- Хорошо, Оксана, я согласна, ты не оставила мне выбора, подруга. - произнесла наша мать коварной соседке с верхнего этажа печальным голосом.
Она всю жизнь прожила в городе и ехать в деревню ей крайне не хотелось.
- Вот и славненько, не пожалеешь, Марина. Ты ко мне по хорошему, и я к тебе тоже. Парни, садитесь за стол, обмоем наш договор: - предложила нам тётя Оксана, вытаскивая из сумки, которая была у неё через плечо, бутылку самогонки.
Хохлушка по национальности, Оксана не пила магазинную водку, а сама у себя в квартире гнала настоящую, по её словам, украинскую горилку. Излишки самогона она продавала местным алкашам, среди которых он расходился на ура. Бывало, её муж Михалыч пиздил у неё бутылку или две для своих корешей, с которыми днями играл в домино во дворе, пока тётя Оксана торговала на рынке. И был за это немедленно бит бедовой женой до фингалов под глазами.
- Посуду не нужно с собой брать, там все есть. Берите только одежду и все самое необходимое. Ночь вам на сборы, а утром я вас отвезу туда на своей машине. - говорила нам соседка с верхнего этажа, сидя на стуле, куря сигарету и как бы ненароком раздвинув ноги.
Она сидела напротив меня, и сейчас я уже воочию видел край её белоснежных трусиков, которые выделялись на фоне черных капроновых чулок. Она или не знает, что под юбкой видны у неё трусы, или нарочно широко расставила ноги, чтобы их увидели молодые парни. Обычно женщины, когда сидят на стуле в короткой юбке, плотно сдвигают ноги вместе, чтобы окружающие не видели их нижнее бельё. Но видно, у этой тётки чесалось между ног или ей нравилось таким образом соблазнять парней.
- Так быстро, Оксана? Дай нам хотя бы пару дней на сборы. - попросила подругу наша мать заплетающимся от выпитого языком.
Марина практически не пила, а если и выпивала в компании, то быстро пьянела. Самогон у тёти Оксаны был ядреным, и наша мать окосела, да и не только она, но и мы с Витьком.
- Не могу, Марина, честно не могу. Мне завтра твоя квартира в край будет уже нужна. Сюда товар один должны подвезти. Так что вас завтра тут не должно быть. - ответила нашей матери соседка, и я догадался, что за "товар" завтра привезут в нашу квартиру.
Наверняка украденные вещи, которыми и станут торговать все лето её родственники с Украины. Чужим такое дело не доверишь.
- Так что давайте, парни, ещё по стопочке и я пошла, а вы помогайте матери собирать вещи. - тётя Оксана сама разлила остатки горилки по стопкам, ловко опрокинув ядреный самогон в свой накрашенный рот и закусив его солёным огурцом, другой закуски у нас на столе не было.
Встала и пошла на выход, покачивая бедрами идя на каблуках. Уходя, соседка окинула меня насмешливым взглядом своих карих наглых глаз. Она видела, что я вовсю рассматривал её трусы под юбкой.
- Ох, парни, что я, дура, натворила? Ты прав был, Витя, что эта Оксана себе на уме и не просто так мне деньги в долг давала. Я не выживу в этой Плетневке. - причитала мать, сидя на кухне и куря одну за одной сигареты с белым фильтром из пачки тёти Оксаны.
Соседка не стала их забирать и специально оставила свои сигареты нашей матери, видя, что та курит дешёвую "приму" без фильтра.
- Успокойся, Марина, и не плач. Слезами горю не поможешь. Хорошо, что так всё получилось, а могло быть гораздо хуже, если она привела бандитов с рынка и у нас отобрали бы квартиру. - успокоил брат плачущую мать и сам закурил из пачки тёти Оксаны сигарету.
"Прима" уже всем надоела и от неё донимал кашель.
- Но как мы там будем жить, сынок? Я комаров боюсь и змей, а они в лесу, наверное, есть: - не унималась мать, сидя на стуле с заплаканными глазами.
Она и вправду всю жизнь прожила в городе, дачи у нас не было, и мать панически боялась комаров и змей.
- Да нормально все будет, мам. Выбирать то нам не приходится, а со мной вы не пропадете. Я два года прослужил в уральской тайге и знаю, как выживать в лесу. - сказал нашей матери Витёк и незаметно для неё кивнул мне головой на дверь прихожей, мол, пошли выйдем покурим.
Оставив мать на кухне, которая уже перестала плакать, успокоенная словами старшего сына, и просто сидела и смотрела в окно, мы вышли в коридор на лестничную площадку и закурили.
- А ништяк всё получилось. Не ожидал, что эта Оксана подобное нам предложит. Думал, пиздец приведёт уголовников с рынка и хана. А она нам дом в деревне предложила на лето, красота. - радостно сказал Витёк, возбужденно куря сигарету.
- Да что мы там будем делать все лето Вить в этом колхозе:? - спросил я у старшего брата, не понимая, чему он радуется?
Я не хуже матери никуда не выезжал из города и боялся села.
- Как что, Костян? Марину будем с тобой ебать всё лето. Я с ума по ней схожу и не надеялся, что когда-нибудь ей засажу, а тут такая удача:? - ответил мне Витёк, почти скороговоркой, от волнения коверкая слова.
