Они не могли похвастаться выдающимися размерами своих бюстов, и то что они увидели, было за гранью их воображения. Она не знала что делать, а Штольц только посмеивался. Вдруг раздался властный голос, и Монику тут же оставили в покое. Штольц, взяв ее за руку, подвел ее к старому шаману. Вообще то он всегда отмечал у индейцев особое умение владеть собой, но здесь он впервые увидел, как у старика на лице появилось такое выражение, как будто он увидел привидение. Шаман вытянул руку по направлению к Монике и сказал, - У наших женщин тоже должны быть такие груди, в них много молока и наши дети будут всегда сыты и здоровы, мы будем просить духов об этом. - Что он сказал? - заволновалась Моника, и Штольц мгновенно перевел: - Он приветствует такую красивую гостью в своей деревне. Господи, что я несу? - подумал он. Моника изобразила на своем лице самую ослепительную улыбку, на которую была способна, и Штольцу пришлось снова придумывать, что сказать шаману, что бы объяснить, что ее так обрадовало. Почувствовав, что так можно и заиграться, Штольц объяснил, что Монику утомил перелет, и ей нужно отдохнуть. Ей для отдыха выделили ту самую хижину, из которой начинался путь в никуда. Штольцу вообще то было жаль эту красивую и такую доверчиваю глупышку, и он с досадой вспомнил что в том что она здесь, виноват Фогель, если бы не его идиотские опыты, то здесь была бы совсем другая. Штольц был абсолютно убежден в том, что богам наплевать, кого будут использовать в качестве барбекю эти любители жареного, и решил поговорить со стариком, он видел в деревне пару пленников, но тот был упрям как ишак. Он наотрез отказался заменить Монику кем нибудь другим. Единственное на что его сумел уломать Штольц, так это на значительное расширение биологических образцов. До сих пор ему приходилось довольствоваться только костной тканью. А в это время, ничего не подозревающая Моника, мирно дремала в хижине, поскольку Штольц не советовал ей появляться на людях без него. Слишком много желающих было потрогать и пощупать. Она не особенно огорчилась, когда он сказал, что им придется заночевать здесь. Повышенное внимание к своей особе ее весьма занимало. Быть в центре внимания даже в индейской деревне для нее было приятно.
Вот только спокойно выспаться ей не удалось, так как из хижины шамана вся ночь доносились какие то завывания. - Какого дьявола он голосит, - подумала Моника, ворочаясь на циновке, - ему что дня не хватает? - Под утро вопли стихли, и она уснула, свернувшись калачиком. Разбудил ее Штольц, он стоял перед хижиной в которой она ночевала, а рядом с ним стоял шаман и протягивал ей посудину с каким то пойлом. Штольц одобрительно кивнул, и сказал, - пейте, это вас очень взбодрит. - Моника осторожно отпила, вкус был очень необычный, но неприятным его назвать было нельзя. Она послушно выпила все, почувствовав легкое головокружение, которое, впрочем, тут же прошло. Штольц понимал, что шаман, строго соблюдая ритуал, здорово рискует. Если бы Моника что- то заподозрила, то она, обладая сейчас той самой двадцать четвертой, запросто могла разнести половину деревни. Будь на ее месте любой индеец, он не сделал бы и попытки к освобождению, так как воспринял бы все как волю богов. Но Моника вряд ли страдала подобными предрассудками. Весь день она чувствовала себя просто потрясающе, и если добавить к этому необыкновенно обходительное отношение к ней Штольца, то она без всякого предубеждения выпила и следующий поднесенный ей напиток. Это был приготовленный сок аяхуаски, лианы с сильным галлюциногенным действием. Выпивший сок лианы, погружался в какое то другое измерение. Действие его, наверное, невозможно описать. На каждого он действовал по своему, соответствуя его внутреннему миру. Главное что он совершенно подавлял всяческую агрессию. Теперь все было готово к обряду. В лаборатории острова на его основе была изготовлена вакцина, обладающая сходным действием, а в комплексе со снотворным она рождала потрясающие фантастические сны. Она то и позволила Штольцу без хлопот доставить сюда Монику.
