Если то, что может произойти между мной и Ромой получит огласку то, я в одно мгновение стану изгоем, «педиком», «пидором», «пидарасом», «петушарой».
Конечно, допустить развитие этого было полное безрассудство, даже безумие, но охватившее меня непреодолимое желание и любопытство было сильнее боязни, а проблески разума приглушались наивной мыслью, что, во-первых, вокруг все спят, а во-вторых, он думает, что я в хорошем подпитии сплю, и даже не узнаю, что он ко мне лезет, а если проснусь, то как обычно ничего не вспомню. Я же думал, что это будет известно только нам двоим – но каждому по отдельности (ну он точно не будет знать, что я не сплю и даже сам хочу этого) – а мы будем молчать, потому что это не в наших интересах. Мне, так как это касается меня, а я сплю и ничего не помню, а его, потому что ребята не то, что не поймут, а ещё осудят, что он воспользовался этой ситуацией. Значит никто никогда не узнает об этом, а если никто никогда ничего не узнает, значит все это несерьезно, все это - игра, ничего особенного, ничего этого не было… просто не было! Какими были друзьями, такими и останемся.
Стыд от этих мыслей и одновременно с этим возбуждение заполнили меня. Волны этого возбуждения напрочь сметали остатки моего сознания. Предвкушение, стыд, страх все это вперемешку с возбуждением. Возбуждены оба и оба хотим этого, оба желаем, всё равно это – безумие… недопустимое легкомыслие. И я, боясь, страстно желал и со скрытым нетерпением ждал волнующий момент, невольно думая о том, что "сейчас... вот сейчас… вместо пальца... неужели, мы сейчас будем ебаться?" и сердце мое сладко замирало от предвкушения предстоящего, и я чувствовал, как мышцы моей туго сжатой дырочки помимо воли наполняются сладко покалывающим щекотливым зудом.
Между мной и Ромой было самое обычное чувство дружеской симпатии, какая встречается между друзьями, тем более со школьной поры, сплошь и рядом, и никаких левых мыслей у нас не было вообще ни ранее, ни после. И в эту ночь у нас обоих не было ни предрасположенности, ни цели секса, тем более однополого. В нас, самими не понимаемом, неосознаваемом желании сексуального контакта, еще не было ничего конкретного, осмысленного, заранее продуманного, расчетливого и целенаправленного. А в ту ночь все произошло спонтанно, немотивированно, совершенно искренне и естественно, никак не соотнося свой порыв с понятием «ориентация». Опьянение, которое как известно, раскрепощает, придаёт смелости, отсутствие секса уже по крайней мере две недели, бушующие в крови плотские желания, необходимость элементарной разрядки организму, непонятное, сладкое томление в душе. Неожиданно нашелся выход. Ночь, палатка, разговоры, естественно и о девочках, у него невольное возбуждение, налился кровью и встал член, а рядом «спит», симпатичное, нежное, похожее на девочку существо (а я был худеньким и мне всегда говорили, что я, красив и выгляжу как девочка) с дырочкой и то, что это была не девчонка, а парень, и дырка только в попе, не имело в тот момент ровным счетом никакого значения для него. Ничего необычного в этом нет: молодость бисексуальна по своей природе, то есть у каждого есть в той или иной степени предрасположенность к однополому сексу, хотя такую предрасположенность иные могут в себе даже не осознавать, а тем более – не все её на практике реализуют. Шальная мысль толкнула его, потом влетела ко мне. В основе нашего возбуждения было чисто физическое, безоглядно молодое желание, по-весеннему шумящее, жаркое и жадное, и томление молодой сексуальности, требующей реализации.
Продолжая свои ласки, он тесно прижался ко мне и обняв сзади стал легонько целовать шею, плечо, за ухом и поглаживать мою грудь. Прошелся рукой по сосочкам, потом по животу и спустился к моему члену. Почувствовав, как он напряжен, он понял, что я уже не сплю и пока не возражаю против дальнейших его действий. Молча взял меня за плечо и, потянув, повернул к себе, одновременно поглаживая и осыпая поцелуями шею, лицо, уши, глаза. Я в ответ обнял его и стал ласкать его рукой и губами. Мы встретились губами и слились в глубоком поцелуе. «Я целуюсь с мужчиной! Взасос!» – эта мысль вспыхнула у меня в голове – «Это нельзя! Неправильно! ... Но мне это нравится! И я хочу этого!», – кончик его языка мотыльком запрыгал у меня во рту, и я, невольно закрыв глаза, почувствовал, как у меня от наслаждения сладко заломило в яйцах и побежали сладостные мурашки в попке…
Я обхватываю его за плечи и теснее прижимаюсь к нему. Рука моя скользит вниз – и я, целуя его в шею, обхватил своей ладонью его зад, чувствуя возбуждающе упругую мякоть его половинок, непроизвольно сделал движение вперед, еще плотнее вдавливая свой пах в пах Ромы, просовываю руку в его трусы и легонько сжимаю в ладони его горячий член. "Ух ты, у меня в руке член мужчины - Ромы! Здорово! Наконец-то!" - мелькает мысль и от вожделения, переполнившего меня, лёгкая дрожь пробегает по моему телу.
- Возьми… – как-то спокойно, легко и потому завораживающе убедительно шепчет он, подталкивая вниз мою голову и ложась на спину.
