– Что ты лыбишься, ублюдок!? Почему моё замечание родителям не показал?! Смелости не хватило!? Трусливое убожество!!! Всё на что хватает твоей жалкой душонки – это бычки тянуть по подворотням и учителям хамить!!!
Это брызгающее слюной недоразумение было настолько убого в своём психозе (после близкого знакомства с Павлом, гневом данное действо язык не поворачивался назвать), что мне стало даже не интересно продолжать. Я достал из кармана платок и демонстративно вытер лицо.
– Держите себя в руках, Аркадий Иваныч. Зачем же так плеваться? После вас платком не утереться.
Класс взрывается, а следом за классом взрывается Галоша. Дневник летит мне в лицо, и тут же эта пародия на преподавателя хватает меня за шиворот и практически выносит из галдящего и улюлюкающего класса. Кабинет директора находится на этом же этаже, до него примерно метров пятьдесят по прямой. Большую половину этого расстояния я преодолеваю не касаясь ногами пола, но в итоге математик выдыхается – не физкультурник, что тут скажешь. Дальше он тащил меня за шиворот, периодически встряхивая, как нашкодившего кота за шкирку.
– Аркадий Иванович! Что происходит!? Потрудитесь, пожалуйста объясниться!!! – Глубокое контральто директрисы останавливает взбесившегося препода перед самым кабинетом. – Почему он в крови? Это вы его так?
– Я?! – Весь запал моментально слетает с Галоши и он обескураженно глядит на моё лицо. Брошенный дневник углом коленкоровой обложки рассёк мне губу и немного крови стекало по подбородку. "В крови" – конечно громко сказано, но всё же...
– Я... Я не знаю, как это... – неуверенно лепечет Галоша и растерянно разводит руками.
Ирина Игоревна, открывает свой кабинет и распоряжается:
– Аркадий Иванович, пройдите и подождите меня. Будем разбираться. А ты, раненый, шагом марш за мной.
Тон её не терпит возражений и нам остаётся только подчиняться. Меня она отводит в медкабинет, просит школьную медсестру осмотреть меня, принять все необходимые меры, после чего привести обратно в её кабинет и удаляется.
– Что случилось? – Интересуется молоденькая симпатичная сестричка, держа меня за подбородок и осматривая ссадину на губе.
– Ничего страшного, случайно прилетело. Не стоит беспокоиться –заживёт. – хорохорюсь я, девушка мне ужасно нравится и жаловаться ей на взбесившуюся Галошу в мои планы не входит.
Девушка улыбнулась:
– И правда: вроде бы ничего страшного, – согласилась она со мной, – ссадинка небольшая, но всё равно: давай её промоем, заодно и кровь остановим.
Марлевым тампоном, смоченным в расстворе перекиси водорода, она слегка промокнула ссадинку и затем им же стёрла следы крови с подбородка.
– Ну вот и всё. Пойдём до Ирины Игоревны провожу. Зачем, кстати, ты ей? Подрался с кем?
– Нее. До этого не дошло. – Засмеялся я, представив драку с Галошей. – Мы в разных весовых категориях, поэтому противник предпочёл кидаться всяким.
– Мальчишки. Не живётся вам спокойно! – Покачала головой сестричка. – Пошли уже.
Войдя в кабинет директора, она отчиталась о том, что со мной всё в порядке и получив благодарность от Ирины Игоревны оставила нас. В кабинете сразу стало гораздо мрачнее. Всё таки эта прекраснейшая жрица Асклепия мне очень нравилась!
Директор с Галошей, сидя за т-образным столом смотрели на меня будто чего-то ожидая. Я улыбнулся пришедшей мне идее и ни у кого не спрашивая аккуратно умостил свой многострадальный зад на ближайший свободный стул, и так же выжидательно уставился на них.
– Нет! Вы это видите, Ирина Игоревна?! – Тут же взбеленился Галоша. – Он абсолютно всякий страх потерял!
– А что, разве я в школе должен ходить и бояться? Это какие-то новые педагогические веяния? – Поинтересовался я. – Если так, то извините, но я не в курсе. Меня в известность о них почему-то никто не поставил.
Я постарался изобразить саму невинность.
– Он ещё и издевается! – Вновь приобретая цвета варёного рака прокаркал Галоша.
– Погодите, Аркадий Иванович. – попыталась успокоить этого индюка директриса, всё это время молча разглядывающая меня. –А вам, молодой человек, разве не объясняли, что без разрешения старших садится, по меньшей мере, не вежливо?
– Ну я к вам сюда, в конце концов, не напрашивался и потому не вижу повода мять ноги, когда другие будут мять... – я не стал указывать, что именно мять будут эти самые другие, надеясь на их врождённую догадливость.
– А ты и правда наглец. – Ирина Игоревна сохраняла потрясающее спокойствие в отличии от того же Галоши, который после моей реплики чуть слюной не подавился. – Ну да ладно. Отложим пока обсуждение прорех в твоём воспитании. Я бы хотела выслушать твою версию произошедшего между тобой и Аркадием Ивановичем конфликта? Тебе не сложно будет рассказать, я надеюсь?
– Ну а чего тут сложного? – Деланно удивился я. – Правда, я не помню, что бы конфликтовал с Аркадием Иванычем, – я вновь с удовольствием поймал испепеляющий галошинский взгляд! Обожаю чужие мозоли! – но про цепь событий, приведших меня в ваш кабинет поведать могу.
– Сделай такое одолжение. – Изобразила внимание Ирина Игоревна.
