Пухлячок шагнул в сумрак, вываливая из ширинки полувставшее хозяйство. Мама, всё так же оставаясь в тени, подобрала подол, опустилась на корточки и засосала набухающий член. В нос ей ударил запах немытого тела, ночевавшего в поезде. Она была очень чистоплотной, но факт того, что сейчас отсасывает грязный хуй первому встречному, кружил ей голову. — Рабочий ротик, девочка старается, — обратился очкарик к Косте. — Студенты? У нас в общаге была такая Лера, — продолжал он. Как какой праздник, чуть выпьет, — держите меня семеро, всем этажом пялили. А с виду примерная такая, отличница.
Он поправил очки, которые съезжали каждый раз, когда он смотрел вниз. — Отполируй его хорошенько, Ирунчик, — с этими словами он обхватил ее голову и начал грубо трахать рот. Ирина Михайловна давилась залётным членом, иногда срыгивая его и отстраняясь. Обильные слюни стекали по подбородку вниз, в вырез сарафана. Спустя какое-то время мама уже неплохо приноровилась к горловому минету. Ее заводило, что ее сношают в рот, словно немую куклу. Она нащупала свой пульсирующий клиторок и принялась активно ласкать его пальчиками, мыча от удовольствия.
Алкоголь мешал белобрысому толстячку быстро кончить. Наигравшись с маминым ротиком, он притянул её к себе, наверх. — Так, по минетологии зачёт, давайте дальше по списку. — Фига, — очкарик нащупал здоровые мамины титьки. — Что это тут у нас, курсовая работа по расчету буферной амортизации? Да нет, тут на целый дипломный проект тянет. Ну-ка, расчехлим опытный образец и проверим на продольное сжимающее усилие. Мама, похотливо улыбаясь, спустила бретельки, а пухлячок нетвердой рукой высвободил ее богатства из бюстгальтера. Он жадно припал к ее зрелым и налитым дыням. Белобрысый мял их и жадно чавкал, заглатывая крупные соски.
Ирина Михайловна затянула его тушку под лестницу и с облегчением прислонилась спиной к стене. От вожделения у неё подкашивались ноги. Она обхватила его голову, прижимая к себе. Очкарик спешно подхватил чуть не упавшие очки и отправил их в карман. Мама обхватила его одной ногой, направляю пухлую ладонь себе в промежность. — Ммм, — довольно простонала она, когда толстячок засунул в неё свои пальцы. Она вращала тазом, елозя по его руке. Открыв глаза, она на миг бросила косой взгляд на довольного Костю: тот наслаждался картиной, размеренно мастурбируя.
— Так, пора проводить маневровые испытания на подвижном составе, — белобрысый железнодорожник развернул маму спиной. Та, как опытная шалава, забрала подол наверх и приспустила трусики. Пухляш шелестел пластинкой презерватива: он был пьян и пальцы плохо слушались его. Мама забрала у него упаковку и, распечатав, ловко накрутила резинку на конец. Не надеясь больше на чью-то помощь, она заправила рукой член к себе в киску, удовлетворенно выдохнув.
— Вот это рама, — оценил мамин зад белобрысый. Он влупил ей по самые яйца и остановился, мацая аппетитные бедра и ляжки. — Ту-дуф-ту-дуф, ту-дуф-ту-дуф — он возобновил долбежку, имитируя стук колес. Волны удовольствия растекались от маминого лона по всему телу. — Костя, дай мне в рот, — не выдержала она, наплевав на план мести. Не слезая с члена, она мелкими шажками развернулась к вожделенному паху, ухватившись за бедра мальчишки для равновесия. Косте пришлось податься назад, чтобы его дубина оказалась перед её жадным ротиком.
— Нихуя себе рычаг, вот кто ей дырищу раздолбил, что я в ней потерялся — удивленно протянул белобрысый. — Вроде ебу, а вроде как и нет.
— Мальчики, может поменяетесь?
— Ну уж нет, я по-человечески ебаться хочу! Да я лучше тебе сракотан распечатаю, — упорствовал тот.
— Ой, у меня там не очень чисто, может, лучше ротиком поласкаю?
— Не бойсь, девонька, я не побрезгую. В резинке-то. — Остановившись, он попытался пустить слюну между маминых булочек, но промахнулся.
Та слезла с него, и, поплевав себе на пальчики, смочила коричневую звездочку, добавив туда любовных выделений из влагалища. Потыркавшись несколько раз, пухляш, наконец, ввел член ей в кишку. Там было тесно и приятно, особенно, когда время от времени колечко ануса непроизвольно сжималось. — Совсем другое дело, — похвалил её белобрысый, наращивая темп. Ощущения от анального секса были острее, поэтому мама почти сразу начала стонать. Сил на минет у нее не было, и она просто дрочила Косте, держа здоровую головку возле лица.
Мамочка кончила, спустя 5 минут анальной долбежки. Она прикрыла рот рукой, подавляя истошный крик и чуть не падая. Впрочем, пухляш держал крепко, он не собирался отпускать ее, пока не кончит сам. Мама снова постанывала, а командировочный снова драл ее, как он выразился "в сракотан". Наконец, финишировал и он, не проронив и звука и мелко трясясь. Вытащив опадающую елду, он стянул с себя резинку и бросил маме под ноги. Покачиваясь и придерживаясь за ее ягодицу, он обтер подолом "честной давалки" свой член. — Рабочий, помни! Кончил, — оботри станок! — пробормотал он, щурясь.
