Перелом наступил в тот вечер, когда в туалет зашел незнакомый, довольно молодой, хорошо сложенный парень. Он уперся взглядом в фигуру горбуна, и уже ничто его больше не интересовало. Несколько раз он заходил в разные кабинки, и в упор оттуда на него смотрел. Толку было мало. И тогда он просто распахнул дверцу и нагло, не обращая ни на кого внимания, на глазах у многих начал онанировать, стоя ногами на горшке. Горбун не отрывал глаз. Впервые на его лице проявились эмоции. И, наконец, свершилось: он медленно, ковыляя, раскачиваясь, шевеля от возбуждения пальцами, двинулся вперед, чуть задержался на входе, затем вошел и плотно закрыл за собой дверцу на задвижку. Все замерли, внимательно прислушиваясь, давно научившись по характеру доносившихся звуков восстанавливать ход событий. Все было настолько необычно, что, боясь спугнуть, никто даже не решился свеситься из соседней кабинки.
Парень исчез. Вначале была почти полная тишина. Был слышен лишь шорох снимаемой одежды. Затем опять почти тишина. И вот знакомое сопение возвестило: контакт начался. Звуки то нарастали, то замирали. Темп тоже менялся несколько раз. Потом вдруг послышалась сдержанная возня, характерное влажное чмоканье, сопровождаемое постаныванием и мерным колебанием стенок кабинки. Сильно мешали звуки льющейся воды из какого-то неисправного бачка, но и так было ясно, что финал близок. Все завороженно замерли и уставились на дверцу. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием. Потом опять зашуршала одежда, послышался тихий разговор шепотом. Отщелкнулась задвижка, дверца приоткрылась, и также медленно, ни на кого не глядя, горбун проплелся к стене, где и сел на корточки.
Вышел парень. В его глазах, устремившихся на горбуна , была непередаваемая смесь изумления, удовлетворения и какого-то уважения. Он приветливо кивнул горбуну, сказал: "До встречи!" и исчез.
Всеобщий шок имел двойные истоки. Во-первых, парень, на наш взгляд, заслуживал гораздо более достойного партнера, чем горбун, но все-таки выбрал горбуна. И, во-вторых, как оказалось, сам горбун тоже для кого-то является вожделенной целью.
С этого дня многое изменилось. Я впервые с удивлением отметил, что горбун не издает привычной "бомжатской" вони и относительно чист. Кроме того, я понял, что партнеров такого сорта у меня еще не было, и это само по себе уже создавало элемент притягательности. И ни один из бывших моих партнеров не обладал в той же степени, как и горбун, таинственностью и недоступностью.
Пожалуй, последнее обстоятельство сыграло главную роль в изменении статуса горбуна. Многие вдруг осознали, что "что-то в нем есть", какая-то изюминка. А ореол необычности лишь добавлял ему привлекательности.
С этого дня горбуна стали активно добиваться. Уже не стесняясь друг друга и откровенно соперничая. Но все было напрасно. Горбун терпеливо ждал того первого парня и только с ним имел контакты. Никто так и не посмел им помешать, поэтому характер их контактов оставался полной тайной. На что только не пускались завсегдатаи туалета, чтобы хотя бы узнать, что он любит и какие у него наклонности, какой темперамент и параметры. Тот был не приклонен.
Я долго не мог превозмочь инерцию представлений о партнере, но со временем ситуация и меня взяла за живое. Я успел заметить, что горбуна интересовали в основном молодые парни, и это добавляло мне шансов. Я сам не заметил, как перестал думать о чем-либо другом. Я все больше представлял себе, как это могло бы быть у нас с ним. И поскольку в своих фантазиях я уже прокрутил все известные "туалетные" ситуации, то мне казалось, что контакт все желательнее для меня в любых своих проявлениях.
Пожалуй, я был единственным, на кого он реагировал эмоционально. По крайней мере всякий раз, когда я оказывался в кабинке, он проявлял нескрываемый интерес и внимательно за мной наблюдал. Сам я на контакт не шел, хотя видит бог, желал его все сильнее. Я поймал себя на том, что не только жду его появления, но и внимательно за ним наблюдаю. Кончилось тем, что я просто не о чем другом не мог и думать, так мне хотелось, чтобы это наконец случилось.
И вот однажды вечером, когда народу было немного, я решился. Откровенно глядя на него я медленно двинулся к кабинке. Я открыл дверцу и оглянулся. Он обжег меня взглядом и отрицательно покачал головой. А потом, не спуская глаз, выразительно посмотрел в сторону входной двери. Ответом ему был мой покорный кивок...
...Я шел за ним, а он все дальше углублялся в сужающийся полумрак прохода между зданиями и бетонным забором. Мелькали черные ниши каких-то входов, ворот, ниш. Но он увлекал меня все дальше, и я шел и шел, поскольку ничего с собой поделать уже не мог. Становилось откровенно страшно, но никакая сила не заставила бы меня повернуть назад.
Он остановился у ворот в какой-то небольшого ангар и оглянулся на меня. Я тут же застыл на месте. И тогда он решительно заковылял внутрь.
Я не знал, что делать. Все было настолько необычно и зловеще, что меня взяла оторопь. А если он там не один? А если это маньяк, ждущий меня с дубиной на перевес, чтобы отведать мою печень? Меня уже била мелкая противная дрожь. Я оглянулся назад. Было пусто и страшно. Но возможность мгновенного отступления все-таки чуть-чуть приободрила.
