Музыка из школы разносилась на весь квартал. На школьном крыльце уже собрались группки одноклассников. Курили, шутили, дурачились, предвкушая последний праздник детства. Я подошел, поздоровался со всеми, выискивая Виталика с Костей. Их пока не было. Виталик с Костей должны были раздобыть водки. Костин батя, дядя Боря, по словам Виталика, свойский мужик, всячески потакал мальчишеским желаниям как можно скорее стать взрослыми, то сигаретой угостит, то пивом, а то какой-нибудь скабрезный совет "как правильно бабцу драть" подарит. Через него и заказали ящик водки, который должен быть запрятан где-то в недрах школы. Идут, идут, — раздался шепот. Все ждали их появления. Костя с Виталиком поручкались со всеми парнями, Виталик при этом несколько раз показал жестом "Ок" и сказал "все на мази". Затем отвел меня в сторону со словами "Ключи у тебя?" — А то, запрем там твоего сказочника, не сомневайся, — успокоил я своего друга.
Дальше был актовый зал с поздравительными речами, некоторые из одноклассников уже хорошо приложились к Костиным бутылочкам. Потом мы пошли в столовую, где был праздничный ужин с разрешенным фужером шампанского. Хоть мы и были 18-летними, обращались с нами, как с малолетками. За столом Виталька-нахал вовсю ухаживал за моей мамой, подливал ей вино, расточал комплименты, в общем, нарывался на мою затрещину. Впрочем, не он один вертелся возле мамы. В этом ему составлял конкуренцию сидевший по другой бок физкультурник Альберт Ашотович, крупный волосатый армянин, бывший троеборец с побелевшей и редеющей шевелюрой, начинавшими седеть волосами на груди, что были видны из расходящейся на животе рубашке, но все еще державшийся бодрячком. Я нашел глазами Альбину Николаевну: она лишь чуть пригубила вино, сдержанно улыбалась и что-то обсуждала с завучем, наверное, работу. Костя сидел на краю стола, с Кариной и ее подружкой-хохотушкой Нинкой. Карина иногда бросала пристальные взгляды на меня, отчего я чувствовал себя неловко и отворачивался.
Очень скоро, покончив с едой, столы придвинули к стенам, устроив в центре танцпол. Трудовик с учительницей музыки включили колонки, кто-то потушил свет, зажег гирлянды и началась дискотека. Быстрые танцы сменяли один другой, пока наконец не объявили белый танец, где женщины приглашают кавалеров. К моему огромному удивлению, меня пригласила Карина! Сердце ушло в пятки и поначалу я довольно скованно двигался, но горячий шепот Карины, темнота, запах помады вперемешку с алкоголем, ее упругое тело сделали свое дело и я улетел вместе с танцем. Я совершенно не помню, о чем мы тогда говорили, но и следующий мой медленный танец был за ней. Краем глаза я иногда видел Костю, танцующего с Альбиной, чуть поодаль Виталю, крутившегося то возле мамы, то возле других девчонок. В какой-то момент мне показалось, что с мамой танцует Костя, по-хозяйски держа ее талию чуть ниже приличного, но мне было не до этого.
— Пойдем, подышим — прокричала мне в ухо Карина когда снова включили быструю музыку. Вместо того, чтобы выйти на крыльцо, она потащила меня по коридору, ведущему за угол, туда, где в конце коридора было открыто окно. Света в коридоре не было и я видел какую-то парочку, смачно лизавшуюся в потемках. Мы подошли к окошку, как вдруг Карина впилась в мои губы. Это был очень сладкий и долгий поцелуй. Через какое-то время, осмелев, я уже водил рукой то попке, то по груди, которая рисковала вывалиться из роскошного платья. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг мы услышали "Молодые люди, а ну-ка марш на дискотеку пока родителей не позвала. Кто это тут у нас, никак Дима?", — это Альбина Николаевна устроила моральный патруль по школьным закоулкам. Прыснув от смеха "Мы просто подышать", взявшись за руки, Карина и я побежали обратно.
— Стоп! У меня же есть ключи от "химии", — пронеслась спасительная мысль. Возвращаться на танцпол не хотелось, хотелось совсем другого продолжения вечера. Каринка, есть план, иди следом за мной в кабинет химии, как дам знак. И отпросись у Альбины, скажи, что я провожу тебя до дома (Карина пришла без родителей). Я подмигнул ей и пошел искать маму, сказать, что пошел домой. Мама снова танцевала с Костей, раскрасневшаяся и довольная, она, пожалуй, была самой привлекательной на этом вечере. Ладные ножки с гладкими, не широкими икрами. Высокая, с длинными стройными ногами, которые заметно утолщались лишь возле таза. Крутые бедра, узкая талия и роскошный бюст, конкуренцию которому мог лишь составить крепкий округлый зад. Я дождался окончания танца и прокричал маме в ухо, что иду домой. Мама удивилась, но не стала меня удерживать, она стрельнула глазами в сторону Карины, которая сейчас возвышалась на Альбиной и все поняла, не преминув подмигнуть. Теперь мне нужно было отыскать Виталика, чтобы тот отвлек Альбину и дал мне шанс прошмыгнуть мимо нее. Медляки шли нон-стоп. Я нашел его повиснувшим на Нинке в углу возле колонок, где он, не особо стесняясь, одной рукой мял ее задницу, а другой пытался найти сиськи, с её-то нулевым размером. Немного сожалея, что мешаю, я отвел друга в сторону, объяснив ситуацию. — Потом расскажешь, — с этими словами Виталик выскочил в коридор. Где-то по дороге он ухватил газету, свернул в трубочку и поджег, озаряя стены мечущимся пламенем. "Объявляю торжественное открытие международной олимпиады в Н-ске" орал он, убегая в противоположную от кабинета химии развилку. — Во дает, усмехнулся я. Ребята, кто зажег огонь, немедленно прекратите, устроите пожар, — быстро зацокали каблучки Альбины Николаевны. Немного спустя донеслось: Виталий, Виталий, я тебя сейчас домой отправлю! Я нашел глазами Карину и кивнул ей. Мы пулей выскочили из столовки и понеслись к "химии". Коридор был благодаря Витальке пустым, трясущимися пальцами я еле открыл замок и мы ворвались в полутемный кабинет.
