- В этом сомнений у меня нет, Костяшка. Я тоже знаю до мельчайших подробностей точное расположение всех загогулин на теле своей тёлочки. Однако, - заметил он, желая отыскать "белые нитки" , - папаша ведь мог под клёвым настроением и под градусом большого бухла взять и показать Ольге эту малёвку, которую нарисовал по своей фантазии. А Ольга - хи-хи-ха-ха, да и скажи ему: "на моём животике, папаша, на три фрунзольки ниже моих махалочек есть родная завитуха, так что малёвка твоя не совсем в масть попала". Он берёт и тут же рисует родинку, и никаких проблем. А?
- Допустим, что так и было. И ты считаешь, что эта сцена, которую ты только что разыграл, достойна моей будущей жены и моего родного отца?
- Нет, не считаю, но мазать крыс из папаши и Ольги, судя только по одному этому рисунку, по-моему, липа. В этой истории, Костяшка, всё-таки есть оправдательная версия - как говорят менты, он запросто мог рисовать по памяти.
- Да чёрт с ней с этой версией, уже само по себе это - противно.
- Не спорю, противно и мерзопакостно, но доказательства измены пока нет и ломать рога тому и другому пока не за что, внатуре говорю.
- Да вот они доказательства, вот, гляди, - я достал из пакета кипу петербургских фотографий и положил перед Майклом на рисунок обнажённой Ольги.
Он стал светить фонариком, внимательно рассматривать, и с каждой секундой его интерес возрастал:
- Так-так... Ну-ка, ну-ка... Полный атасс... Атасс, Костяшка: Ах, вы марьяжнички наши...
Вот отец целует Ольгу в щёку.
А вот он нежно поправляет прядь её волос.
А тут рука Ольги смело лежит на плече отца, она с явной любовью в глазах смотрит на него.
А здесь она тянет к нему губы для поцелуя.
А вот отец страстно прижимает к груди Ольгину ладонь.
А тут отец нагло обнимает Ольгу за талию, и они прижались друг к другу.
Ольга-змейка показывает язык, а он оскалился и хочет укусить.
А вот весёлая Ольга держит в руке отцовский палец и хохочет.
Отец с Ольгой стоят на фоне картины, он шепчет ей на ухо.
А здесь - целует Ольгу в мочку уха.
А тут она раздула щёки шаром и дурачится, он жмёт пальцами "шар" и смеётся.
Они снова стоят, отвернувшись спинами, их ладони скрепились "любовным замком".
А вот - улица, около здания "Дома Бажанова" , отец на руках переносит Ольгу через лужу к своей машине "Land Rover" , она держит огромный букет цветов, а другой рукой обнимает его за шею и нежно прикасается своей щекой к его щеке.
- "Звезда в шоке!" , - сказал, наконец, Майкл. - Это же есть скандал на всю Царёву Дачу! Что ж ты сразу не засветил эти козырные цветухи? Чего молчал-то?
- Хотел постепенно: начать с рисунка, а закончить этой гадостью, чтобы нанести тебе сокрушительный удар.
- Нанёс! Точно нанёс, стратег ты мой подмастырный! Твою Бога душу! Кто снимал-то?!
- Я.
Он удивлённо посмотрел на меня и вдруг с полным пониманием проговорил:
- Да-а-а, ты - герой! Видеть всю эту байду в нескольких шагах от себя, держаться в руках и ещё при этом снимать - знаешь, с хреновым сердечком можно и кони кинуть! Ты просто крепкий чувачёк, Костяшка! Клянусь, я бы этим двум мразотам тут же все тыквы расколол!
- У меня была другая цель - разоблачить, я же бросил все дела и сорвался в Питер, облитый грязью с головы до ног.
- Ты не только грязью облит, ты облит самым что ни на есть жидким калом, другарёк ты мой! Всё, что ты видел в Питере была огромная заморочка для твоего органона с его мельчайшими клеточками нервной системы, органон корёжился и страдал!
И Майкл очень образно показал, как несчастный организм вёл себя при этом: скрутил пальцы, тяжело повертел ими и выразил на лице невероятную боль.
- Значит, говоришь, расколол бы тыквы? - спросил я.
- Враз, там же на месте! А потом бы на Серпы скосил, отмотал бы срок за справедливое дело, вышел и начал бы новую жизнь с новой тёлкой!
- С новой тёлкой - понятно, а где взять нового отца, да и старого не воскресишь, если тыкву расколешь.
- И не надо воскрешать, это не отец, а падла батистовое!
Я обхватил голову руками и сокрушённо замотал её из стороны в сторону:
- Ах-х-х, су-ки-и! Разве фотографии не есть доказательство, Майкл?! Глядя на них, этот рисунок определённо имеет только одну версию: он рисовал её голой!
- Да, скорей всего! Ты только мои слова по поводу "тыквы" забудь, ты спросил - я ответил, и всё! Не вздумай, сразу ходку огребёшь! Тебе что, охота нары пощупать?!