- Ах ты паскудник, о рубашку свой стручок вытирай, — беззлобно обругала его мама. Этот финальный штрих доставил ей небольшое удовольствие, закрепляя тайный и такой приятный статус дворовой шлюшки.
— Упс, извиняйте, барышня, не сообразил по пьяни, — белобрысый отлепился от мамы и поплелся к выходу. — Всем пока, — махнул он пятерней, не оборачиваясь.
Мама расправила сарафан и убрала выбившиеся из пучка пряди. Задний проход приятно саднил. Ей хотелось, чтобы в нее кончили, чтобы ее дырку накачали под завязку спермой. — Засади мне напоследок в пизду, — уже нисколько себя не стесняясь попросила мама. Костя хмыкнул.
— Вы не обижаетесь на меня, Ирина Михайловна? — спросил он, без прелюдий вводя в нее член.
— Было дело, но мне всё понравилось, я больше не сержусь, — сладко произнесла она вполголоса, поворачивая голову назад.
— Такие случайности настоящая редкость, хорошо, что вы это тоже поняли.
— А много их у тебя было?
— Да почти что и не случалось, люди очень зажатые существа и обычно избегают приключений.
Потом они замолчали, и Костя перешел на яростный темп, буравя мамину пещерку. Мамино тело отзывалось на это стонами. Я стоял у двери и мне не хотелось спускать от своей руки, я надеялся на какое-то более "человеческое" продолжение, выражаясь языком командировочного.
И вот, мама снова кончила и терпеливо ждала, когда ее догонит Костя. Она теребила клитор в надежде продлить приятные ощущения. Костя задвигал тазом быстрее, потом дернулся, замер, и еще раз дернулся: обильная горячая конча выстрелила во влагалище, приятно обволакивая головку. Это "мокрое" чувство он любил, обожала его и мама, поймав еще один небольшой оргазм от семяизвержения.
— Приходите в пятницу вечером, — Костя достал записку с адресом. Это частный сектор, телефон сейчас не работает, никак не починят. Наш дом сразу увидите, красный кирпичный забор только у нас. Костя легонько поцеловал мамины губы и широким шагом направился к выходу.
Я метнулся в обход дома, нагоняя Костика.
— А, Дима. Почему не пришел к нам?
— Мама попросила притормозить, решил не давить на неё.
— Это разумно. Оранжерейная, 19. Приходи лучше днем, до мамы. Давай, удачи! — Костя протянул руку.
Я поднялся домой. Батя валялся пьяный на диване, мама была в ванной комнате. — Мамуль, я дома, — сказал я, просовывая в дверь голову, — та почему-то оказалась открытой. — Ой, — взвизгнула мамочка от неожиданности, закрывая рукой груди, как будто с её размером это имело смысл.
— Зайди, сводник, не пускай сквозняк, — в ванной комнате парило, мама любила полежать в ванне и чтобы было жарко.
— Что-то ты припозднилась, мам, — тихо сказал я, закрывая дверь на шпингалет.
— Ну ты же знаешь Костю, — полное удовлетворения лицо мамы поблескивало от пота. Она убрала руку от груди и водила ей по внутренней стороне бедер.
— Да уж, он у нас везунчик, — вздохнул я.
— А хочешь, я тебе там ротиком поласкаю, — мамина киска вроде насытилась на сегодня, но ей хотелось отблагодарить сына.
— Конечно хочу!
— Давай раздевайся и ныряй ко мне, сейчас мы тебя и помоем, как в детстве, и ублажим по-взрослому. Мама отодвинулася назад, освобождая мне место. Когда я залез, вода поднялась так высоко, что чуть не перелилась через край.
— Вставай, вставай, а то соседи придут. Ты же хочешь с мамой наедине побыть? — Она вытащила затычку, чтобы спустить немного воды. — Давай мы тебе там намоем.
— А батя нас не застукает?
— Я пыталась его растормошить, чтобы он в спальне лёг, да без толку.
Мама сидела в ванне, я стоял, глядя как она намыливает мой член и мошонку. Изящные и скользкие руки гуляли по вздыбленному стволу.
— Мамуль, а можно губками? — я уже был готов выстрелить, но мне хотелось оказаться в мамином ротике.
— Может, мочалками лучше, извращенец малолетний? — прыснула она, шлепая меня по бедру. — Давай сюда душ.
Омыв меня водой, мамочка, глядя снизу мне в глаза, вобрала в рот мои яйца. Поласкав их хорошенько, она поднялась язычком до головки, которую она дополнительно обнажила, оттянув рукой крайнюю плоть.
— Хочешь, значит, мамин ротик попользовать, наглый мальчишка? — поинтересовалась она, держа мой член у рта. — Любишь его?
— Я все твои дырочки люблю, мам!
— Ну, будешь себя хорошо вести, может, и других дам отведать... когда-нибудь, — мама взяла головку в рот и начала нежно ее посасывать.
Я закрыл глаза. Это было безумно приятно, горячая и влажная полость с чмоканьем поглощала мой член и выпускала обратно раз за разом. Красивейшая женщина у моих ног страстно дарила мне изысканное удовольствие. Интимная расслабленная атмосфера в "храме чистоты" усиливала мою концентрацию на чистом наслаждении. Я тихонько простонал: мама вернулась к моей мошонке, вылизывая ее. Это было похоже на щекотку, но острее и сильнее, мне хотелось одновременно вырваться и убежать и в то же время я не мог этого сделать. Наверное, таинство минета длилось не более пары минут и я начал маме спускать в рот.
Опустившись в ванну, я с жаром впился в ее развратные губы. Мама ответила на поцелуй: спасибо, родной, лучшего окончания вечера не придумать.
