- А во-вторых, посыл. Тут сложно объяснить, но когда меня порола мама, я чувствовала, что она мне мстит за мои шалости. Порет из злости. А вы пороли так, чтобы наставить. В вашей порке я чувствовала заботу.
- И, дай догадаюсь, сегодня на занятиях ты застывала тоже для того, чтобы я об тебе хорошенько позаботился?
Настя, грациозно выгнувшись, приподнялась на локте и повернула ко мне лицо. При этом стала видна ее небольшая упругая грудь:
- Все-таки вы умеете кое-что замечать, Виктор Геннадьевич, - усмехнулась она.
- Настя, а ты не замечаешь, что сейчас неподобающе себя ведешь? - вдруг сказал я.
- Что вы имеете в виду? - лукаво улыбнулась она.
- Ладно еще, что ты сняла трико перед массажем, но сейчас ты перед своим тренером светишь своими грудями. По-твоему, так себя должна вести приличная девочка?
- Конечно, нет, - ответила она серьезным голосом, хотя в глазах прыгали озорные чертики. - Веду себя непристойно. Смущаю уважаемого взрослого человека своим видом. Абсолютно бесстыжая девица, которую следует строго наказать!
- И как же именно наказать? - подхватил я эту игру.
- Тренер прекрасно знает, что непослушных бесстыдниц надо хорошенько пороть ремешком по их юным задницам, - Настя, уже не смущаясь, перевернулась и села на кушетке. Нелегко было глядеть ей в глаза, а не на груди.
- Ага, - скептически согласился я, - а еще тренер прекрасно знает, что конкретно для этой непослушной бесстыдницы порка будет никаким не наказанием. И скорее всего, она от этого еще и возбудиться может.
- Можно даже не сомневаться, - нагло продолжала девушка. - Между ножек будет мокро, как в речке. Девочка будет очень возбуждена!
Похоже, этот спонтанный переход в третье лицо сломал какие-то барьеры. Мы говорили как бы не о себе, а о каких-то сторонних персонажах. И эти самые персонажи (особенно одна из них) с удовольствием слали к чертям все нормы общественной морали.
- Если мокро, как в речке, - продолжил я эти словесные заигрывания, - трусики же промокнут. Не в чем домой идти будет.
- Но тренер же перед наказанием всегда спускает со своей ученицы трусики, чтобы ей было еще стыднее, - Настя провела ладонью по своему паху, и на трусиках действительно стало заметно пятно влаги.
- А как потом ученица будет справляться со своим возбуждением? Дома-то поласкать себя не выйдет, - напомнил я. Девушка на миг задумалась:
- А может быть, после порки тренер ее...
- Стоп! Закончили упражнение! - хлопнув руками по столу, я встал с кушетки. - Настя, ты сама себя слышала, что ты тут наговорила за эти несколько минут?
Праздник непослушания и бесстыдной наглости закончился. Красная, как рак, девушка, сдавленно ахнув, отползла в дальний угол кушетки, вжалась спиной в стену, подтянула колени к груди и обхватила их руками, скатавшись в комочек.
- Итак, подведем итог, - сказал я. - Тебя иногда порют дома, и тебе это не нравится, но хочется тебе при этом, чтобы тебя порол я, потому что тебе это нравится. Для этого ты намеренно косячишь, чтобы меня разозлить. А еще при порке ты сильно возбуждаешься, и тебе хочется мастурбировать, чтобы разрядиться, но дома ты этого делать не можешь, и твое напряжение накапливается. Так?
Настя ничего не ответила, но по ее виду все и так было понятно.
- А теперь помолчи немного, я подумаю, что мне с тобой делать, - велел я, хотя Настя и так сидела молча и неподвижно, глядя на меня.
Несколько минут прошло в тишине.
- Значит, так, - я нарушил молчание. - Я позвоню твоим родителям и скажу, что по вторникам у тебя будут дополнительные занятия после тренировки. Раз в неделю.
Ученица кивнула.
- То, что ты не можешь достичь разрядки - это очень плохо, поскольку вредно для здоровья, - продолжал я. - Так что я разрешаю тебе на этих наших встречах ласкать себя, покуда не кончишь. Ты меня поняла?
- Ласкать себя? При вас? - широко открыла глаза Настя.
- Посмотрим по ходу дела. Дальше. Поскольку порка для тебя - это желанный исход, я больше не буду считать ее наказанием. Так что если на занятиях ты будешь лениться, болтать, хамить и всякое такое - я к твоей попе даже не прикоснусь. Будешь у меня стоять в планке и делать бурпи до посинения. Порка, наоборот, будет твоей наградой за хорошую работу. Это ясно?
- Ничего себе, - только и выговорила она.
- Ну, и последнее. Я думаю, ты не маленькая и не глупая, прекрасно понимаешь, что о происходящем на этих наших дополнительных занятиях никто не должен знать. И в первую очередь в твоих интересах, чтобы мама не обнаружила у тебя следы порки. Так что дома ты должна себя вести образцово, чтобы у мамы не было поводов тебя наказывать. С этим согласна?
- А вы меня при этом пороть будете?
- Я же сказал - как поощрение за успехи. Впрочем, я прекрасно знаю, насколько ты хорошая гимнастка, поэтому порку легко заработаешь на любом занятии, когда только захочешь. Еще вопросы?
- У меня один вопрос, Виктор Геннадьевич. А что мы будем делать прямо сейчас?
Я возвел очи горе и задумался.
- Что мы будем делать прямо сейчас. Хм. Прямо сейчас надо решить твою проблему с твоим возбуждением. Так что ложись на кушетку - можешь садиться, можешь встать, как хочешь - и ласкай себя, гладь, беспощадно подвергай себя нежности и ласке.
- Что, прямо вот так? - вновь удивилась Настя, не успевшая еще отойти от прошлого изумления.
- Как "так"? - переспросил я. - Что ты подразумеваешь?
- Вы можете выйти? Я стесняюсь, - попросила она, смущенно опустив голову.
- Не ты ли только что сама разделась до трусиков, когда я тебя массировал?
- То массаж, а тут... ну вы что, Виктор Геннадьевич, не понимаете, каково это девочке решиться на подобное перед взрослым мужчиной! У меня же в лучшем случае просто ничего не получится, а в худшем - я со стыда сгорю!
- Да и то не сразу сгоришь, а еще долго дымиться будешь. А времени у нас с тобой не очень много, - прикинул я. - Что ж, валяй!
