В. - Ну и что? Я этого боюсь меньше всего. Этим меня не запугаешь! Ты уже пытался раз это сделать. (Она смеется ему в лицо).
Р. - Дрянь! (Р. сильно ударил ее по лицу). - Гадина! Эти твои штучки не доведут до добра! (Он опять схватил стул и сел). - Ладно, здесь не место. Мы еще с тобой поговорим! (В. улыбнулась, пододвинулась к Р., подставила ему другую щеку, но сразу обхватила его шею и впилась в его губы поцелуем. Через минуту Р. отталкивает ее). - Сумашедшая, нашла место! Нет, ты определенно взбесилась! (Р. Погладил ее по груди). - Ты определенно играешь с огнем! Но знай... (Дальше не слышно, играет музыка).
* * *
Хаяси изъял из папки эту просмотренную им только что запись и положил ее на прочитанные листки письма.
- Да, так. - сказал он. - В копии замените беседу этой записью. Она точна, а именно это мне и понадобится. Дальше. По возможности замените и сохраните стиль записок Ришара. Выкиньте букву "Р", то есть Ришар, а Вамп замените подлинным ее именем... Впрочем, нет! Оно известно только мне. Хот я... Теперь возможно... Нет, оставьте стиль Жерара Ришара - "она".
- Слушаю, - сказала машинистка.
- Хорошо, посмотрим дальше.
Хаяси вновь углубился в чтение записок Анри Ландаля.
* * *
Песня скелета.
...В это время началось ревю и мы, посасывая через соломинки коктейль, принялись наблюдать за сценой.
- Смотри - воскликнула она.
Занавес маленькой эстрады раздвинулся. На сцене, декорировенной под джунгли, играл небольшой негретянский оркестр. Негры старались изо всех сил извлечь из своих инструментов самые громкие и пронзительные звуки. Они были совершенно голые, не считая колец браслетов, разных побрякушек на руках, ногах и узкой, свободно свисавшей повязки на бедрах, которая при малейшем движении действительно открывала их огромные половые члены.
Публика восторженно захлопала, засвистала. Послышался женский свист и визг.
Оркестранты все убыстряли темп и вот на эстраду вырвались три молоденькие негретянки, потом девочки, совершенно голые, и закружились в бешенном танце.
Публика неиствовала. От свиста, криков, хлопков, казалось, обрушится потолок. А гибкие фигурки танцовщиц мелькали на сцене, выбивая босыми ногами бешенную чечетку.
И вдруг оркестр смолк. Свет потух и только два мощных прожектора образовали на сцене сверкающий круг. Негритянок уже не было.
Мысли моей спутницы, между тем, приняли весьма чувствительный оттенок и она, вплотную подвинувшись ко мне и незаметно поглаживая под столом мой половой орган, принялась рассказывать о связях своих подруг и знакомых из общества с неграми и даже высказывала совершенно откровенно свое желание удовлетворить похоть с одним из них, да еще в моем присутствии!
Кое-что в ее болтовне было интересно и волнующе, но ее мысль о любви втроем, да еще с негром, мне совершенно не импонировала.
Она была возбуждена, нервно мяла под столом мой полунапряженный член и готова была отдаться мне тут же и в любой позе.
Однако к этому я не был расположен...
* * *
Хаяси вновь прервал чтение письма, порылся в папке с донесениями агента Мацурами и, вынув несколько листков, принялся их просматривать.
* * *
Записки Мацурами.
В. - Знаешь у них половые органы очень велики...
Р. - Откуда ты знаешь?
В. - Моя подруга рассказывала... Да вот сам погляди! Второй справа. Видишь? Какой изогнутый, длинный... А когда встанет... А? Представляешь? Этих негров можно иметь за деньги. После окончания ревю женщины берут их нарасхват. А вот, попозже, ночью, когда здесь останется изысканная публика будут специально продавать билеты на их коронный номер.
Р. - Что за номер?
В. - О, это потрясающе! Они будут исполнять танец живота. Шесть мужчин и три женщины. А потом они совокупляются прямо на сцене. Но так как женщин вдвое меньше чем мужчин, то негры дерутся за обладание ими и дерутся самым настоящим образом, до крови, до увечий, до полной потери возможности сопротивляться победителям. О, ты бы видел!...
Р. - Интересно...
В. - Подружка рассказывала, что она под негром два, а то и три раза кончила... А с мужем никогда не было больше одного раза...
Р. - Не понимаю...
В. - Погоди! А Мэри... Помнишь, та что я тебя с ней знакомила позавчера?
Р. - Маленькая, Элегантная такая?
В. - Да, да! Так вот, она с мужем взяли после ревю к себе негра.
Р. - С мужем?
В. - Ну, да. Так вот, она кончила под негром три раза, а потом еще под мужем один раз.
Р. - А муж?
В. - Он стоял и смотрел на них.
Р. - Гм...
В. - Говорят, что это очень возбуждает.
Р. - Кого?
В. - И женщину и мужчину. Мэри, например, говорит об особенной двойной сладости при совокуплении с одним под взглядом другого. И ее муж был очень возбужден и тут же при негре взял ее...
Р. - Да...
В. - Знаешь, что? Давай после свидания с "ним" возмем того, что сидит вторым с права... А? Я побуду с ним, а ты посмотришь... А потом... ты меня... А почему у тебя не стоит?..