Я потихоньку, держась поближе к забору, шаг за шагом стал приближаться к воротам ангара. На меня пахнуло сырым мраком, в глубине которого угадывались очертания чьей-то фигуры. Наконец глаза стали привыкать, и я разглядел горбуна. Он стоял в трех метрах в глубине ангара и исподлобья глядел на меня. Ни одного слова, ни одного ободряющего или приглашающего жеста. Он просто стоял и ждал. Его голова терялась в темноте, и только горящие глаза капля за каплей забирали мои волю и мужество.
И я поплыл. В голову ударила волна хмельного вожделения, когда все уже по фиг, когда все равно, что будет дальше - просто все должно произойти. Шаг вперед, еще шаг, вот он уже почти рядом. Он уверен, что я подойду. Что никуда не денусь. Что он меня получит.
Его голова была на уровне моей груди, и я замер в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Его гигантские руки легли мне на грудь, медленно поползли вверх, на плечи, отодвинули меня на метр влево и сильным нажатием усадили на что-то железное. Он сделал шаг ко мне, обхватил голову руками и прижал к себе. Я почувствовал, как он напряжен. То, что бугрилось под моей щекой, за шершавой тканью его штанов, имело неправдоподобные очертания и размеры. Оно было жестко и горячо. Он настолько легко прижимал меня к себе, что было ощущение, что это я сам прильнул к его плоти. Я огибался щекой вокруг нее, чтобы сильнее ощутить ее живую твердость. Губы раскрылись, и я охватывал ее жадным ртом, сквозь ткань, сквозь эту нелепую преграду, которая мне все больше мешала. Руки метались в поисках молнии или пуговиц, которые можно было бы расстегнуть. Он помог, и через несколько мгновений я был у цели. Его руки поползли к моему затылку, пропуская пряди волос сквозь пальцы, обвили вок! руг и легкими методичными нажатиями сопровождали мои усилия Темп возрастал, он ощутимо начал перехватывать инициативу. Я уже почти не двигался, я был емкостью, в которую туго погружалось это орудие. Мои руки обхватили его узкий, покрытый густой шерстью, зад, ритмично дергающийся мне навстречу, и ощущение сладостного первобытного греха окатило незнакомым жаром, и кровь ударила мне в голову.
Он уже изнемогал, движения стали настолько быстрыми и мощными, что стали причинять боль. Он что-то нечленораздельное бормотал. Я разобрал лишь несколько слов: "Гурген, это тебе подарок", но не было сил и желания вникать, тем более что мы неумолимо приближались к развязке. Его руки сползли мне на горло и стали сдавливать, но это только добавило остроты ощущений. И вдруг мощный толчок упругой струи ударил мне в горло, и я жадно пил и пил, пока все не поплыло у меня перед глазами и я не начал проваливаться прямо в ад...
...Я возвращался к реальности медленно и трудно. Сильно болело горло. Но главными ощущениями были холод и неудобство. Я долго не мог понять позы, в которой находился. Наконец я осознал, что абсолютно голым лежу спиной на каком-то железе, а мои руки и загнутые в коленках и разведенные ноги чем-то крепко притянуты к опоре. Надо мной хлопотал горбун. Он вмазывал мне в кожу какую-то пахучую мазь и чуть слышно шептал: "Это все для тебя, мой мальчик! Ты должен сегодня получить этот подарок!". Я тупо молчал. То ли нереальность происходящего, то ли остатки транса не позволяли по-настоящему испугаться. Я знал только одно, что имею дело с сумасшедшим, и что худшие мои опасения оправдались.
- Тебе пора выпить это, он скоро придет! - Горбун поднес к моему рту кружку. Я стиснул зубы, но легким нажатием на щеки он заставил меня открыть рот и потихоньку влил содержимое, следя чтобы я все проглотил. Вкус был мерзопакостным и напоминал настойку на лекарственных травах. Ничего не произошло. Больше того, по телу стало разливаться тепло. Постепенно прояснялась голова. Я почувствовал прилив сил. Что-то во мне нарастало и ширилось, пока вдруг я не почувствовал, как напряглась моя плоть. Это заметил и горбун.
- Ну, вот, все и готово! - Он радостно потер руки. - А вот и он! Я услышал чьи-то легкие шаги и увидел молодого парня, почти мальчика, несшего на плече мешок. Он сбросил его на пол и уставился на меня. Черты лица трудно было различить, но это несомненно был южанин. В лице его была какая-то странность, но мне было не до физиономических анализов.
- Сейчас, Гурген, сейчас, мой мальчик! - Горбун легко подтолкнул его в спину по направлению ко мне. - Он тебе нравится? Это мой тебе подарок! Ты сегодня станешь большим! Гурген что-то мычал в ответ и делал непонятные жесты руками.
-
Ничего, ничего! - бормотал горбун. - Я все тебе сейчас покажу! Где твой мешок? Он достал пластиковую двухлитровую фляжку с водой. Затем стал разоблачать Гургена снизу до пояса. Тот послушно, словно ребенок, дал себя раздеть. Горбун долго и тщательно мыл его хозяйство. Сам вид этой процедуры неожиданно раззадорил меня так, что только то, что мои руки были связаны, не дало мне от души насладится собственным телом. Сам горбун тоже разделся, и было видно, насколько ему не безразличны эти приготовления.
