- Ой! Что-то так спина болит. Может быть, пока парилка занята кто-нибудь массаж мне сделает? – сказала она, томно потянувшись. Её большая грудь натянула тонкую простынку, явно указывая просвечивающими сосками, что под нею ничего нет.
Папа явно слышал её слова, но не спешил предлагать свои услуги, лишь улыбнувшись и обведя глазами друзей.
- Я могу! – тут же среагировал Дима, но мама остановила его:
- А может Матвей? – стрельнула глазами она в сторону вояки.
А вот Матвей похоже планировал сделать глубокий массаж совсем другой даме. Он грустно посмотрел на дверь парилки и протянул маме руку:
- Конечно, барышня! Для вас всё, что угодно!
Папа проследил за моим удивлённым взглядом и виновато пробормотал:
- Рука болит. Потянул, наверное.
Для верности он даже помассировал предплечье. Впрочем, после нашего с ним разговора он совсем не убедил меня. Похоже, он чувствовал себя подобно мне. Щёки его лихорадочно горели, руки дрожали, а губы были влажными, от постоянного облизывания. Неужели и я выгляжу также? Немудрено тогда, что его друзья так быстро раскусили, что я не буду мешать их шашням с Катюшей.
Дима не стал грустить по поводу упорхнувшей мамы, а начал очередную байку, которые всё никак не кончались в его арсенале. Сквозь его болтовню я всё прислушивался к происходящему в парилке, но оттуда действительно доносились шлепки веника, зато из другой комнаты сначала донесся натужный стон, а после крик мамы:
- Саш! Слышишь? Там бутылочка на подоконнике стоит, можешь принести? Мы масло забыли!
Тут папа кивнул мне и тихим голосом выдал:
- Иди отнеси. Ты же хотел.
Тут уже я задумался…. Подростком я, и правда, частенько засматривался на мамины формы и даже дрочил, представляя её. Но сейчас, мне казалось, давно уже перерос эти свои детские фантазии. Или нет? Мама была совсем другой – непохожей на Катюшу. На пол головы выше, со здоровыми сиськами, в отличие от поджарой и невысокой Кати. Да и в движениях мамы был какой-то необъяснимый лоск. Грациозность. Не раз наблюдал, как мужчины обращают внимание на неё, даже когда она делает какие-то банальные вещи. Даже оборачивалась она по-особенному, не просто поворачивая голову, как большинство людей, а приостанавливалась и медленно поворачивалась всем корпусом в сторону собеседника, показывая, что вся во внимании. Мне она казалась как будто из другой эпохи. Так должны подавать себя всякие королевы и герцогини. Всегда было интересно, она и сексом так же занимается неторопливо и вдумчиво? И ведь теперь был тот самый момент, когда можно было хоть краешком глаза увидеть маму в совсем другой обстановке. Поэтому я кивнул сам себе и отправился за массажным маслом.
Пока шел, какой-то подспудный страх убеждал меня, что нужно просто отдать масло и вернуться за стол и в то же время чертёнок внутри меня давал совсем другие советы. Особенно после того, как увидел открывшуюся передо мною картину.
Мама лежала на животе, а здоровый Матвей сидел на её длинных ножках. Мамина простынка была небрежно наброшена попку и то, что сейчас в неё упиралось – контур этакого черенка от лопаты явно просвечивал через тонкую ткань. Не оставалось никаких сомнений для чего им понадобилось массажное масло. Похоже этакий дрын всё никак не мог провалиться, чтобы начать массировать женщину изнутри. Я даже начал беспокоиться за мою Катюшку – ничего он ей не повредил? Немудрено, что она решила передохнуть и отказалась пускать меня после этакого чудовища.
Я вложил флакон в руку ухмыляющегося Матвея и, вспомнив напутствие отца, сказал:
- Мам, может я массаж тебе сделаю? Я умею, - голос мой предательски дрожал, ещё и член не вовремя стал подавать признаки жизни.
- Да нет… Матвеюшка уже начал. Ты иди, сынок! Потом приходи, если хочешь, - отшила меня мама.
Я вышел из комнаты и, захлопнув дверь, прижался к ней ухом:
- И чего ты, с Витьком тоже? – спросил Матвей.
- Ты что! Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь! Сын всё-таки, - возмутилась мама.
- За кого принимаю? Как будто я не знаю, для чего вы по заграницам раскатывали. И чего, если сын? Не мужик что ли? Мне кажется он бы тебе вдул.
- Ой, хватит! Давай вдувай уже…. Болтун!
- Да всё! Смазал уже. На пол шишечки для раскачки?
- Вставляй уже! Не бойся! – смело сказала мама.
- Ну смотри! Кричать не будешь? Помнишь, как ты мне чуть всю казарму не перебудила?
- Так мне тогда сколько лет было? Набухался и запихал оглоблю свою. Думать же надо!
- А чего тогда сама потом лезла, если не понравилось?
- А где я ещё такого бравого вояку найду? – решила польстить ему мама и добавила, - Чего ты там? Уснул?
Матвей, пользуясь маминым разрешением, загнал свою оглоблю. Но мама меня снова удивила:
- Ох, молодец! Давай! Не ленись! – в её голосе не было ни капли боли, только похоть.
- Ни хрена себе тебя разработали, Любка! Негры драли что ли? – в своей прямолинейной манере восхитился Матвей.
- Оно тебе надо знать? Это у вас на старости лет корешки сохнут, а у нас цветочек только шибче раскрывается.
