- Потому! - резко оборвал ее Игаша. Его глаза вновь стали жесткими. - Я уже вам сказал, что нас никто отсюда не выпустит! Пока мы не опустошим часы своими рассказами: И вы все это знаете!
- Да уж, - передернул плечами Михон. Он вспомнил, как с трудом нашел выход из школы, как потом деревья гонялись за ним по школьному двору, как он еле-еле нашел то известное окно и этих: собеседников. - Кстати, Игаша, а что случилось с Толяном? Куда он делся?
Игаша застыл, и на его лице замелькали тени ответов.
- Он ушел, - невыразительно произнес подросток, глядя в пол. - Он отдал мне эти часы, сказал, что надо сказать и ушел.
- А как:
- Значит, ты говоришь, что Петруччо предложил тебе член измерить? - Игаша в упор глянул на Михона. - И что же было дальше?
- Ладно. Одним словом, я гордился своим членом.
Он помолчал, как бы ожидая возражений, но их не последовало. Анна Евгеньевна шумно дышала и теребила в руках носовой платок. Маринка вновь перебирала струны на гитаре. Сашка тщетно пытался застегнуть порванную рубашку. А Игаша опять сально улыбался. И все они смотрели на Михона.
- Вот, - продолжил Михон. - Петруччо предложил измерить мой член линейкой. Сказал, что у него есть и деревянная, и металлическая, и пластмассовая: Но я очень стеснялся, и все что я смог, это попросить журнальчик на денек. Петруччо, конечно же, не разрешил. Он умел уговаривать: Для начала мы измерили его член: Он был, естественно, больше моего, но тогда я просто обалдел. Взрослый мужик показывал мне свой:
- Свинья, - проворчала Анна Евгеньевна. Она уже спрятала платок и спокойно выдержала метнувшего на нее взгляд Игашу.
- Может быть... Потом мы стали мерять мой... Петруччо сказал, что мой член вполне достоин того, чтобы участвовать в конкурсе. Он вытащил фотоаппарат и сфотографировал меня... ну, без трусов... Потом он спросил, умею ли я хранить взрослые тайны. Конечно же, я был сама могила... Он показал мне фотографии мальчиков, которые тоже, по его словам, претендовали на участие в конкурсе. И там я увидел знакомого пацана. Мы с ним отдыхали в загородном пионерском лагере. Почему-то это меня успокоило, и я поверил в честность намерений Петруччо. Перебирая фотки, я наткнулся на такую, где один мальчик держит во рту:
- Какой ужас! - воскликнула Анна Евгеньевна. Она вскочила с места и бросилась к двери каморки. Она рвала ручку на себя и наваливалась всем телом на крашеные доски. Но хлипкая на вид дверь совершенно не поддавалась яростному натиску. Учительница биологии, стеная, сползла на пол и уткнулась головой в косяк.
Михон подождал, пока этот демарш окончится, и уже спокойнее продолжил:
- Это был член Петруччо. Он сказал, что это, своего рода, тест, через который должен пройти каждый из претендентов.
- И ты прошел? - со скрытым возбуждением пробурчал Сашка.
- А как же! Это я потом понял, что тогда сделал. Но в тот день мне это: меня это: заинтересовало, что ли. Так заинтересовало, что я был ужасно недоволен, когда в дверь позвонил мой брат, вернувшийся из школы. Петруччо, конечно же, взял с меня слово о неразглашении. И до сих пор я хранил это слово.
- И тебе не стыдно? - Анна Евгеньевна повернула к Михону свое уставшее лицо сорокалетней женщины.
- Мне стыдно, что я нарушил слово, - отчеканил Михон и вновь отвернулся к окну.
- Меньше половины! - воскликнул Игаша. - В часах совсем чуть-чуть песку осталась!
