Несмотря на пропитые лица, бандиты, пришедшее к нам домой, были крепкими молодыми парнями, прошедшими не одну уличную баталию, о чём свидетельствовали шрамы на их опухших от пьянки рожах. И мы с отцом вряд ли смогли с ними справится, даже будь они без заточек.
Толян был не особо рослым мужиком и в драках никогда не участвовал. Да и я не был качком и после школы стремился домой почитать книгу, нежели идти с ребятами хулиганить и играть в игры. Но я, хотя и испугался вида идущего на меня отморозка с выкидным ножом, всё же надеялся на то, что при матери он не станет пырять меня заточкой.
Скорее всего, Нелли привела к нам домой братков с рынка, чтобы они нас конкретно попугали с отцом, но не резали. В противном же случае бандиты не стали светиться и приходить к нам домой. Подкараулили где-нибудь вечером и воткнули заточку в бок. Без свидетелей.
— Ну, хватит, хватит, Славик. Они всё и так поняли. Обойдемся пока без физического воздействия. Им и так понятно. И завтра сделают как я их попрошу. - сказала мать, обращаясь к рыжему парню с фиксами.
Он был по ходу, главным. А другой бандит, поменьше ростом и хилее, ему подчинялся.
— Как скажешь, Петровна. Тебе решать. Была бы моя воля, я бы этих козлов на лоскуты порезал. - ответил моей матери рыжий Славик, убирая лезвие выкидного ножа обратно в чёрную эбонитовую рукоять.
Его напарник сделал тоже самое. И парни тут же потеряли к нам с отцом всякий интерес. По их бесцветным пропитым глазам было видно, что они никакой личной неприязни к нам не испытывали, а тупо выполняли свою работу. Если бы им приказали нас зарезать, они бы зарезали без колебаний, а дали отбой. Бандиты послушались.
— Держи, Слава. Это вам с другом за беспокойство. За то, что я вас от других дел оторвала. - Нелли сходила в спальню и вынесла из неё чёрный пластиковый пакет, в котором позвякивали бутылки и, вероятно, лежала закуска, так как пакет был плотно набит продуктами, принесенными мамашей из ларька.
Они с Олей питались отдельно от нас с отцом и ели себе колбасу, буженину и другие деликатесы. А мы с Толяном кроме макарон больше ничего не видели.
— Да не вопрос, Нелли Петровна. Мы. Что. Нам сказали. Мы сделали! - при виде пакета с бухлом и закуской безразличные бесцветные глаза рыжего бандита мигом оживились, а его пропитое бледное лицо порозовело.
Получить пакет с выпивкой и неплохим закусоном только за то, что они помахали ножами и попугали сына с отцом. Было для братков с рынка неплохим исходом дела.
— Ладно, мы пошли. Нужно еще пару " вопросов" решить. А вы, козлы, не заставляйте нас ещё сюда приходить. - рыжий Славик отдал пакет в руки своего худощавого кореша, а сам вдруг сделал резкое движение к Толяну и быстрым профессиональным броском ткнул кулаком отца в живот.
Толян ойкнул и тут же согнулся пополам, держась двумя руками за живот.
— Тебя, Шкет, я не буду сегодня трогать. Но завтра я вернусь. И если увижу ещё вас в квартире, не обижайтесь. - сказал мне и отцу рыжый бандюган, выходя на лестничную площадку.
— Как ты могла, Нелли? Ведь мы с тобой восемнадцать лет вместе прожили. - сказал жене Толян, все ещё держась руками за ушибленный живот.
— Да мне по хую, Толя, сколько мы с тобой прожили. Скажите спасибо, что я не приказала Славику вас порезать. Душа у меня, видно, добрая. Но завтра вашего духа в квартире быть не должно. Я сама вас на машине отвезу в деревню. Понятно, щенок? - мать, шатаясь подошла ко мне и больно схватила рукой за волосы на голове.
Нелли , смотрела на меня злыми глазами, дыша мне в лицо водочным перегаром. Она была здорово поддатой. Видно добавила ещё когда ходила за бандитами.
— Да понятно, понятно, мам. Отпусти, больно - ответил я матери, нарочно кривя лицо, делая вид, что мне больно.
На самом деле боль была терпимой. А меня больше возбудил то факт, что Нелли была бухой. И держа рукой мои волосы на голове, мать прикасалась ко мне своими большими и не сильно отвисшими грудями.
Сиськи у Нелли были зачётные. Они выпирали у неё через блузку двумя большими упругими шарами, и мне до одури хотелось схватить мать руками за груди и помять их ей через одежду. Я, наверное, так бы и сделал , будь мы с ней одни. Затащил бы эту пьяную суку в спальню и изнасиловал на её кровати.
Хотя на сто процентов не был уверен, что с ней справлюсь. Нелли была злой и сильной женщиной. И вполне могла бы мне дать сдачи.
— Зря ты, мам, Славика с другом отпустила. Пусть бы наваляли этим гандонам как следует. - сказала матери Оля, ехидно смотря на меня, стоя у дверей кухни с сигаретой.
Моя старшая сестра всё это время была на кухне и наблюдала, как бандиты пугали нас с отцом выкидными ножами, и была крайне недовольна тем, что мать не дала им нас избить или порезать. Оля была полностью " отмороженной" и ей было наплевать на то, что с нами могло случиться.