- Ты спятил Вить? Мать ни тебе, ни мне не даст. Ты вообще дурак, раз такое говоришь:? - сказал я старшему брату, смотря на него как на сумасшедшего.
Наша с ним мать была женщиной строгих нравственных правил. Не смотря на то, что она жила без мужа, домой мужчин мать никогда не приводила. Днями пропадала в школе, посвящая свою личную жизнь работе. Да и дома я никогда не видел свою мать в нижнем белье. А свои грязные трусы она стирала отдельно и сушила их у себя в комнате, чтобы мы с братом не видели её интимное бельё. И одевалась наша мать соответственно, длинные юбки ниже колен. Особо не красилась и не делала макияж на лице. Да у меня и в мыслях не было, чтобы переспать с родной матерью. То ли дело вульгарная торгашка тётя Оксана. Её белые трусы, край которых я сегодня увидел, сделали мой член каменным, и единственное, что я сейчас хотел, так это закрыться в туалете и всласть подрачить.
- Даст, куда она на хуй денется. Я до армии ездил с пацанами на рыбалку в эту Плетневку. Глухомань жуткая, лес один кругом. Местных там мало тогда жило, а сейчас может и нет никого: - сказал мне брат, косясь на дверь нашей квартиры, боясь, чтобы мать не подслушала наш разговор и не узнала раньше времени о планах своих сыновей насчёт неё.
- А я смотрю, ты на эту шлюху Оксану запал? Видел, как она ноги раздвинула, когда у нас на кухне сидела: - засмеялся брат, словно читая мои мысли.
Я действительно подсел на тётю Оксану, и она была для меня самой желанной из всех женщин. И мне было жутко неприятно слышать про неё от своего брата слово шлюха. Но перечить ему я не стал, Витёк был старше и сильнее меня и запросто мог мне накостылять по шее.
- Её "чурки" на рынке во все дыры ебут и от неё можно на конец трипер подхватить. Показала, блядь свои трусы, а ты поплыл: - засмеялся брат и услышав шаги за дверью нашей квартиры, шепнул мне на ухо.
- Марина в сто раз лучше. Мать ни с кем из мужиков не ебется и от неё не подхватишь.
- Парни, кончайте курить. Пошли поможете мне вещи собрать, ведь нам нужно за ночь успеть со сборами: - сказала нам с Витьком вышедшая из квартиры на лестничную площадку мать, и мы с братом честно прихуели от её прикида.
Пока мы курили, наша мать успела переодеться и стояла в полураскрытой двери квартиры, одетая в чёрную блузку без рукавов с глубоким декольте, в котором даже было видно начало её сисек. Блузка эта была из эластичного материала и напоминала больше по своей форме майку, которая приятно подчеркивала у мамы едва заметный животик и крупные груди. Я впервые в жизни видел у своей матери выпирающие через одежду груди. До этого мать носила блузки балахоны, которые максимально скрывали её прекрасные и не маленькие, как оказалось, сисяры.
А ещё нас с братом поразила юбка, в которую переоделась мама, пока мы с ним курили. Она тоже была не из её гардероба строгой училки русского языка и литературы. Раньше мать носила широкие и длинные юбки, а сейчас на ней была надета зеленая приталенная юбка чуть пониже колен. Я тоже впервые увидел, какие у нашей матери обалденные стройные ножки и не хилые ляжки, которые угадывались под тугой тканью юбки. На ногах у мамы были натянуты то ли чулки, то ли колготки чёрного цвета, как у тёти Оксаны, но только у нашей матери они были со стрелками, такие были в моде в 60-х годах.
- Что на меня так уставились парни. Вот оделась по колхозному в свои старые вещи. Не носить же мне хорошую новую одежду в лесу, где мы будем жить лето: - сказала нам с братом улыбаясь, мама и повернувшись, пошла в дом, оставив дверь квартиры открытой, а нас с братом заставила в очередной раз открыть рты от удивления и восхищения.
Мать повернулась к нам спиной и пошла в квартиру, а мы с Витьком увидели её тугой зад. Юбка настолько плотно обтягивала мамину попку, что через одежду выступали половинки её пухлой жопки.
- Ты это видел, Костян:? - ошалело сказал мне Витёк и словно зомби пошёл вслед за нашей внезапно ставшей сексуальной мамой в квартиру, помогать этой этой зрелой красотке с волнистыми темнорусыми волосами собирать вещи.
Мать, на сколько я помню, никогда не заплетала свои волосы в косы или не закладывала шиньон на голове, по типу того, как это делала тётя Оксана. Нет, у нашей с Витьком матери Марины, волосы были длинные, волнистые, темно русого цвета и спадали ей на плечи. Что вообще то шло маме. Я не представлял свою мать с косой или с какой либо укладкой волос на голове.
Иногда, когда мать что-то делала и ей мешали её длинные волосы, она просто их зачесывала за уши назад и прикалывала небольшими чёрными заколками. Но это было редко, в большинстве случаев прекрасные мамины волосы были свободны и волнами спадали ей на плечи. Собирались мы практически всю ночь. Мать складывала в сумки и баулы все вещи, которые, по её мнению, должны были пригодится нам в деревне. Даже посуду собрала, чайники, кастрюли, сковородки, ложки, вилки и чашки. Хотя тётя Оксана и говорила, что у неё на даче в деревне все есть, наша мать категорически не захотела оставлять посуду и свои вещи в квартире, где будут жить чужие люди.
