Прежде, чем мальчик успел понять, что происходит, его, грубовато притянув за руку, затолкали в пыльную темноту шкафа. В следующее мгновение, он почувствовал прикосновение каменных грудок Кати. Его собственная стоявшая торчком писька упёрлась ей в живот.
- Никому не рассказывай, - в темноте разгонявшейся только слабым светом, проникавшим через щели в дверях, сдавленным голосом произнесла девочка, пытаясь отодвинуться подальше.
- А ты... не ёрзай... а... то...
Но девочка будто нарочно не слушала его. Через несколько секунд мальчик почувствовал сладострастную боль в кончике.
- Нет... нет...
Но в следующий момент что-то густое вырвалось из дырочки в его головке медленно растекаясь по трусикам.
- Кать, я не нарочно, к... Кать.
Девочка молчала, так что и он вскоре оставил попытки извиниться. Минут через десять их выпустили. Психолог, кажется, вовсе, не заметила перемены в своём подопечном, а врача, как выяснилось, они не интересовали. Так что, одевшись, они покинули кабинет, а потом и школу. Дети не знали, как будут смотреть в глаза друг другу, своим одноклассникам, психологу, врачу, вообще, всем. Жизнь казалась им тюрьмой, откуда нет выхода (слава Богу, тогдашним детям был неведом тот способ побега, что зовут самоубийством) . Но это странное, унизительное и одновременно дьявольски приятное действо они не забыли никогда, пусть даже спустя многие годы, лиц и имён друг друга уже не помнили...
