными лентами и оружием. И керосинку некуда было пристроить.
— Рюкзаки не забываем. Давай сынок я тебе помогу, а ты Толя свети нам. — Марина отдала фонарь Михалычу и тот стал светить им освещая пол блиндажа. Где стояли наши набитые до отказа рюкзаки.
— Да не нужно его мне надевать мам. Всё равно его снимать придётся когда через люк полезем. — сказал я матери, которая напялила мне на плечи тяжеленный рюкзак с патронами.
— Там и снимешь, а то как ты его потащишь когда скелет возле входа лежит. — сказала Марина повергнув в шок Свету и Оксану.
Я видел к в свете фонаря, исказились от страха их лица.
— Да не бойтесь девчонки. Мы его случайно зацепили когда ходили люк открывать и он упал на пол. — соврала Марина своей подруге и племяннице Михалыча.
И перекрестившись мы пошли в спальное помещение ведомые нашей бестрашной рыжей атаманшей. Я как всегда замыкал отряд, и шёл позади тёти Оксаны.
— Переступи ты через него и всё. — говорила моя мать Свете, которая боялась переступить через скелет бойца лежавший у дверей.
— Костя, давай сынок лезь первым, а остальные за тобой полезут. Я тут останусь и подстрахую в случае чего.— приказала мне Марина и я сняв рюкзак с патронам с плеч, волоча его за собой, полез через довольно широкий лаз из блиндажа наружу.
Ползти мне пришлось в кромешной темноте метров десять по подземному ходу. Который вел из укрытия полицаев наверх. И только когда вверху замаячил свет, я вздохнул с облегчением. Через минуту я вылез из норы по которой полз в лесу, и упал на спину. Надо мной было синее небо, светило солнце и что удивительно, в лесу пели птицы. Трещали сороки кем-то напуганные, стучал дятел в глубине леса по дереву, чирикали скворцы и другие пернатые обитатели лесной чащи. А ведь когда мы сюда шли вчера через болото, птицы в лесу не пели и он выглядел зловеще. И что ещё было удивительно, что ни каких следов ночной бури на острове не было видно. А деревья стояли целые и невредимые. Хотя я сам вчера слышал их треск и как они падали сломленные ураганным ветром.
— Костя, помоги мне сынок. — услышал я внутри норы, голос тёти Оксаны и протянул ей руку помогая женщине тащившей за собой рюкзак с " панцершоколадками".
И в добавок увешанную оружием и пулемётными лентами, вылезти наружу.
— Да какой я тебе сынок Ксюша? Ты молодой стала родная моя. — воскликнул я увидев в свете летнего дня, вылезшую из подземного хода тётю Оксану.
Если в Плетнёвке перед походом сюда на остров. Она, моя мать и Михалыч, съев панцершоколадки" принёсенные в дом призраком полицая, помолодели на десять лет. То сейчас после первинтина, выползая из подземного хода, сорокалетняя Оксана, помолодела на двадцать лет. И сейчас передо мной на траве, лежала молодая, стройная двадцатилетняя девчонка с автоматами и пулеметными лентами на груди.
— Правда Костя? А я себя словно не в своём теле чувствую и прилив сил такой, словно заново родилась. — тётя Оксана, похлопала себя по животу, который у неё был у сорокалетней и сейчас стал плоским.
Груди у жены Михалыча тоже уменьшились в размере и выпирали у неё под водолазкой, небольшими стоячими холмиками.
— Костя, тётя Оксана, помогите. — раздался голос Светы и вот из норы показалась её голова в бейсболке. Мы с Оксаной вытащили Свету, а за ней её рюкзак с " первитином".
— Света, ты ли это дочка? — воскликнула жена Михалыча, с удивлением смотря на племянницу своего мужа.
А та на неё, не узнавая в двадцатилетней девушке, базарную торгашку тётю Оксану.
— Да вы помолодели девчонки. Ксюша ты на двадцать лет точно, а ты Света на десять. И теперь вы стали мне почти ровесницами, невесты мои любимые. — сказал я женщинам, превратившихся в молодых девчонок.
Света помолодела лет на десять и стала молодой девушкой моей ровесницей. Но если произошедшие изменения с молодой женщиной милиционершей, не сильно были заметны. То тётя Оксана, разом помолодевшая на двацать лет, практически стала неузнаваема.
— Костя, принимай пулемёт. — раздался молодой и бодрый голос Михалыча.
И из норы показолось стальное дуло немецкого ручного пулемёта. А вслед за ним вылез и сам муж тёти Оксаны. Молодой, стройный и красивый. Помолодевший на двадцать лет Михалыч, стал похож на своего деда Ивана, фотографию которого он нам показывал. Ему бы ещё немецкую форму надеть, и он как две капли воды стал бы похож на своего родственника. Служившего в этих местах в войну у немцев. Оставалось только дождаться атаманшу Маришу. Я видел в домашнем альбоме её фото когда она была молодой студенткой. И предполагал, что моя мама стала такой же юной и красивой девушкой, как на фото двадцатилетней давности.
— Отряд строиться! — сказала не успев вылезти из подземного хода атаманша Мариша.
Она тоже помолодела на двацать лет. И стала ровесницей мне своему сыну и своей невестке. Красивая, молодая, стройная девушка, перепояснная пулеметными лентами как матрос Железняк из фильма. На шее у моей матери висели на ремнях два " шмайссера", в руках штурмовая винтовка. А за немецким солдатским ремнем, который мать нашла в блиндаже. Торчали две гранаты " колотушки " с длинными деревянными ручками и чёрный вороненный маузер. Красивая, стройная и сильная, вооружённая до зубов Марина, выглядела настоящей атаманшей.
