Вовка перешел к животу, поглаживая его сначала по-, а потом против часовой стрелки. Таня едва слышно застонала. "Сейчас-сейчас". - успокаивающе произнес Вовка и погладил лобок. Сначала сверху вниз, потом, наоборот, снизу вверх, вороша кудрявую черную волосню. Из влагалища, хорошо видные на ярком свете, вытекло несколько капель смазки.
- Вов-ка: я хо-чу кон-чить: , - задыхаясь, сказала Таня, тяжело дыша.
- Сейчас-сейчас. - снова повторил Вовка, соображая, чтобы такое предпринять и вспомнил про точку G. Осторожно, чтобы не оцарапать влагалище, Вовка ввел средний палец (Таня громко завыла, не в силах сдерживаться) и нащупал эту проклятую точку. Таню выгнуло дугой, она оперлась на диван лишь затылком и пятками, и из лохматых губок вырвалась мутная, резко пахнувшая жидкость. Раз-два-три: Танино тело расслабилось, и она с громким стоном облегчения опустилась на диван, раздвинув ноги и некрасиво вывернув колени.
- Что у вас тут? - поинтересовалась Ирка с баночкой косметики в руках.
- У кого что. А у Тани - струйный оргазм. Тряпку принеси.
Через полчаса Таня почти полностью пришла в себя и сидела на кухне в Иркином купальном халате. Чашку с чаем она держала обеими руками, потому что они еще тряслись. Ирка намазывала ей еще один бутерброд с черной икрой в своем фирменном стиле: хлеба поменьше, а масла и икры побольше.
- Что это со мной было, а, ребят? - спросила она, доев бутерброд.
- Это прошлое из тебя выходит, - серьезно ответила Ирка.
Она тоже взрослела.
До иглоукалывания сегодня они так и не дошли. Когда Таня одевалась в прихожей, Вовка подал ей пальто и прошептал на ухо:
- А волосы с лобка и больших губок надо убрать. Там есть активные точки, а я их не вижу, так все заросло. Если хочешь, это сделаю я. Калерия, Иркина мачеха, забыла свою бритву и специальный крем.
Таня кивнула, поглядев Вовке в глаза серьезно-серьезно. И ушла.
Вовка заглянул к Ирке перед сном, чтобы поделиться сокровенным:
- Я думаю, из Тани "сестры" не получится.
- Вот как? Почему?
- Возраст. Никто, даже ее отец, даже она сама не знает, сколько ей лет. Может, пятнадцать, может, восемнадцать. Просто она такая маленькая, а по степени волосатости:
- Что?
- Как моя тетка Валя из глухой деревни. Они там даже не знают, что эти волосы можно брить! И ноги!
- Так ты лечить ее будешь?
- Уже начал. Сегодня.
Ирка коротко хохотнула.
- Тогда кто?
- Еще две Лены. Сидорина и Батина.
- Ну, и кого бы ты выбрал?
- Не знаю. Присмотрюсь пока. И ты присмотрись.
- Поцелуешь по-братски? В лобик.
- Или в лобок?
- Вовка - проказник: в лобик на сон грядущий.
- Конечно, сестричка.
- А, знаешь, я завтра к медсестре подойду. Она у меня денег одалживала до получки, долг я ей прощу, а про Таню спрошу. Она ей регулярно справки выдает, когда от физры освобождает из-за менструаций.
- А медсестра дело не раздует? Зачем это девочки друг другом интересуются?
- А я скажу, что сама жду, боюсь, мол. Волосики свои покажу. И разговор на Таню переведу.
- Попробуй. Спокойной ночи!
- А в лобик?
Назавтра Ирка к Вовке не подходила, только делала серьезное лицо и подмигивала, кивая на медкабинет. А в большую перемену пропала совсем. Зато подошла Мара.
- Здравствуй, Вова. Я готова. Выпить чаю я приду, чтоб меня ебать в пизду.
Вовка не знал, плакать ему или радоваться.
- Маара! Ты и мат? Что случилось?
- А что? - сказала Мара грустно и вздохнула. - У нас все цыгане матом ругаются. И мама, и папа, и дети. Так я приду на чай? Не выгонишь?
- Приходи, конечно. Только мат дома оставь. Ладно?
- Ладно.
- Увидишь голую Таню Дудину, не удивляйся. Сложный случай. Психиатрия, опережающее развитие, сильная близорукость на почве стресса, кожа паршивая на лице. Куча проблем. Буду решать.
- Привет, Марка! Что сегодня, малый слет братства?
- Что-то вроде. Вечером расскажу, правда, все придумки. Но интересно.
