21 апреля.
Пришло письмо! Стоило вчера загрустить по поводу пропажи своего неизвестного поклоника и он появился вновь. Это письмо не столь откровенное, как предыдущие, оно немного в другом настроении, другом стиле. Но тоже завораживающее. Вот цитата: ": ведущий вечера объявляет: "Медленный танец", проходит несколько тактов вальса, и вдруг - гром и молния - словно бы из воздуха материализуется незнакомец в маске и, немного смущаясь, произносит, старательно выговаривая: "Разрешите... " На твоем лице гамма чувств: неверие в реальность происходящего, безмерное удивление, легкое замешательство, внутренняя борьба, и, как в омут головой - выдох: "Да, конечно. " А далее: скольжение по паркету, боязнь партнера показаться неловким и неуклюжим, страх сорваться, подобно канатоходцу, с туго натянутой проволоки, и, о ужас, твое запоздалое понимание того, что ведь это же вальс - что-то очень личное, интимное; а партнер - незнакомец, непрочитанная книга, шкатулка с сюрпризами, чертик из табакерки - одним словом, Мистер Икс. Но вот смолкли последние аккорды, танец окончен, кавалер провожает даму и... " Красиво. Образно. Волнующе.
22 апреля.
Когда я сегодня вошла в наш с Сережей номер, я его еле узнала. Сережиными стараниями на сегодня он был превращен в студию фотографа: темно-синий шелковый фон закрывает одну стену, перед ним стоит деревянный венский стул, напротив фотоаппарат на штативе, лампы разные. За штативом Сергей. Сегодня он - фотограф. Я - модель. На кровати я нашла белый длинный свитер грубой вязки, Сергей попросил меня полностью раздеться и надеть только свитер. А потом началось: сначала он усаживал меня на стул, показывал, какую позу мне принять. Потом уже я сама стала импровизировать, стараясь выглядеть и эротично, и эстетично. А Сергей щелкал и щелкал фотоаппаратом. Для последнего кадра он попросил меня встать, повернуться спиной, нагнуться, опершись руками на спинку стула. Я сделала так, как он сказал. Но щелчка не услышала. Зато вскоре почувствовала сзади его дыхание, его руки на своей спине, его твердый член, который упирался мне в попку. Он задрал свитер, провел пальцами по моей вагине, возбуждение тут же нахлынуло на меня. Когда я стала достаточно влажной, Сергей, все так же не говоря ни слова, вошел в меня. Акт был скоротечным, мне было довольно неудобно стоять в этой позе, может быть именно поэтому оргазма я так и не дождалась. И не стала его симулировать. Сергей никак не отреагировал на это, ни словами, ни попыткой продолжить ласки после семяизвержения. Вот это мне уже не нравится.
23 апреля.
Сегодня по случаю субботы хотела отоспаться вволю, да не вышло: позвонила мама, попросила встретиться с ней, да еще в 8 утра. Она у меня ранняя пташка, ей и в голову не приходит, что кто-то может в субботу в 8 утра еще спать. Зато! Зато я видела мальчишку, который опускал что-то в мой почтовый ящик. Позвала его, но он убежал. Заглянула в ящик - очередное письмо от незнакомца. Теперь я знаю, что есть шанс его найти, мальчишку-то этого в нашем дворе я часто вижу, встретить его не проблема. А заставить его выдать мне моего корреспондента - дело техники. Вот поэтому на встречу с мамой я приехала в самом радужном настроении. И мама меня просто-таки огорошила. Оказывается, у отца есть любовница. В его 54 года он нашел себе 20-ти летнюю девочку, которая даже младше меня! Мама уже все разнюхала, знает, кто она и где живет. И просит меня с ней встретиться и поговорить, убедив ее отца бросить. Ох, как все это нехорошо! И сама ситуация дикая, и роль, которую мне навязывает мама, мне не нравится. Но устоять я не смогла, когда ее красивые зеленые глаза наполнились слезами, я согласилась. Теперь вот придется как-то выкручиваться. Совершенно не представляю, как вести подобные разговоры.
24 апреля.
С утра собралась с силами и поехала к этой Верочке - папиной пассии. Чувствовала себя преотвратно - ну что ей говорить?"Ах, Верочка, оставьте моего папу, а то мама переживает"? или "Он же тебе в отцы годится, поищи кого-нибудь помоложе"? Глупо и нелепо. Но раз обещала - надо ехать и разговаривать. Дверь мне открыла по-настоящему красивая молодая женщина, стильная, ухоженная, сексапильная. Она и оказалась Верой. Я представилась, сказала, что хочу поговорить. Мы прошли на кухню, Вера спокойно села напротив, закурила и приготовилась меня слушать. И я стала нести полную чушь: и про то, что мой отец стар, и про то, что мама переживает, и про то, что вообще это все дико. И вдруг на кухне появился мой папа: мокрый, только что из душа, с полотенцем, завернутым вокруг бедер. Он смутился, меня увидев, быстро исчез в недрах квартиры. А я вдруг осознала, что полчаса назад вот эта великолепная женщина занималась любовью с моим отцом! Как-то мне вообще не приходило в голову, что мои любимые, немолодые родители по ночам стонут и кричат от наслаждения. Почему-то даже мысли такой не возникало. А ведь они еще не старики совсем. Я попыталась представить своего отца с торчащим членом, и мне просто стало плохо. Физически плохо от одной подобной мысли. Нет, не дело это - влезать детям в интимную жизнь своих родителей. В результате я поспешно распрощалась и ушла из той квартиры, пообещав себе больше не думать на эту тему никогда. Пусть сами разбираются, я больше в это не полезу.