Целуя Карину, я пытался просунуть руку в вырез ее платья, мне было не очень удобно, пока, наконец она сама не вытащила, сначала один, а потом и второй упругий холмики, украшенные аккуратными и набухшими сосками. Не веря своей удаче, я мял и гладил это совершенство, а потом припал губами к соскам. Карина чуть слышно застонала, запрокинув голову. Я долго ласкал ее грудь, шею, иногда возвращаясь к губам, пока, не захотел потрогать ее самое сокровенное место. Почувствовав это, она попятилась до ближайшего стола, потянула короткое платье, подняв его до пояса, после чего села на стол, а затем и легла, разведя ноги. На ней не было трусиков! Лобок был гладко выбрит. Я осторожно начал водить пальцами по ее влажным половым губкам, нащупывая путь к дырочке. Карина шумно задышала и схватила мою руку, сильнее прижимая ее к своей писечке. Мои пальцы погрузились в ее горящее и сочащееся влагалище. Карина застонала и прошептала каким-то не своим, низким и грудным голосом "Возьми меня, Дима... только с резинкой". По счастью, хоть я и не верил, что мне сегодня обломится, но захватил пачку презервативов, следуя Виталькиному совету. Совершенно забыв, что положил их в потайной карман пиджака, я судорожно искал пачку в брюках, пока с облегчением не вспомнил, где они. Я расстегнул ширинку: член стоял колом и настолько налился кровью, что я ничего не чувствовал, накручивая резинку. — Давай его ко мне, Дима, не могу больше. Я, наверное, по неопытности слишком резко его ввел и Кариночка охнула. Я начал медленно выводить свой кол, она подалась ко мне, обхватив ногами и подталкивая обратно. Я продолжил медленные фрикции. Мой член пульсировал, но то ли от перевозбуждения, то ли от презерватива я почти ничего не чувствовал, чего не сказать о моей любовнице: она постанывала и гладила мои руки, которые оперлись на парту. Еще, еще, — поскуливала Карина. Я наращивал темп и это распаляло ее еще сильнее. В какой-то момент она начинала то бешено вращать головой, то выгибать спину. Прошло минут 5, может 10, Карина стонала уже в полный голос, не контролируя себя. От не очень привычной и удобной позы я стал немного уставать, поймав себя на мысли, что я молодец и не скорострел. Внезапно я почувствовал приближение собственного оргазма и прилив сил: мои бедра словно превратились в сцепные дышла локомотива, все ускоряя и ускоряя ход моего раскаленного поршня. Карина выгнулась в оргазмическом крике, ее матка пульсировала и сжимала меня и я начал кончать вслед за ней. Вытащив член, я посмотрел вниз: презерватив был обильно покрыт белыми выделениями, чем-то похожими на сперму. Те же выделения сочились из Кариновой пещерки, обрамленной набрякшими и раскрытыми половыми губами.
Наклонившись вперед, я смотрел на лицо Карины: от былого утонченного восхищения ею не осталось и следа, подо мной лежала молодая сука, страстно любящая случку, и лишь ненадолго переводящая дух. А я, я просто хотел драть ее, чтобы она скулила подо мной. Полнолуние хорошо освещало кабинет и я уже видел новые похотливые огоньки в глазах моей возлюбленной. Отстранившись, я снял гондон и кинул его под парту, на полку для портфеля, оставляя находку будущим поколениям. Каринка захихикала. — Тебе было хорошо со мной, Дима? — Да, а тебе? — Очень, я еще хочу. Вдруг в дверь заскребли. — Димааан, Димаан, ты там? — донеслось из коридора. Карина довольно резво вскочила с парты и спустила юбку. Ручка двери начала поворачиваться и я с опозданием понял, что забыл запереть замок. В расширяющейся щели показалась настороженная рожица Витали. Я поспешил к двери, не давая Витальке войти. — Чего тебе?! — Костя ключ просит, как договаривались. — Виталь, принеси мою косметичку, Нинка должна знать, где она — Карина успела привести себя в порядок и стояла рядом. — И попить — Я мигом! Виталик помчался в столовку, а Карина раскрыла дверь пошире, по-видимому, собираясь пудрить носик уже в коридоре. — О, Костя, — помахала ручкой Карина. Константин отодвинул ее обратно в кабинет и вошел сам, закрывая дверь и ставя пакет, в котором угадывалась бутылка, на стол. — Альбина может спалить. Она вокруг школы по кустам сейчас круги наматывает, полкласса слышало, как "в саду кого пялят", хорошо, что никто не догадался, откуда звуки идут. — Это не мы, если что. Каринка хохотнула — Ага, как же. Хорошо, что многие уже по домам разбрелись, так что не вычислить, кто конкретно этим занимался. Ну что, Диман, даешь ключи? — Без базара, дай слово, что здесь ничего возьмешь, — отозвался я охрипшим голосом. — Даю, но кое-кого я здесь возьму точно. В ответ я протянул ему связку, — вернешь завтра. — Добро.