— Да неохота сидеть из этих козлов было, Оль. Соседи видели, как нам Слава с другом зашли. Могли бы шум поднять. Но ничего, в следующий раз я не буду так добра, как сейчас. - мать ещё сильнее надавила рукой, держа меня за волосы , на этот раз реально делая мне больно, и отпустила, смотря пьяными глазами.
— Собираете вещи, Толя. Завтра мы с Ольгой вас отвезем с утра прямо до места. А то автобусы в эту глухомань не ходят. Сделаю вам по родственному одолжение, так и быть. - засмеялась Нелли и вдруг уставилась пьяным взглядом на мою ширинку.
От того, что мать дёргала рукой меня за волосы и касалась моего тела своими грудями, у меня встал колом член, и он сейчас реально выпирал на моей ширинке, создавая на ней приличный бугор.
Никаких сыновних чувств я к Нелли не испытывал. Как мать я её не воспринимал. И сейчас видел перед собой красивую пьяную самку в синей джинсовой юбке, из под которой выглядывали ноги в чёрных капроновых чулках.
Белые полусапожки на ногах, чёрный капрон чулок или колготок, короткая молодежная джинсовая юбка и броский вульгарный макияж на лице делали мою мать похожей на шлюху. Да и она ей и была. Вместе с дочкой еблась у себя на рынке с кавказцами.
— Ты понял меня, Костя? Не заставляй делать тебе больно, сынок. Я пока с вами по хорошему сегодня, а завтра поговорю по плохому, если вы с отцом меня не послушаетесь. - угрожающе произнесла мать, скользнув по моему стояку в штанах взглядом опытной самки, и, повернувшись спиной, пошла к себе в спальню, цокая по полу каблуками своих сапог.
А у меня, глядя на её жопу, обтянутую плотной джинсовой тканью юбки, аж член в штанах дернулся. До того попец у Нелли был восхитительным. Мать шла на каблуках, а ягодицы её пухлой и выпуклой жопы так призывно терлись под юбкой друг об дружку, что мой бедный конец несколько раз дернулся вверх и вниз от такого зрелища.
— Хана вам, придурки. Будете всё лето комаров кормить в лесу. - захихикала Оля, идя в след за мамашей в спальню.
Я видел, каким жадным взглядом проводил её отец. У Оли жопа была не меньше, чем у Нелли, и её пухлые ягодицы так же перекатывались при ходьбе, обтянутые тесными джинсами.
Вечерами мать и дочь всё время проводили у себя в спальне, выходя из нее лишь в туалет и в ванную.
— Больно, пап? - спросил я у отца, когда эти две бляди - Нелли и Оля, ушли к себе в спальню, а мы остались с Толяном одни на кухне.
— Да терпимо, сынок. Я не ожидал, что этот гандон рыжый долбанёт меня под дых, а то бы ответил. - сказал мне отец, доставая из пачки "Беломора" папиросу трясущимися руками.
Толян ещё в советское время, когда курево стоило копейки и был огромный выбор табачных изделий. Всем сигаретам предпочитал папиросы Беломор-канал Ленинградской фабрики "имени Урицкого" . И сейчас, живя в капиталистической России, не изменил своей любимой марке папирос. Правда, " Беломор" в девяностых годах был уже не тот, что в советское время. Впрочем, как и другие сигареты, выпускаемые российской промышленностью.
Я, конечно, не помнил вкус советских сигарет. Курить я начал в шестнадцать лет, в девяносто четвертом году, уже живя в Новой России. Моей любимой маркой в это время были " Святой Георгий". Не сильно дорогие и вполне качественные сигареты, которые выпускались в двух вариантах. В синей и красных пачках. Лёгкие и крепкие, соответственно.
— У них ножи были, пап. Да и мы с тобой только хуже себе бы сделали, если бы стали сопротивляться. Лучше давай подумаем, что нам делать? Как мы будем жить всё лето в деревне, куда нас отвезёт Нелли? - спросил я у отца, беря из его пачки папиросу.
В последнее время мать покупала нам с отцом исключительно дешёвый "беломор" давая одну пачку на двоих. На два дня.
— А я почём знаю, как мы будем там жить, сынок? Я городской житель и в селе ни разу не жил. - ответил мне отец, задумчиво смотря в потолок.
Толян, да и я тоже. Всю жизнь прожили в городе. У нас даже дачи не было, и о деревенской жизни знали только из фильмов и книг.
— Ясно одно, Костя. Если мы не уедем завтра из города, твоя мать на нас натравит бандитов, и нам реально хана придёт. Уж лучше жить в селе, чем гнить в земле, если бандюки нас зарежут. - унылым голосом сказал мне папаша, туша папиросу в пепельнице.
Отец пошёл в зал собирать вещи, а я ещё немного посидел на кухне, вспоминая, как мать смотрела пьяными глазами на мой стояк в штанах. Она блядь и трахается у себя на рынке с молодыми парнями. Может рыжий Славик её и Олю ебёт. Хотя вряд-ли. Мать раньше работала в палатке у Арсена, молодого азербайджанца, а они любят таких красивых и опытных женщин как Нелли. Да и Славик этот " шестерка", рядовой бандит, который подрабатывает на рынке мелким рэкетом.