25 апреля.
Решила написать письмо своему давнему таинственному поклоннику с тем, чтобы передать ему его через того самого мальчишку. Начало написалось на одном дыхании. Вот оно: "Ты разденешься сам. Ляжешь. Я возьму 4 шарфика и привяжу твои руки и ноги к четырем углам кровати. Под голову тебе подложу подушек, чтобы ты мог полусидеть-полулежать, и чтобы тебе было удобно. Ведь ты позволишь, да? Потом я придвину к кровати кресло так, чтобы оно было напротив, и ты его хорошо видел. Я не буду торопиться. Медленно, наслаждаясь твоими взглядами и видом твоего торчащего члена, сниму с себя всю одежду. Потом сяду в кресло, забросив ноги на подлокотники, правую - на правый, левую - на левый. И забуду про тебя. Почти забуду. Я позволю своим рукам ласкать мое тело: то нежно и ласково, то неистово и даже жестоко. Я буду теребить свои соски: Видишь, какие они стали твердые и как выросли? Я проведу рукой от груди вниз, по животу, потом по лобку, спущусь еще ниже... . Кожа моя станет горячей, по всему телу будут прокатываться волны желания, иногда я буду смотреть на тебя, то прямо в глаза, долго и пристально, то на твой член, лаская его взглядом, облизывая свои губы от уголка до уголка... Одна моя рука занята грудью, она то мнет, сжимает правую грудь, то пощипывает сосок на левой. Я оближу указательный палец, он станет влажным, и его кончиком я буду дразнить свои уже торчащие соски. Другая рука в это время уже нащупала бугорок клитора, который наливается соком под пальцами. Я не смогу молчать, мое дыхание станет хриплым, будут вырываться стоны... Я опущу пальцы еще ниже, раскрою лепестки, ты видишь, как поблескивают капли сока в моей вагине? Это все только для тебя. Это все только потому, что я хочу тебя. Я введу в свое лоно сначала один палец, потом еще один. Мне придется закусить другую руку, чтобы не кричать в голос от возбуждения и удовольствия. Но я смогу вовремя остановиться, не доводя себя до оргазма. Ведь еще есть ты. Я встану с кресла, переберусь к тебе поближе, устроюсь между твоих ног, впервые дотронусь рукой до твоего члена. Какой он твердый! Большой! Горячий! Я намочу пальцы соком из своей вагины, и их подушечками легко пробегусь по всему твоему члену, по головке, а губами в это время обниму твои яички, сначала одно, потом другое. Потом я оттяну крайнюю плоть вниз, чтобы обнажить твой потрясающий член, проведу языком дорожку от самого корня до головки, пощекочу уздечку и возьму его весь в рот. Твой член увеличивается в размерах, я чувствую это, но еще не время получать максимальное наслаждение. Поэтому я со вздохом сожаления отпущу его, чтобы зажать между своих грудей. Они мягкие, упругие, большие, кожа шелковая, почти раскаленная возбуждением. Я прижму их руками к твоему члену, он окажется между ними, и я буду двигаться опять вверх-вниз, то почти отпуская его, то пряча целиком. Он опять готов? Нет, рано. И опять я ненадолго отпущу его. Чтобы подвинуться вперед, оказаться над тобой и медленно опуститься на него и на тебя. Я возьму твой член рукой и помогу ему найти правильную дорогу. Вот он уже внутри меня. Чувствуешь, как там горячо и влажно? Как там все горит, в нетерпении ожидания? Мое терпение кончится, и я начну резко подниматься на тебе и также резко опускаться, чтобы твой член бился головкой об мою матку. Все сильнее, резче, быстрее... Ну, давай же, кончай, я не могу больше ждать! И вот она - сладкая пульсация внутри меня, вот твоя сперма вырывается фонтаном, вот твои хрипы и стоны сливаются с моими. Мое тело извивается на тебе, я стараюсь прижаться к тебе сильно-сильно, я не хочу выпускать твой член из себя: "
27 апреля.
В каком-то старом фильме, кажется, с Рурком, две главные героини, собираясь на карнавал, переодеваются мужчинами. Они надевают мужское белье, белые сорочки, подтяжки, запонки, смокинги, приклеивают усы и убирают под шляпы волосы. И та, что постарше, говорит о том, как притягивает ее мир мужчин, как возбуждает ее даже попытка проникнуть в это чужое, непонятное, непривычное мужское существование. Я смотрела фильм, слушала этот монолог и соглашалась с каждым словом. Когда я выхожу за продуктами, я часто, чувствуя себя почти воровкой или шпионкой, захожу в автомагазины, где находится один из центров мужского мира. Там царят настоящие, правильные мужские запахи, там обилие больших, тяжелых, непонятных железок, там загадочные разговоры у прилавка, в которых так мало знакомых слов, но которые волшебной музыкой-волной растекаются по телу. И иногда нестерпимо хочется надеть мужское белье, сорочку и подтяжки, запонки, брюки и смокинг, приклеить усики и убрать волосы под шляпу. Кажется, что так удастся обмануть судьбу и хоть на недолго проникнуть в манящий мужской мир не случайным гостем, а одним из полноправных хозяев, и вот тогда откроется что-то удивительное, станет ясной до прозрачности какая-то великая тайна, я смогу узнать, понять и почувствовать то, что не дано знать, понимать и чувствовать ни одной женщине.