– Пожалуйста. Значит дело было так: Аркадий Иваныч попросил меня показать ему моё домашнее задание по геометрии, на что я ему честно признался в том, что был накануне сильно занят более важными делами и потому вынужден был пожертвовать приготовлением домашних заданий. После чего он, вместо того, чтобы поставить мне неуд и отправить восвояси, почему-то принялся кричать и на все лады оскорблять меня, а после моей вежливой просьбы не брызгать в меня своими слюнями – вообще взбеленился и швырнул мой дневник мне же в лицо. После чего притащил меня к вам. Вот вроде бы и всё. А теперь объясните мне пожалуйста Ирина Игоревна, если вам конечно не сложно: где же тут конфликт?
Внимательно слушавшая меня директор, перевела взгляд на неслабо охуевшего Галошу и спросила ледяным голосом:
– Всё что он говорит правда?
На математика было любо дорого посмотреть. Он как-то сразу стушевался, начал судорожно искать куда бы деть руки и заискивающим тоном принялся оправдываться:
– Ну... Вы понимаете, Ирина Игоревна... Как бы это сказать!? Вроде бы всё так и в то же время не совсем! Я даже не знаю, как... Как это объяснить...
– Вы хотите сказать, что я вру? – Возмущённо прервал я его лепет. – Ну мои слова может легко подтвердить, любой кто находился в тот момент в классе. Все были свидетелями этой ситуации. Ирина Игоревна, если сомневаетесь в моей честности, спросите у них: как было дело?
Галоша совсем потерялся после такого заявления. А директриса, немного помолчав, обратилась ко мне:
– Ты можешь возвращаться в класс, Александр. Я позже сообщу тебе о своём решении. Иди.
Я пожал плечами и покинул эту милую компанию. Выйдя из директорского кабинета я вдруг осознал, что возвращаться в класс мне абсолютно не охота и следуя пословице: "Сгорел сарай – гори и хата!", решил для себя, что школы мне на сегодня больше чем достаточно. Приняв столь эпохальное решение ( до этого дня я ни разу не позволял себе прогуливать уроки), я закинул рюкзак в кладовку "потеряшек" и с лёгким сердцем покинул учебное заведение.
Очень хотелось позвонить моим новым знакомым и напроситься в "гости", но помня о их прощальном наставлении: "заходить на следующей недели", я не решился на столь дерзкое пренебрежение. И поехал в центр. Погулял по Невскому, сходил в кино, посидел в кафе – вообщем устроил себе небольшой праздник жизни. Что-то определённо случилось с моей головой: я стал рассматривать всех мужчин, попадающих в зону моего внимания, как объекты своих сексуальных партнёров. Сначала я стыдился своих мыслей, но в какой-то момент осознал, что чувство стыда куда-то исчезло, и мне откровенно нравится разглядывать всех этих самцов и представлять их на месте моих постоянных ёбарей. От таких фривольных мыслей постоянное напряжение в области паха уже доставляло мне нехилый дискомфорт, но сбросить его не было абсолютно никакой возможности.
Вообщем, я достаточно неплохо провёл денёк, но всё хорошее когда-то заканчивается и за всё это хорошее приходится так или иначе когда-то расплачиваться. Пришла и моя пора платить по счетам – возвращаться домой.
Когда, в начале девятого, я открыл дверь родной квартиры отчим дожидался меня на кухне, не в самом лучшем расположении духа:
– Вернулся, прогульщик? – Я даже не надеялся на другую встречу, но как ни странно: совершенно не испытывал страха и былого пиитета, более того – мне было совершенно наплевать на него вместе с его методами воспитания.
– Проходи на кухню, будем твой юношеский максимализм окорачивать, а то последнее время ты совсем от рук отбился: куришь, учителям дерзишь, школу прогуливаешь. – этот дурачок демонстративно помахивал ремнём. Нет! Ну серьёзно: по сравнению с неудержимой и сложнопредсказуемой яростью Павла, жалкие потуги этого клоуна казаться разгневанным, выглядели просто смешными. Поэтому наверное, я и не поспешил выполнять его хотелки, да ещё и молчать не стал. Наоборот: меня так и подмывало, как и Галошу утром, ещё больше вывести этого ебандяя из равновесия:
– Ага. Чичас. Уже бегу – волосы назад.– сняв верхнюю одежду, я, демонстративно не торопясь, прошёл в свою комнату.
Нууу... То чего хотел я добился. Отчим ворвался вслед за мной взбешённым вихрем. Как кутёнка он поднял меня за шкирку и тут же мощным броском швырнул мою тушку через всю комнату! Диван, стоявший метрах в четырёх от места старта, несколько смягчил падение, но об спинку рукой уебался я неслабо. А потом на меня вновь обрушился град ударов ремнём. На сей раз этот придурок даже не разбирал особо куда бьёт! Попадал в основном по спине и по заднице, но прилетало и по рукам, и по ногам, и даже пару раз по голове. Бил он молча, но и я закусил удила. Одна упрямая мысль засела в голове: "А вот хуй ты от меня хотя бы стона добьёшься!" Съёжившись, закусив до крови губу и закрыв голову руками я стоически сносил побои. Сначала было просто больно, но по мере нарастания боли... Вы не поверите: через какое-то время я почувствовал знакомое тепло внизу живота и был неслабо этим ошарашен!!! Меня пороли, а я испытывал от этого неслабое такое возбуждение!!! Я как будто провалился во времени! Мне казалось, что это Володя и Павел порят меня в своей квартире! И каждый удар неотвратимо приближал такой мучительный, такой долгожданный, такой сладкий взрыв!!!