- Потому и вернулась от подруги? Цветочек порадовать?
- Да нет. Сашка про вас рассказал. Говорит, совсем невестке моей продыхнуть не даёте. Испортите мне девку. Как ей потом с мужем жить?
- Дак он вроде не против, - хохотнул Матвей.
- Знаю я вас. Как будто вы спрашиваете…. Не больно ты мнением моего Сашки интересовался, когда спаивал его и меня в каптёрку утаскивал.
- Ну, то другое…. Полгода поживёшь без бабы – конча из ушей литься начинает. И тут такая фифа городская приезжает и жопой вертит.
- А как же боевое братство? Разве можно невесту друга трахать?
- Так он же салагой совсем тогда был. Это мы позже скорешились. Может из-за тебя и стали этими… как его? Во! Пи3дабратьями! – Матвей хохотнул.
И как они умудрялись трахаться и разговаривать? Я отчетливо слышал скрип кровати и даже чафканье влагалища, но мама с Матвеем продолжали:
- Эх! Хороший у тебя хер, Матвейка! И чего ты так далеко живёшь? Захаживал бы к нам в гости. Сашка не против, да и я частенько вас вспоминаю.
- Да вот подумываю теперь. И к тебе, и к невестке твоей неплохо было бы….
И тут мама выдала целую тираду о том, что она приехала только ради того, чтобы уберечь Катюшу от престарелых охальников, а они всё равно только о ней и думают. Мол, молодая она ещё и к тому же недокормленная, чтобы этакую толпу ублажать.
Вот уж не знаю, чего в этой речи было больше. Попытки сохранить хотя бы относительную чистоту невестки или желания заполучить батиных друзей в единоличное пользование?
Матвей в этот раз не стал с ней спорить. Возможно, у него и было свое мнение на этот счет, но он не стал его высказывать. Он сосредоточился на бурении мамкиной скважины, с уханьем загоняя сваю на всю глубину. Тут и маманю проняло, она стала поскуливать и просить Матвея не прекращать работы.
Подслушивание заводило, но всё же стало довольно однообразным. Поэтому я спустился вниз, к столу. Дима с отцом напряженно молчали и к чему-то прислушивались. Но из парилки доносились всё те же шлепки веника, а спальни сверху и вовсе не было слышно.
И тут до меня дошло, что звук веника всё же должен быть совсем другим. Похоже, Олег уже успел сменить веник на свой черенок и теперь обрабатывал им Катюшку. А мужики здесь видимо слушали, как именно Олег прибалтывал мою «скромницу». А может быть она и не отказывалась, а сама раздвинула перед ним ножки? Жаль, не получилось увидеть это собственными глазами….
Отец, опустив глаза в стол и смущаясь сказал, что пойдёт посмотреть, не нужна ли помощь маме и ушел как-то бочком, почему-то боясь повернуться к нам передом.
- Ну ты как? – ни с того, ни с сего начал Дима, как только папа ушел.
- Нормально, - ответил я.
- Может я тогда тоже пойду попарюсь? – он кивнул на парилку, из которой помимо шлепков тел стало доноситься ещё и громкое дыхание Катюши с пока ещё сдерживаемыми стонами.
Я только пожал плечами, и Дима принял это за согласие.
- Не закрывай дверь – жарко, - донесся до меня голос Олега, когда Дима ушел в парилку.
Теперь стало понятно, почему звуки раздавались так отчетливо. Нас разделяли не две двери в помывочную и парилку, а только одна. Да и та была закрыта не плотно.
- Катюш, подвинься немного. Я сюда залезу.
Судя по всему, Дима втиснулся между стеной и головой моей жены, поскольку почти сразу раздалось чавкание и его довольный выдох:
- Умница какая! – ещё бы - она безо всяких слов и ложной скромности принялась отсасывать появившемуся в парилке мужчине.
Какое-то время продолжалась эта возня. Член стоял, и я ласково поглаживал его, сунув руку в разрез простынки, под аккомпанемент вздохов, чавкания, хлюпания потёкшей вагины и продолжающихся шлепков. Наверное, можно было подойти к двери и попытаться подглядеть или даже присоединиться, но я не знал, как отреагирует жена и поэтому просто налил себе холодненького пива.
- Олежа, ты долго ещё? – обратился к другу Дима, - Я тоже хочу щёлочку попробовать.
Звуки е6ли прекратились. Похоже мужчины менялись местами под молчаливое согласие Катерины.
- Раздолбали всё, - обиженно сказал Дима, похоже слишком легко провалившись в мою жену.
- Это не я. Говорил же, не нужно Матвея было с ней оставлять.
- Он хотел просто поприставать к ней. Ты же сам слышал, что не собирался трахать.
- Ага. А ты сразу поверил, - усмехнулся Олег, - Он всю жизнь хером думает, потому и отрастил такой.
Катя молчала, как будто речь шла совсем не о ней. Хотя, наверное, дело было в её воспитанности. Её с детства учили не влезать в разговоры старших и не болтать с набитым ртом. Лишь только появившееся постанывание говорило о том, что даже небольшой член Дмитрия продолжает её заводить. Это слегка успокаивало, поскольку была мысль, что после таких дубин, как у Матвея, супруга перестанет ощущать обычные члены. Именно в этот момент, я поймал себя на мысли, что думаю об этом не как о разовом событии, а уже предполагаю новые наши с Катюшей приключения. Возможно с совсем другими людьми. И эти мысли совсем не вызывали чувства ревности, вроде бы нормального в такой ситуации.