В этой готовности неуёмного стремления к наслаждению мы совершенно не стесняемся, и друг от друга своих взаимных желаний не скрываем … мы счастливы – просто счастливы! – и это ощущение счастья даёт нам основание думать, что оно, это счастье, не может быть ни безобразным, ни неестественным, а может быть просто счастьем, солнечным и упоительным, и потому для нас нормально и естественно всё то, что мы делаем.
Я спускаюсь вниз, становлюсь на колени и, стягивая с него трусики, обнажил его хуй. Рукой поглаживаю его пенис, поводя пальчиками по всей его длине, наслаждаясь размером и упругостью. А яички, они такие мягкие и нежные, покрытые волосками. Беру желанное, горячее, пульсирующее, гладкое чудо в свои руки. «Какой же он классный, ровненький, твердый, с гладкой кожей!» – думаю я.
Хотя в темноте и не вижу чётко, но смутные очертания настоящего, живого, ЧУЖОГО хуя зародили в моем животе новую волну возбуждения, и заставили мой анус сжаться. Я не знаю, что со мной случилось в тот миг, но внутри меня появилась какая-то сладкая истома и желание, которых раньше и быть не могло при взгляде на голого парня. «Сейчас…» – радостно подумал я, глядя на него, и сердце моё сладко замерло от предвкушения предстоящего… «Я готов! Вот он – мужской хуй! Он – чужой! Он сейчас может быть у меня во рту! Мечта моя давно лелеемая сейчас осуществится!»
Это завораживало. Странное чувство охватило меня – будто бы я – это не я, а кто-то другой. «Я схожу с ума... Нет, похоже, я уже окончательно сошёл с ума... Ну вот же он – делай, что задумал!».
Осторожно, боясь даже дышать, наклонился к нему и, вдохнув воздух, почувствовал едва уловимый запах исходящий от промежности. Запах самца! Моего самца! Что-то внутри меня продолжало сопротивляться и кричать о помощи, было ощущение непоправимого, неотвратимого. «Вот сейчас еще есть возможность отказаться! Не надо этого делать! Это не нормально», – думал я, сидя на коленях у члена, – «Абсолютно не нормально! Я – больной, извращенец! Пидор!». Но какой-то бес нашёптывал мне: «Это всё естественно, ведь ты же хотел и хочешь этого! Рядом с тобой молодая парень – лови момент, дурак! Когда ещё такой шанс представится!».
И так как я давно очень хотел это сделать, подавив свое внутреннее сопротивление ради удовлетворения своего похотливого желания, пару-тройку секунд я смотрел на головку, затем приблизил лицо, приоткрыл рот и с необычайным удовольствием коснулся губами, целуя налитую, как спелая слива, бархатистую мякоть головки… От легкого прикосновения моих полуоткрытых губ его член импульсивно дёргается, – наклонившись над ним поудобнее и, открыв рот, вдруг одним движением вобрал головку в себя, делаю круговые движения языком, облизывая головку, и только затем, придерживая член двумя пальцами у самого основания, медленно вбираю головку в рот, ощущая её нежную бархатистую твёрдость… и дальше! дальше! – губы мои скользят вдоль горячего ствола, и я медленно вбираю в рот его член весь, полностью… Изнемогая от удовольствия, я ласкаю губами его напряженно вздыбленный член – влажные губы мои то медленно и плавно, то ритмично и быстро скользят вдоль горячего ствола, а он в это время, лёжа на спине, гладит ладонью мои ягодицы, то и дело касаясь подушечкой пальца моего стиснутого входа, и я, отзываясь на эту ласку, невольно сжимаю мышцы сфинктера… кайф! Ох, какой это кайф!
- Подрочи, – шепчет он, раздвигая в стороны свои ноги.
Сунув руку ему между ног, я плавно, медленно двигаю головой, скользя вдоль твёрдого горячего ствола влажными губами… Ох, какой это кайф! Ещё несколько минут назад я даже представить не мог, что буду держать во рту чей-то возбуждённый член, испытывая от этого сладчайшее удовольствие.
Как прекрасно, когда твой ротик заполняет мужская плоть! Нежно обхватив горячими, жаждущими губами, чувствую теплоту и упругость живого мужского члена, реагирующего на мои поцелуи, поглаживания и посасывания. То обжимающим жарким влажным кольцом, пылающих губ, то трепещущим кончиком языка скольжу вдоль распираемого от напряжения ствола, заглатываю яички, слизываю перламутровые капелечки смазки, вытекающие из головки. Обожаю эту бархатную головку! Он толкает мой язык, доходит до горла. Продолжая держать член в руке я, высунув кончик языка, начал её медленными круговыми движениями облизывать, то и дело касаясь уздечки.
Не выдержав, обхватив мою голову руками, Рома насаживает мой рот на свой пикой торчащий член, и – подчиняясь размеренному ритму его рук, я ещё плотнее смыкаю губы, двигая во рту его плоть… с упоением, с наслаждением ласкаю его член губами – сладострастно дрочу его ртом, и сознание того, что я делаю ему приятно, делает моё наслаждение ещё более острым и более сильным. Лёжа на спине, он жарко сопит… я сосу его великолепный член, и, судорожно сжимая, стискивая ягодицы, он конвульсивно двигает попой навстречу моему рту… кайф!