Р. - Я думаю о другом.
* * *
- В этом месте тоже сделайте заметку, - сказал Хаяси, передавая машинистке просмотренные листки донесения агента Мацурами.
- У него точность магнитофонная! Да и ловкость обезьяны!
Хаяси снова взялся за записки Анри Ландаля по письму Мэг.
* * *
Песня скелета.
... Однако к этому я не был расположен. Меня занимала мысль о значительном запоздании "его". Кроме того, я заметил новое легкое покачивание портьеры, как будто кто-то стоял за ней и пошевелился. Я решил понаблюдать за портьерой...
Но здесь мое внимание привлекла сцена. И даже моя спутница заинтересовалась необычностью постановки, оставила меня в покое и не отрываясь смотрела на сцену.
Музыка играла что-то тянучее и очень волнующее.
И вдруг на сцене в центре круга, образованного прожекторами, возникла фигура, фигура необыкновенно худой, черной и совершенно обнаженной женщины. Ее тело было разрисовано под кости скелета и производило жуткое впечетление. Казалось, скелет, стоит на сцене, родрагивая в такт музыке.
Внезапно фигура заговорила. Ее низкий и хрипловатый речитатив, усиленный микрофоном, проникал в мозг так, что захватывало дыхание и какими-то спазмами сжимали горло...
В зале была мертвая тишина и только голос: невероятный, проникающий в каждую клетку, наполнял все вокруг. Она пела, если это можно назвать песней, о Хиросиме:
Сожженый ветер.
Миллионы трупов
Развеет пеплом
По всей вселенной...
Пока не поздно
Молитесь люди
И гордо ждите
Мгновнья смерти...
От слов и исполнения веяло ужасом. Прожектора померкли и тело артистки засветилось мертвенными отблесками.
Одинокий женский крик слегка заглушил начало новых строк:
От звездной вспышки
Планеты рухнут
И пламя ада
Сойдет на землю
Лишь холод смерти
Остудит душу!
Пока не поздно
Молитесь, люди...
Женщина извивалась в такт музыке и словам... и вдруг рухнула на пол безжизненной грудой костей...
Вот и ве, что я помню. В этот момент я чувствовал какое-то смутное беспокойство, щемящую сердце тревогу...
Как в тумане всплывает у меня в памяти тот момент, когда кости скелета рушились... Да, именно тогда своим боковым зрением я, как буд-то, заметил плавное движение портьеры и какую-то тень... А может быть мне все это почудилось? Однако, я сделал в тот миг какое-то сильное, инстинктивное движение в сторону и тотчас ощутил невиданный, режущий ролчек в спину, странный такой толчек... И будто еще сверкнул яркий луч и тот час погас. Наступила ночь...
Да, ничего болше моя память не сохранила.
* * *
Хаяси слегка постукивая пальцами по этим, прочитанным до конца запискам Анри Ландаля, что-то обдумывал.
- Амина, не припомните ли вы, в какой серии находится перехваченное нами донесение Августа Крюге? Кличка, помнится, "Желтый".
- Серия "А".
- Найдите, пожалуйста.
Спустя пару минут Хаяси, перелистав несколько страниц в принесенных Аминой донесениях "Желтого" и найдя нужное место, принялся тщательно его просматривать.
Донесения Крюге/Желтого.
... 13 апреля ...
...Моя парочка прекратила болтовню и уставилась на сцену.
Японец за портьерой продолжает следить за моей парой и что-то записывает.
Феерия со скелетом на сцене, видимо, идет к концу. Очень плохо видно. Подойду к своему объекту поближе. В зале стало почти темно.
Я остановился у намеченной мной колонны, как раз позади японца, почти сливавшегося с тенью портьеры.
На секунду моим вниманием овладела сцена падения скелета на эстраде, но вспыхнул свет, зал взорвался от крика, топота ног, свиста, падения чего-то...
Японец, стоявший за портьерой, исчез.
В тот момент, когда вспыхнул свет, я заметил в четырех-пяти шагах справа от моей пары - француза и француженки - юркую фигуру худенького, низенького японца. Фигура потянулась к колоннам и тот час же исчезла за ними.
Почувствовав что-то неладное, я сделал быстро два шага в право, что бы видеть свою пару, скрытую от меня портьерой и сразу не понял что произошл о...
Но кто? Тот ли, кто подслушивал или тот маленький, юркий?... Мне кажется, что последний, но...
За портьерой бледная француженка тормошила своего спутника:
- Анри! Анри! Что с тобой?..
Француз же сидел, низко опустив голову на грудь. Его руки безжизненно свисали вдоль туловища.
Вдруг, женщина заметила, наконец, костяную рукоятку ножа, торчавшую чуть выше стула в согнутой спине француза. Она широко открыла глаза, чуть дотронулась до рукоятки ножа и рывком вскочила сместа...
- Ах, так!.. - ее глаза метнули молнии, и в руке блеснул револьвер.
Из-за колонны к ней подходил худощавый, коренастый японец.
К счастью, он, кажется не обратил внимания на меня. С безразличным видом я глядел на сцену, хотя, занавес уже давно опустился над ней...
- Ловко! За что же вы его так, мадмуазель? Японец тихо и зловеще засмеялся. Француженка моментально обернулась к нему, сжав в руке револьвер.