- Да не буду я тыквы колоть, мне отрава нужна.
Майкл в упор посмотрел на меня и спросил:
- Себя что ли травануть хочешь?
- За что мне мстить самому себе?
- Ну, не скажи. Бывают случаи, что и себе мстят: за собственную неудачу, за собственную слепоту, глупость, неосторожность, доверчивость - масса всего бывает, Костяшка.
- Ладно, хватит, Майкл, у меня нервы на пределе! - завёлся я. - Ты же видел фотографии, видел этот чёртов рисунок, слышал все мои слова! Ты поможешь или нет?!
- Тихо-тихо. Запомни, месть это - блюдо, которое надо есть холодным. Понял? Спокойней.
- Хорошо, я спокоен.
- Вот так. А теперь слушай. Можно достать на карман один супервариант очень клёвой отравы. Он прост как наша долбаная жизнь. Если мы к своему жмурному сроку идём постепенно год за годом, то он сократит его до месяца.
- Почему до месяца? Почему не сразу? Глотнули, и всё.
- Зачем "глотнули, и всё"? Пусть помучатся, постепенно врубятся, что с ними что-то не то, очко начнёт жим-жим, и пойдёт осознание всех своих грехов. Короче, если ты не рюхнешься в обратный ход и не растаешь как фуфлыжный снег на жаре, могу тебе предложить "Чай из утренней росы".
Я замер и уставился на него как заворожённый:
- Что-что? . . Что ты сказал? . .
- "Чай из утренней росы". На вид обычный чай, на вкус тоже, только во сто крат лучше, ощущение свежайшего нектара чистейшей росы, а дальше идёт голимая труба: человек пьёт эту чихнарку и к концу месяца загибается в лёгких мучениях от обычной изжоги.
- А почему... "Чай из утренней росы"? . .
- У него кликуха такая среди барыг. На самом деле чай отравлен, а вот клёвый запах и вкусовые ощущения делают обманку. Когда крутой кипяток заваривает этот чай - токсичные вещества набирают силу.
- А как он отравлен? Чем? А кто его делает? - забросал я Майкла вопросами.
- Ну, ты внатуре прямо в самые дебри погнал. Сейчас тебе Майкл расколется, Костяшка его расчухает - "как отравлен" да "кто делает". Мы чего с тобой в дознанку играем, что ли? Ты, конечно, извини, но не надо лишнего базара.
- Да нет... я так... ничего...
- В общем, есть такой препарат. Он упакован в коробках от обычного чая. Хочешь "Индийский" - будет "Индийский" , хочешь "Цейлонский - будет "Цейлонский" , хочешь "Беседу" - будет "Беседа". Любая "утренняя роса" , и не один ментовской самах не придерётся: купили, пили, отравились. Сколько таких случаев и с палёной водкой, и с мясом, и даже арбузами, да с чем угодно. Понял?
- Да.
- Всё. Решай.
- Уже решил. Сколько? - я торопливо полез в карман, вынул кошелёк и достал деньги.
- Да спрячь ты своё лаве, не суетись. Запомни: я ничего не беру со своих родных одноклашек, тем более Костяшек, не обижай меня. Слушай сюда: когда приезжают твои бяки?
- Два дня ещё есть, не считая сегодня.
- Значит так, никаких созвонов, завтра на этом же месте забиваем стрелку в 11: 00, сразу получаешь товар, и с тебя бутылка хорошего коньяка. Лады?
- Лады... но...
- Всё, бутылка коньяка я сказал...
Гладкий конец бильярдного кия неуверенного дёрнулся вперёд-назад, потом прицелился и нанёс робкий удар в боковину круглого костяного шара, который неохотно покатился по зелёному полю стола, стукнул по другому шару, лениво отскочил от него, сделав "рокировку дурака" , и всё же красиво упал в угловую лузу.
Не ожидая от себя такой удачи, Ольга в бурном восторге запрыгала на месте. Узкие джинсы, голубая тонкая водолазка облегали стройную сексуальную фигуру, эффектно выделяя аккуратную попку-персик и горные рельефы обворожительной груди, а пушистые волосы взлетали и парили над головой лёгкими чёрными волнами.
Стоявший рядом отец улыбнулся и похлопал в ладоши:
- Браво, душа моя! - воскликнул он. - Удар достойный Евгения Сталева!
Подхватив с края бильярда бокал шампанского и рюмку коньяка, он оживлённо шагнул к Ольге, отдал игристый напиток и нежно чмокнул её в губы.
Просторный и светлый зал, где расположились пять бильярдных столов, пестрел друзьями и гостями Миши Саенко - все играли, болели друг за друга и много пили.
Шустрые официанты, одетые в русские косоворотки и длинные сарафаны, крутились по залу и предлагали на подносах огромный выбор спиртного, разнообразных закусок и сладких десертов.
Изредка - то здесь, то там - доносились щелчки фотокамер вездесущих папарацци, и мигали вспышки блистающих ламп.
